Подвиг - Тодоровский Валерий Петрович. Страница 17

Блоха гулял по ухоженному больничному парку. Желтые листья сметены были в одинаковые аккуратные кучи. По аллейкам чинно прохаживались больные в таких же, как у него, пижамах. Прошел высокий сутулый старик, сосредоточенно глядя под ноги и яростно бормоча что-то под нос.

Блоха присел на лавке под деревом.

На соседней лавке сидела, подняв лицо к неяркому осеннему солнцу, коротко стриженная девушка. Блоха, пользуясь тем, что глаза ее были закрыты, стал рассматривать ее удивительно милое, чистое лицо с округлыми скулами, ямочкой на маленьком подбородке. Девушка вдруг улыбнулась и открыла глаза — похоже, она давно следила за ним сквозь ресницы.

Блоха смутился и отвернулся. Когда снова глянул в ее сторону, она по-прежнему, хитро улыбаясь, смотрела на него ярко-карими глазами. Засмеялась и сказала:

— Идите ко мне.

Блоха неловко присел рядом с ней. Некоторое время они улыбаясь, смотрели друг на друга.

— Вы, наверное, новенький? — спросила девушка. — Впрочем, можете не отвечать: я бы вас запомнила. У вас очень выразительное лицо.

Блоха смущенно поправил очки.

— Почему вы здесь? — спросила она. — Хотя, извините. Если вам неприятен мой вопрос…

— Да нет, — Блоха пожал плечами. — Просто мне иногда кажется, — осторожно сказал он, — что вокруг нас не все происходит так, как должно было бы происходить…

— Вы диссидент? — сказала девушка. — Со мной вы можете говорить смело. Хотя здесь много филеров.

— А вы… почему?

— Приблизительно по той же причине. В какой-то момент я стала неудобна для окружающих. Если предположить, что нас с вами окружают квадраты, то мы, видимо, треугольники. Мы не вписываемся в их тесные, дружные, стройные ряды, и они объявляют нас сумасшедшими.

— Вы совершенно правы! — радостно закивал Блоха. — Очень точно! Если бы мы были круглыми, они бы нас, — он показал пальцами ножницы, — подравняли. Но мы — треугольники, у нас острые углы!

— А вы знаете, — снова хитро улыбнулась девушка. — Мне кажется, у нас с вами будет роман.

Блоха покраснел.

— Да не смущайтесь вы так! — засмеялась девушка. Она подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке. — Ведь мы с вами сумасшедшие, правда?.. Значит, можем говорить и делать все, что взбредет в голову… Здесь, — повела она глазами вокруг, — есть свои преимущества. Ведь если бы вы меня встретили на улице — вы бы не решились ко мне подойти?

Блоха смущенно кивнул.

— А здесь все проще. Здесь я даже могу позволить вам — какой ужас! — поцеловать меня при первой же встрече, даже не узнав вашего имени. — Она, смеясь, подставила губы. — Ну, смелее!

Блоха поколебался, нервно поправил очки и поцеловал ее.

— Да вы не умеете целоваться! Неужели у вас не было девушки?

— Нет, почему… — промямлил Блоха.

— Не страшно, я вас научу, — она сама жадно поцеловала его. — Да обнимите же меня, что же вы как деревянный. Смелее! — она скользнула нетерпеливыми пальцами под его пижаму. — У тебя такие мужественные плечи… У нас будет много времени, я тебя всему научу… А тебе нравится моя грудь?

Она распахнула халат, и Блоха остолбенел — под халатом у нее ничего не было.

— Дай руку! Дай сюда руку! Ну смелее же! — она схватила его ладонь и зажала у себя между ног, одновременно пытаясь дрожащими руками стащить с него пижамные брюки.

Блоха наконец увидел, что ее глаза расширились и застыли, рот растянулся в зверином оскале, а все тело бьет крупная дрожь. Он попытался встать, но она с неожиданной силой повалила его на землю, оседлала, содрогаясь в конвульсиях, и с криком вцепилась зубами ему в грудь. Блоха, корчась от боли, пытался за волосы оторвать ее от себя.

Над ними возникли санитары, один, просунув локоть под горло, оттащил ее от Блохи. Она страшно закричала, двое дюжих санитаров, с трудом удерживая, поволокли ее к корпусу.

Блоха поднялся, тяжело дыша, нашарил в траве очки. Провел ладонью по груди, глянул на кровь и покачнулся.

— Да ты еще и маньяк, приятель! — ухмыльнулся третий санитар. — Зачем девушку обидел?

— Я… Она сама… — пролепетал Блоха.

— Пожалте на укольчик! — Санитар взял его за шиворот и повел к больнице.

Блоха лежал на койке, мокрый от пота, часто дыша, мучительно выгибаясь в каждом суставе.

Двое пожилых соседей по палате сидели на подоконнике у зарешеченного окна, один вполголоса читал с крошечного мятого листка:

— Ну, как? — спросил он, волнуясь.

— Сильно, — ответил второй. — Хотя и не Пушкин, прямо скажем.

— Бросьте, Иван Николаевич, — обиделся поэт. — В наше время не до стилистических изысков…

Блоха смутно видел их на фоне четко расчертившей небо решетки.

Они заметили, что он пришел в себя, приподняли и подоткнули под спину подушку, дали воды в пластмассовой чашке.

— Надо быть осторожнее, молодой человек, — сказал поэт. — Вы будете смеяться, но здесь действительно встречаются сумасшедшие…

В кабинете с зарешеченным окном Игорь читал листок с типографским текстом. Не выдержал и улыбнулся.

Сидящий напротив человек с неподвижным лицом и тусклыми глазами сказал безо всякого выражения:

— Это стандартный бланк допуска к секретной документации. Не понимаю, что вы нашли в нем забавного.

— Ну вот написано: избегать любого общения с иностранцами. А если, скажем, ко мне на улице подойдет негр и спросит, сколько времени?

— Вы должны молча пройти мимо.

— А как же дружба народов? — весело спросил Игорь.

— В случае нарушения любого пункта подписки вы будете немедленно исключены из института, невзирая на все заслуги вашего отца.

— Так, может, кровью подписать? — попытался пошутить Игорь.

Человек по-прежнему безо всякого выражения смотрел на него.

— Шутка… — неловко разведя руками, пояснил Игорь.

Достал ручку и расписался.

— Соня! — крикнула мать из комнаты. — Открой, я не причесана!

— Я слышу! — Соня открыла дверь. На пороге стоял Мишка в новом мешковатом костюме, в галстуке, с букетом гвоздик.

— Привет… Можно?

Соня мгновение помедлила, потом решительно взяла цветы и улыбнулась:

— Конечно. Проходи.

Мать, накинув косынку на бигуди, выглянула в коридор.

— Здравствуйте, Инна Михайловна.

— Здравствуй… — мать выразительно глянула на Соню. — У тебя завтра контрольная.

— Я сама знаю, что у меня! — Соня захлопнула дверь своей комнаты. — Ты куда такой парадный? — засмеялась она.

— К тебе. Что, смешно? — Мишка, растопырив руки, оглядел себя.

— Да нет. Просто первый раз тебя в костюме вижу.

— Я тоже. Сегодня купил, с первой получки.

Мишка достал из-под пиджака бутылку шампанского, поставил на стол. Попытался было обнять Соню, но она будто невзначай в то же мгновение потянулась за вазой и выскользнула у него из рук.

— Уже работаешь? Где?

— На заводе. Да все равно — через три недели в армию. Уже повестка на руках…

Он снова потянулся к Соне, она поймала его ладонь, провела пальцами по шраму.

— Как рука?

— Да все нормально, — Мишка наконец решительно отобрал у нее цветы и повернул к себе лицом.

Соня тотчас уперлась ему руками в плечи:

— Не надо.