Подвиг - Тодоровский Валерий Петрович. Страница 8
Она выбежала. Ребята остались сидеть, не глядя друг на друга.
Блоха посигналил фонариком в окно Соне. Безнадежно подождал и посигналил еще раз…
Соня плакала в глубине темной комнаты.
Блоха отложил фонарик и лег в кровать. Леонид Федорович заглянул к сыну, присмотрелся в темноте.
— Спокойной ночи, — тихо сказал он.
Блоха приподнялся на кровати.
— Пап, я хочу посоветоваться.
— Что-нибудь случилось? — Леонид Федорович присел к нему.
— Ты ничего не спрашивай, только ответь. Предположим, один человек любит другого человека. И тот, другой, тоже его любит… Может ли он… предположим, могу ли я отказаться от любви ради какого-то важного дела?
— Ты же знаешь, люди жертвовали не только любовью, но и жизнью…
— Своей жизнью! — Блоха ткнул пальцем себе в грудь. — Это каждый имеет право… А здесь… получается, что я предаю этого другого человека?
— Все зависит — ради чего? — сказал Леонид Федорович. — Ради маленькой выгоды — это большая подлость. А ради большой идеи — это маленький подвиг.
— А ты — мог бы ради большой идеи отказаться от меня?
— Ну-у… — растерянно сказал Леонид Федорович. — В науке это называется — некорректный вопрос. Об этом нельзя говорить теоретически… Это каждый решает сам…
— Понятно, — тоскливо сказал Блоха. — Спокойной ночи, пап.
Утром понурый Блоха вышел из дома и поплелся привычным маршрутом вдоль двора. У своего подъезда ждал его Игорь. Они молча пожали друг другу руки и двинулись дальше.
Мишка вышел из дома, так же молча поздоровался. Втроем они остановились у Сониного подъезда.
Вскоре появилась Соня. Не взглянув на них, она прошла мимо и направилась к школе. Ребята уныло шагали сзади.
В классе Соня не обращала на них внимания, порвала не читая записку, которую Блоха сочинял три урока, а в коридоре на переменах не отходила от девчоночьей компании.
Так же молча они шагали за ней из школы. Около котлована, там, где тропинки веером расходились к домам, Мишка вдруг обогнал Соню и встал, расставив руки.
— Чего тебе? — враждебно спросила Соня.
— Я царь горы! — вдруг заорал Мишка, сгреб всех троих в охапку и повалился вместе с ними в котлован.
— Да отстаньте вы от меня! — сквозь слезы сказала Соня. Она встала на склоне, отряхиваясь. Потом не выдержала, столкнула вниз карабкающегося мимо Игоря и сама бросилась на штурм…
Потом они, облепленные снегом с головы до пят, весело отряхивали друг друга.
— Пойдемте ко мне! — предложил Игорь. — Отцу из Англии пластинки привезли — настоящий «Битлз»!
— Я к вам домой не пойду, — твердо ответил Блоха.
— Ну, тогда… если хочешь — пойдем к тебе, — виновато сказал Игорь.
Теперь Мишка замялся:
— Я не могу… Отец узнает — убьет…
Все вопросительно посмотрели на Соню. Она потупилась, исподлобья стрельнула глазами на Блоху — и покачала головой.
— Ну, а к себе и не зову, — махнул рукой Мишка.
Они растерянно переглянулись.
— Встретимся в штабе, — решил Блоха.
Вечером они сидели в штабе, склонившись с четырех сторон к горящей на низком столике свече, как заговорщики.
— Давайте поклянемся, — негромко говорил Блоха, — что никогда в жизни, что бы с нами ни случилось, не расстанемся. До самой смерти!
— Погоди. Это особая клятва, — сказал Мишка. — Об этом только на крови можно клясться.
Он воткнул в стол самодельный нож с наборной ручкой, снял со стены карту и положил белой изнанкой кверху.
— Пусть каждый напишет здесь кровью свои инициалы.
Соня взяла нож, посмотрела на лезвие:
— Заражение крови может быть.
— Смотри, я первый… — Мишка подержал кончик ножа в пламени свечи, чиркнул себя сбоку по мизинцу, подождал, пока стечет капля крови и нарисовал корявые буквы «МШ».
Игорь проделал то же самое и поставил ниже «ИБ».
Соня глубоко вдохнула и плотно сжала губы, сделала надрез и написала «С» и «Н». Только потом болезненно поморщилась и прижала порез к губам.
Блоха все это время пристально смотрел в стол перед собой. Мишка прокалил нож и протянул ему. Блоха, белый как смерть, взял нож, провел дрожащим пальцем по лезвию и судорожно сглатывая, из последних сил удерживая сознание, начертил внизу свои инициалы. Отошел к двери и сунул в рот горсть снега.
— Что с тобой? — спросила Соня.
Ребята удивленно смотрели на него.
— Да он крови боится! — засмеялся Мишка. — Ну, дела! А еще в экспедицию собрался!
— Я?! С чего ты взял? — независимо пожал плечами Блоха. Он оглядел друзей. — Выходим сегодня! — решительно сказал он. — А то будем готовиться, пока зима не кончится!
Когда во всех домах засветились экраны телевизоров и раздались позывные программы «Время», в четырех темных окнах деловито замигали фонарики. Мишка, напряженно шевеля губами, поглядывая в листок с азбукой Морзе, читал сигналы и мигал в ответ.
Блоха запечатал конверт, положил на стол.
На кухне собрались отцовские друзья, негромко пели:
— Пап, я к Соне.
Отец кивнул…
Соня положила конверт на подзеркальник в комнате. Мать выглянула из гостиной:
— Ты куда так поздно?
— К Женьке.
— А почему такой наряд? — Инна Михайловна удивленно оглядела толстый свитер, плотно заправленный в брюки с ремнем.
Соня на мгновение растерялась.
— Ну-у… Я же обещала, пока не вырасту — никаких вольностей, — невинно сказала она.
Богуславский-старший сосредоточенно работал в своем кабинете. Мельком оглянулся на сына.
— Что? — он снова склонился над бумагами.
— Ничего. Скоро приду.
— А… Хорошо…
На журнальном столике лежала большая стопка деловых конвертов с печатями. Игорь положил свой сверху…
Мишка тихонько оделся, надеясь незаметно выскользнуть из квартиры. Но отец услышал, вышел в коридор.
— Куда?
— Гулять.
— Опять к ним? А ну раздевайся! — заорал отец. — Я же запретил тебе водиться с этой компанией!
— Почему? — угрюмо спросил Мишка.
— А ты не понимаешь? У Блохина отец — махровый антисоветчик! Его из конторы выбросили с волчьим билетом. Неверовы тоже — мамаша блядь, и дочка туда же. Ты что, маленький, не знаешь, где я работаю?
— Знаю, — сказал Мишка, с ненавистью глядя на него. — Ты кагэбэшный стукач!
— Что?! — опешил отец. — Кто тебе это сказал? Ты за кем повторяешь, сучонок? — он бросился на Мишку, но тот выскочил за дверь и опрометью кинулся вниз по лестнице.
На улице вынул из кармана конверт, скомкал и бросил в сугроб.
Друг за другом они прошли по снежной целине. Мишка впереди тащил палатку. Из-за пазухи у него выглядывал щенок. Игорь и Блоха несли рюкзаки. Соня шла за ними, ступая след в след.
Многоэтажные корпуса микрорайона остались позади, на холме. Далеко впереди видна была черная полоса кольцевой дороги, освещенная фонарями, по ней беззвучно ползли крошечные автомобили.
— Хватит, — решил Блоха. — Нет смысла далеко уходить.
Они утоптали снег и натянули палатку. Забрались внутрь, разожгли маленький походный примус, поставили на него набитый снегом котелок и уселись вокруг на свернутых спальниках.
— Обидно, — сказал Игорь. — Завтра в школу придем — ведь не поверит никто.
— Черт, холодно… — поежился Мишка.
Блоха просунул руку наружу, достал термометр.
— Минус двадцать пять. Нормальная погода для высоких широт… ТУ, когда трудно, представляй, как мы вернемся из Арктики. Самые юные покорители полюса! Народу набежит… А мы черные, обмороженные, усталые… И никого не надо будет расставлять от столба до столба. Помнишь, как Гагарина встречали?..