Брусилов - Семанов Сергей Николаевич. Страница 27

Корпусами командовали соответственно: 7-м — Э. В. Экк, 8-м — Л. В. Леш, 12-м — Радко Дмитриев, 24-м — А. А. Цуриков. Среди них наиболее колоритна фигура Радко Дмитриева: болгарин, участник Балканской войны 1913 года, он с началом первой мировой войны, когда Болгария оказалась во враждебном России лагере, поступил на русскую службу и поначалу сделался очень популярен.

2(15) августа 1914 года Брусилов получил приказ начинать наступление. Русское командование намеревалось провести грандиозный охватывающий маневр, имевший целью окружение главных сил австро-венгерской армии. План сам по себе был очень заманчивым, но осуществление его натолкнулось на препятствие особого рода. Русское командование исходило из устаревших сведений о рубеже развертывания сил противника. Сведения эти были доставлены русской разведке австрийским полковником А. Ведлем. Чтобы поймать разведчика, австро-венгерской разведке пришлось прибегнуть к крайним средствам, вплоть до использования высших масонских кругов Германии и России. В мае 1913 года Редля разоблачили и принудили к самоубийству. План развертывания после этого изменили, рубеж его отодвинули верст на сто к западу и юго-западу, но это обстоятельство не было известно русскому командованию, и уже в ходе наступления пришлось вносить существенные поправки в план наступления.

Австро-венгерское командование также ставило перед своими войсками решительные цели и имело к тому основание: численное превосходство оказалось на стороне австрийцев, в особенности против правого фланга русского фронта. Поскольку обе стороны настойчиво стремились достичь осуществления своих планов, и развернулось Галицийское сражение — важнейшая операция первого года войны. 8-й армии и ее командующему предстояло сыграть в этой операции видную роль.

Ввечеру 4(17) августа 8-я армия в основном сосредоточилась у границы: она насчитывала в своих рядах 136 батальонов, 56 эскадронов и сотен, 472 орудия, то есть 80 процентов пехоты и артиллерии и 35 процентов конницы, в сравнении с боевым расписанием армии. Можно было наступать, и 5(18) августа от Проскурова войска армии Брусилова начали продвижение к государственной границе на реке Збручь. По пыльным дорогам маршировали пехотинцы, громыхала артиллерия, тянулись обозы, обгоняя их, спешили кавалеристы. Стояла жара, солдаты изнемогали под тяжестью «полной выкладки», но двигались быстро. Всех волновала предстоящая встреча с противником.

Сведений об австро-венгерских войсках было мало. Знали только, что граница прикрыта пехотными заставами. Но в первый же день продвижения к границе австрийская кавалерийская дивизия на левом фланге армии у Городка (Подольского) атаковала 2-ю сводную казачью дивизию.

Вот описание этого боя, данное его участником: «В начале четвертого часа, когда артиллерийский, ружейный и пулеметный огонь противника достиг наивысшего напряжения, со стороны леса показались разомкнутые австрийские конные части, идущие в атаку на м. Городок… В полном порядке, отчетливо вырисовываясь на фоне желтого поля синими мундирами и красными чакчирами, стройными разомкнутыми линиями, одна за другой приближались венгерские гусары к нашим пехотным позициям… Приблизительно на глаз можно было определить, что шла в атаку конная часть, силою около бригады. Наша пехота молчала… Расстояние становилось все меньше и меньше, австрийцы приближались, сохраняя полный порядок. Артиллерия противника и его спешенные части поддерживали атаку, обстреливая интенсивным огнем наши пехотные позиции. Подпустив гусар примерно на 700–800 шагов, стрелки и замосцы [10]по всему фронту открыли пачечный и пулеметный огонь. Стали падать всадники и лошади, стройность и порядок сразу нарушились. Неся большие потери, первые линии не выдерживают нашего огня; в беспорядке группами сворачивают вправо, подставляя себя фланговому огню нашей конно-пулеметной команды, и, наконец, остатки ее поворачивают обратно. Несколько лошадей без всадников доскакивают до самых окопов пехоты. Следующие линии, попав под огонь, теряют порядок, несут потери и также поворачивают назад. Все поле покрывается скачущими всадниками, спешащими выйти из сферы огня. Наша пехота и артиллерия преследуют их метким огнем. Еще несколько мгновений, и остатки венгерской конницы скрываются из виду за складками местности, и только разбросанные по полю, в одиночку и группами, многочисленные тела убитых и раненых гусар и лошадей свидетельствуют о разыгравшемся здесь только что жестоком бое…»

Кавказские казаки под начальством генерал-майора Павлова ударили по бегущим во фланг. Лишь остатки австрийской дивизии смогли уйти за Збручь.

Отметим одно обстоятельство: упомянутый генерал Павлов в годы гражданской войны стал одним из командующих белогвардейской конницей. Кроме него, в армии Брусилова начинали войну и другие вожди будущей контрреволюции. Генерал-квартирмейстером штаба 8-й армии (по-нынешнему начальником оперативного отдела) в начале войны был не кто иной, как А. И. Деникин. 12-й кавалерийской дивизией командовал А. М. Каледин, а 48-й пехотной дивизией — Л. Г. Корнилов. Всех этих генералов — впоследствии столпов «белого движения» — Брусилов хорошо знал до войны и имел возможность изучить их качества в боевой обстановке. Так, к примеру, Деникина он аттестовал как выказавшего «отличные дарования боевого генерала». Тем более разителен решительный разрыв Брусилова с этими людьми в годы гражданской войны. Но об этом в свое время.

В три дня войска 8-й армии достигли государственной границы и 7(20) августа пересекли ее. По этому памятному поводу командарм издал приказ, в котором говорилось: вступив в Галицию, русская армия начала освобождение территории, испокон веков, со времен Киевской Руси, населенной русскими людьми, попавшими под власть иноземных захватчиков. Генерал утверждал, что ради этого освобождения русское правительство и начало войну. Он, конечно, искренне верил в справедливость своих слов, но нам, знающим ныне истинные цели войны, гораздо более важен призыв Брусилова к солдатам, выдержанный в лучших традициях русской армии, армии Суворова и Кутузова. Обращаясь к подчиненным, Брусилов требовал от них высоко держать честь русского солдата, относиться дружественно к местному населению. Русский солдат, подчеркивал Брусилов, для мирного жителя, к какой бы он народности ни принадлежал, тем более для родного по крови галичанина, не враг — защитник. «Я выражаю полную уверенность, — говорилось в приказе, — что никто из чинов, имеющих честь принадлежать к армии, не позволит себе какого-либо насилия над мирным жителем и не осрамит имя русского солдата. С мирным населением каждый из нас должен обращаться так же, как это было в родной России».

Поначалу противник не оказывал войскам 8-й армии серьезного сопротивления, и они быстро продвигались в глубь Галиции. За корпусами последовал и штаб армии. Ехали на автомобилях. Сначала мало что вокруг говорило о войне, но у границы картина стала меняться: попадались опрокинутые телеграфные столбы, разрушенные постройки.

Пересекли границу; куда ни кинь взгляд, желтели неубранные поля — война помешала жатве. Теперь встречались и пожарища; дотла, к примеру, сгорел Гусятин, и командарм не мог добиться, кто и по какой причине сжег его. Галицийские крестьяне, по внешнему виду мало отличавшиеся от хорошо знакомых Брусилову «малороссиян», встречали русские войска приветливо.

Боевые действия носили характер быстротечных столкновений. 10(23) августа при движения от реки: Серет к реке Стрыпе вновь отличалась 2-я сводная казачья дивизия. Вот описание очевидца: «На широком аллюре, подымая густые облака пыли, развертывается Донская бригада и идет в атаку. Стук копыт и бряцание оружия заглушают звуки стрельбы. Нервы приподняты. Впереди на фоне леса, подымаясь на гребень складки местности и снова скрываясь, появляются неприятельские эскадроны… Направо все мое внимание приковывает атака кубанцев. Особенно хорошо видна 2-я сотня подъесаула Тихоцкого, атакующая батарею, другие укрыты складками местности. Сотня идет разомкнутыми взводами, один за другим на небольших дистанциях… и под косым лучом зрения кажется вытянутым клином. Впереди и кругом рвется шрапнель. Казаки уж близко. Кажется, вот-вот они не выдержат огня и повернут обратно или артиллеристы бросят оружие. Но батарея не умолкает; беглым огнем посылает она снаряд за снарядом навстречу кубанцам. Расстояние все уменьшается. Уже батарея не видна, закрыта от взоров атакующими. Последние выстрелы в упор, и кубанцы на батарее…»