Брусилов - Семанов Сергей Николаевич. Страница 39

Тут же Брусилов показал телеграмму главковерха и заявил:

— Невзирая на эту телеграмму, я могу остаться на посту командующего армией только в том случае, если пользуюсь полным вашим доверием, а потому прошу вас сказать мне прямо: во-первых, пользуюсь ли я этим доверием, и, во-вторых, что вы имеете лично против меня?

Такая откровенность еще более смутила Иванова, он стал уходить от прямого ответа, почему-то рассказывал эпизоды из японской кампании… Поскольку Брусилов не хотел оставлять свой пост в момент, столь трудный для России, он не стал обострять ситуацию, решив, что необходимую острастку он начальству уже дал. Отобедав у Иванова вместе с генералом Саввичем, Брусилов возвратился в свою армию.

Вытеснив русские войска из Галиции, германское командование замыслило окружение группировки русских войск в Польше и с середины июня приступило к соответствующим действиям. Намерение противника было своевременно разгадано русским командованием. На совещании в Седлеце 22 июня (5 июля) было решено, что главное для того момента — сберечь живую силу, а потому главнокомандующему Северо-Западного фронта М. А. Алексееву предоставлялось право отводить войска на восток. Безусловно, для тех условий решение это было единственно правильным. Русские войска под давлением противника уходили из Польши; 23 июля (5 августа) 1915 года они оставили Варшаву…

Многое пережила Россия за тысячелетнюю историю, но летом 1915 года она стала свидетелем картины, дотоле еще незнакомой: вслед за уходящими русскими войсками, вместе с ними двинулись на восток сотни тысяч, миллионы мирных жителей. Слово «беженцы» с тех пор и надолго стало одним из наиболее употребляемых в России.

По всем шоссейным и проселочным дорогам прямо по неубранным хлебам, без разбора, покатилась огромная живая река, гремящая копытами, дребезжащая колесами, ругающаяся, кричащая и молящаяся. Рядом с отступающей пехотой, артиллерией, обозами, опережая, смешавшись с ними, тянулась бесконечно длинная лента телег, крытых парусиной фургонов, набитых немудрящим мужицким скарбом — мешками, сундуками, вперемежку с детьми, поросятами и телятами. Еле плелись то по размытым дождем, то по пыльным разбитым дорогам тощие крестьянские лошаденки, а за ними, хватаясь за колеса, подталкивая и помогая, брели выбивающиеся из сил подростки и бабы, старики и старухи. «Великим Отступлением» назвали этот исход современники…

На Буге 8-й армии надолго задержаться не привелось, и прежде всего потому, что соседи справа, отступая в глубь России, двигались в северо-западном направлении, в результате чего возник промежуток верст в 70 между правым флангом армии Брусилова и его северным соседом. За это время дивизии 8-й армии несколько пополнились, состав их удалось довести до 5–7 тысяч человек. Людей, впрочем, хватало, но недоставало винтовок, и поставить всех в строй не было возможности. Эти невооруженные солдаты находились в тылу частей и обучались. Необходимо отметить, что, испытывая катастрофический недостаток в вооружении и боеприпасах, русская армия в 1915 году не страдала еще от недостатка продовольствия: щи были по-прежнему с мясом, каша жирной.

Небольшой перерыв в боях Брусилов стремился использовать для приведения войск в порядок и обучения прибывающих пополнений. Будучи одним из наиболее верных последователей суворовских традиций в русской армии, Брусилов считал, что человек на войне имеет первенствующее значение и потому моральная подготовка — войск, их воспитание должны быть на высоте. Как и другие крупнейшие русские полководцы, Брусилов высоко ценил боевые качества русских солдат и офицеров. Он понимал, что такие качества порождаются прежде всего любовью русских людей к своей родине. Укреплению, развитию этих благородных качеств и должна была служить та воспитательная работа, которую вел сам Брусилов и его офицеры.

Требования, предъявляемые Брусиловым, были достаточно жесткими. Это видно, к примеру, из его приказа по армии от 23 июля 1915 года. Поскольку прошедшие бои дали неоднократные свидетельства недостаточной подготовки войск, выразившейся в сдаче в плен целых рот, Брусилов указывал: «1. Замечается, что прибывающие укомплектования в большинстве случаев не имеют той подготовки, которая требуется от солдата. Предписываю, по возможности, не вливать в ряды частей таких укомплектований до тех пор, пока нижние чины не приобретут хотя бы самых элементарных сведений из солдатской науки и не привыкнут к новой для них обстановке. Нужно помнить, что постановка в строй совершенно неподготовленных людей есть самообман, так как доведенные до известного состава роты существуют иногда лишь несколько часов, а затем люди пропадают без вести, не принося никакой пользы, а, наоборот, большой вред, так как вместе с ними пропадают и винтовки…»

Офицеры обязаны постоянно и серьезно работать с пополнением, используя для этого каждый свободный час, причем работа эта не должна быть формальной, каждое слово, обращенное к солдату, должно исходить от сердца. Только тогда оно дойдет до солдата, и он будет готов пойти за офицером в огонь и воду. В то же время Брусилов обращал внимание командиров частей на необходимость столь же серьезного отношения к молодым, необстрелянным офицерам: и они нуждаются в привычке к боевой обстановке.

В этом же приказе командарм-8 требовал от подчиненных офицеров соблюдения справедливости и своевременности награждения отличившихся солдат. Несмотря на тяжесть боевой обстановки, генерал приказывал: «7. Обратить внимание на внешний вид частей. Требую, чтобы солдат походил на солдата; командирам частей проявить в этом направлении большую заботливость; в некоторых полках, например, до половины июля попадались нижние чины, еще одетые в папахи, невзирая на то, что фуражки есть в избытке и что об изъятии папах было многократно приказано. А что будут зимой носить?..»

Брусилову приходилось бороться со свойственным русской армии той поры, да и не только русской армии, неумением командиров управлять войсками. Потеря управления часто происходила ввиду неудачного выбора места командиров в бою. В начале июня 1915 года, когда на участке 12-го корпуса русские части принуждены были отходить, штабы некоторых дивизий разместились в том же пункте, что и штаб корпуса. «Не знаю, где в это время были командиры полков, — писал Брусилов об этом в приказе, — но допускаю, что, глядя на начальников дивизий, и командиры полков в это время собрались где-нибудь по два, по три. Генералы и командиры частей не только могут, но и должны быть сзади, чтобы управлять, но до поры до времени — раз какие-либо части дрогнули, вперед не идут, а некоторые уже и поворачивают — место начальника впереди, а не на центральной телефонной станции, где можно оставить и адъютанта. Никаких оправданий в малом числе штыков и быть не может: чем их меньше, тем легче перейти от управления к командованию, а это зачастую только и дает успех». Брусилов считал, что командирам, как правило, не следует разлучаться со своим штабом и его начальником, в особенности давать начальнику штаба поручения, отрывающие его от прямых обязанностей.

В апреле 1915 года при посещении передовых позиций (он делал это постоянно) Брусилов обнаружил, что два батальона одного полка, усиленные двумя батальонами другого и частями общего резерва, вели атаку. Возглавлял ее командир одного из батальонов. На вопрос Брусилова, что же делает командир полка, последовал ответ: «наблюдает за действиями». Такое явление Брусилов назвал «совершенно неожиданным, непонятным и крайне печальным».

В другой раз дивизия вела бой на фронте в 4 версты, а начальник ее находился в 8 верстах от места боя. Участок атаки трех полков этой дивизии (две версты по фронту) был поручен командиру бригады, и он тоже поместился рядом с начальником дивизии. Такой вопиющий беспорядок вызвал резкие замечания Брусилова. «Характер такого управления, — писал он, — заранее предрекает результаты атаки. Если при настоящих больших фронтах, на которых развертываются корпуса, командир корпуса не имеет возможности видеть хотя бы большую часть своего фронта, а потому вынужден управлять, пользуясь только сетью телефонов, находясь подчас в значительном удалении от боевых частей, то это не снимает и с командира корпуса обязанности при длительном расположении сторон в тесном соприкосновении проехать иногда к боевым частям, познакомиться на месте, хотя бы в общих чертах, с теми условиями, в которых находятся вверенные ему части, и кое-что проверить. Смею заверить, что из таких поездок и для командира корпуса, и для подчиненных будет польза. Дивизия в большинстве случаев занимает такой фронт, что для начальника дивизии представляется возможным выбрать такой наблюдательный пункт, откуда он может следить за ходом боя, хотя бы на важнейшем участке дивизии. Личная же рекогносцировка начальника дивизии обязательна, а когда дивизия длительно стоит перед позициями противника, то обязательно на месте изучать расположение противника. Про командира бригады, а тем более командира полка, говорить не приходится: они ведут в бой вверенные им части, которые должны быть у них на глазах. Предлагаю старшим начальствующим лицам взвешивать и очень обдуманно избирать место своего нахождения во время боя…»