Комната убийств - Джеймс Филлис Дороти. Страница 55

15

Маркус Дюпейн назначил встречу с персоналом на четвертое ноября, понедельник, десять часов. Записка была составлена в таком официальном стиле, как если бы он собирал целый отдел чиновников, а не четырех человек.

Талли пришла в музей выполнять обычные утренние обязанности. Музей был закрыт, так что вряд ли имелась большая необходимость в привычном протирании пыли. Но рутина ее успокаивала.

В коттедже она сняла рабочий халат, умылась, надела после некоторых раздумий чистую блузку и без чего-то десять вернулась в музей. Служащие должны были встретиться в библиотеке. Мюрел была уже там и расставляла кофейные чашки. Талли увидела, что мисс Годбай, как обычно, испекла печенье, на этот раз обычное овсяное. Талли подумала, что в данных обстоятельствах Мюрел могла найти флорентийское печенье неуместно праздничным.

Брат и сестра Дюпейны прибыли вовремя, а через несколько минут широкими шагами вошел Калдер-Хейл. Несколько минут они провели за кофе, сидя у маленького стола, напротив северного окна, словно желая отделить это незначительное занятие от предстоящего серьезного дела. Затем все заняли свои места у стоящего посередине стола.

— Я попросил вас прийти по трем причинам, — начал Маркус Дюпейн. — Во-первых, я хочу поблагодарить вас — Джеймса, Мюрел и Талли — за сочувствие нам в связи со смертью нашего брата. В такое время горе неотделимо от потрясения, потрясение — от ужаса. У нас будет время — хотя, возможно, этого времени будет слишком мало — погоревать о Невиле и осознать, что потеряли мы, что потеряли его пациенты… Во-вторых, мы хотим сообщить вам, что мы с сестрой решили насчет будущего музея Дюпейна. Третье: мы должны обсудить наше отношение к действиям полиции в связи с убийством — они уже решили, что это убийство — и как нам вести себя с общественностью, которая, разумеется, уже в курсе. Чувствуя, что в выходные мы еще будем переживать, я отложил эту встречу до сегодняшнего утра.

— Я правильно понял, что новый договор будет подписан и музей Дюпейна продолжит существование? — спросил Джеймс Калдер-Хейл.

— Договор уже подписан Кэролайн и мной сегодня утром, в половине девятого.

— Все было приготовлено, — холодно сказала Кэролайн. — Требовались лишь подписи двух оставшихся опекунов. И собирать вас, не будучи уверенными в дальнейшей судьбе музея, было бы преждевременно.

— А вам не показалось уместным несколько дней подождать?

— Зачем? — Маркус остался неподвижным. — Или в вас пробуждается восприимчивость к общественному мнению? Или имеются какие-то запреты — этические или теологические, — которые я не заметил?

Лицо Джеймса исказила легкая сухая улыбка, наполовину гримаса, но он ничего не ответил.

— Если вовремя будет выдано тело, кремация состоится в четверг. Мой брат не был религиозным, поэтому процедуpa будет светской и только для близких родственников. Насколько нам известно, позже в часовне больницы состоится поминальная служба, и мы, конечно, там будем. Полагаю, что если кто-то захочет присутствовать, ему будут рады. Правда, пока у меня был лишь короткий телефонный разговор с администрацией. Еще ничего не определено.

Теперь о будущем музея. Общее управление перейдет в мои руки, а Кэролайн останется на неполном рабочем дне и будет отвечать за «фасад», если можно так выразиться: билеты, администрирование, финансы, хозяйство. Вы, Мюрел, останетесь в ее подчинении. Я знаю о вашей договоренности насчет присмотра за ее квартирой; она остается в силе. Джеймс, нам хотелось бы, чтобы вы продолжили работать хранителем и по-прежнему отвечали за покупку экспонатов, их хранение и показ, общались с исследователями и набирали добровольцев. У вас, Талли, все останется по-прежнему. Вы будете заниматься уборкой; это тоже находится в ведении моей сестры, а если Мюрел понадобится помощь, вы будете на это время поступать в ее распоряжение. Я собираюсь написать двум нашим добровольным работницам, миссис Фарадей и миссис Стрикленд, и попрошу их продолжить работу — если у них есть такое желание. Если музей будет расширяться, на что я рассчитываю, нам может понадобиться дополнительный персонал и мы, конечно, привлечем большее количество добровольцев. Джеймс, как и прежде, будет проверять их благонадежность. Этот мальчик, Райан, может остаться, если только он соблаговолит появиться.

— Я беспокоюсь за Райана, — сказала до сих пор молчавшая Талли.

— Не думаю, что полиция собирается внести Райана в список подозреваемых, — отмахнулся Маркус. — Какой у него мог быть мотив, даже если бы ему хватило соображения спланировать это убийство?

— Талли, вам не стоит беспокоиться, — мягко сказал Джеймс. — Коммандер Дэлглиш рассказал нам, что там произошло. Мальчик напал на майора Аркрайта; возможно, он считает, что убил его, и поэтому скрывается. Он появится, как только поймет, что это не так. Полиция, во всяком случае, ищет Райана. Мы не можем здесь ничего поделать.

— Им необходимо с ним поговорить, — сказал Маркус. — Мы не можем рассчитывать на его благоразумие при разговоре с полицейскими.

— А что он может им рассказать? — спросила Кэролайн.

Всеобщее молчание нарушил Маркус:

— Наверное, пришло время обсудить ход расследования. Что меня удивляет, так это степень заинтересованности полиции. Почему коммандер Дэлглиш? Я считал, что его отдел создан для расследования особенно сложных или деликатных случаев. Я не вижу того, что заставило их поставить смерть Невила в этот ряд.

Джеймс опасно отклонился назад на своем стуле.

— Я могу сделать несколько предположений. Невил был психиатром. Не исключено, что он лечил кого-то столь могущественного, что обычных мер по защите репутации оказалось недостаточно. Если выяснится, например, что министр финансов — клептоман, епископ — серийный убийца, а поп-звезда имеет склонность к несовершеннолетним девочкам, получится нехорошо. Кроме того, полиция может подозревать, что музей используется в криминальных целях: например, сюда свозится краденое и прячется среди экспонатов или международные террористы организовали здесь свою шпионскую сеть.

— В данный момент я нахожу ваши шутки неуместными, Джеймс, — нахмурился Маркус. — Что же касается работы Невила, то там действительно есть что искать. Он наверняка знал некоторое количество опасных секретов. По долгу службы ему приходилось контактировать с самыми разными людьми, в основном психологически неблагополучными. Нам ничего не известно о его частной жизни. Мы не знаем, куда Невил уезжал по пятницам, с кем встречался. Не знаем, привозил ли он кого-либо с собой, встречался ли с кем-то здесь. Дубликат ключей гаражу делал он. Нам неоткуда узнать, сколько их было сделано, кто имел к ним доступ. Тот запасной ключ в шкафчике внизу, возможно, не единственный.

— Инспектор Мискин меня об этом спрашивала, когда они с сержантом заходили к нам с Талли в последний раз, уже после ухода коммандера Дэлглиша, — сказала Мюрел. — Они высказали предположение, что кто-то взял ключи от гаража, подложил вместо них другие, а потом вернул на место. Я дала понять, что не заметила бы разницы. Ключи от подвесных замков очень похожи — если только не рассматривать их вблизи.

— И потом есть еще таинственный автомобилист, — добавила Кэролайн. — Он, несомненно, главный подозреваемый на данный момент. Будем надеяться, что полиция сможет его выследить.

Джеймс был занят созданием рисунка исключительной сложности. Продолжая над ним работать, он сказал:

— Если не сможет, им будет сложно повесить это преступление на кого-то еще. Кое-кто может лелеять надежду на неуловимость автомобилиста не только в прямом смысле этого слова.

— А еще эти более чем странные слова, которые он сказал Талли, — вмешалась Мюрел. — «Кажется, кто-то разложил праздничный костер!» То же самое, точь-в-точь, прокричал Рауз. Может, это убийство «под копирку»?

— Думаю, нам не стоит увлекаться и фантазировать, — продолжал хмуриться Маркус. — Возможно совпадение. Этого водителя еще только предстоит найти, а мы тем временем должны оказать полиции максимальное содействие. Правда, отсюда не следует, что мы должны добровольно предоставлять им информацию, о которой они нас не спрашивают. С нашей стороны будет крайне неразумно, если мы будем вести досужие разговоры — между собой или с другими людьми, не важно. Полагаю, нам не следует общаться с прессой. В случае особой настойчивости отправляйте их в отдел по связям с общественностью лондонской полиции или к коммандеру Дэлглишу. Вы увидите, что теперь на дороге стоит шлагбаум. Для каждого из вас приготовлены ключи, они у меня. Естественно, только для тех, у кого есть машина. Думаю, что вы, Талли, можете провести велосипед или по траве, или под шлагбаумом. Эту неделю музей будет закрыт, однако я надеюсь возобновить его работу в следующий понедельник. Хотя существует единственное исключение. Конрад Акройд устроил визит группы канадских ученых, и я дал ему знать, что для этого визита мы специально откроемся. В связи с убийством нам нужно быть готовыми к приему новых посетителей; возможно, поначалу будет непросто. Я буду проводить в музее как можно больше времени и надеюсь взять на себя сопровождение посетителей, однако в среду я не смогу. У меня переговоры в банке. Какие есть вопросы?