Сборник сказок (СИ) - Вайс Лора. Страница 12

Полегче на душе стало у Ярушки. Поднялись они, и собрались было в путь дорогу, но вдруг что-то мелькнуло меж деревьев. Царевна вздрогнула, правда, сразу же успокоилась, из-за ели показалась белая борода Курюм Курюмыча. Выглянул тот, поманил красавицу. Яра забежала за дерево и бросилась к старичку:

- Спасибо, дедушка, спасибо… - лепетала она.

- Ну, будет тебе, Ярушка.

- Исполнила я завет твой.

- Знаю, девица, - усмехнулся старик, - даже больше, чем надо было. Тебе чего велели-то? Поцеловать, а ты?

Закраснелась тогда царевна, засмущалась.

- Ладно, ладно, голубушка. Любит он тебя, а ты его – это главное.

- Эх, Курюм Курюмыч, - вздохнула она, - куда бы нам теперь податься?

- Знаю я одно местечко заветное. Давно хотел туда отправиться, старость свою провести. Там тихо, леса вокруг, реки, горы. Поутру роса звенит на стеблях аки бубенцы серебряные, грибы-ягоды, куда ни глянь, звери бродят ласковые. И вас могу с собой взять, давно хотел семью, хоть внуков понянчу.

Так и поступили. Отправились влюбленные за духом природным, ушли далеко. И живут душа в душу, бед не знают. Любят друг друга, детишек растят. Отныне нет царевны и раба, отныне есть только Яра и Батулай.

Как кикимора Мавра счастья искала

Жила в глубоком болоте кикимора Мавра, тоскливо ей было. Многие подружки в деревне обосновались в теплых избах на чердаках али в подполах; хулиганили, беспорядки творили, в общем, разгульный образ жизни вели, а Мавра все квасилась в зеленой жиже да с жабами разговаривала, только те не отвечали ей. И возраст уже подпирал, пора бы мужа найти, все ж Мавре в этом году двадцать пять стукнуло.

Еще с неделю погоревала кикимора и решила покинуть родное болото, захотела к людям. А вдруг, впустит кто? Мавра хорошая была, в отличие от других, беды не творила, добротой характера отличалась, поэтому мечталось ей поселиться в какой-нибудь тепленькой избе с детьми малыми, чтобы играть с ними по вечерам, а ночью шали вязать или пряжу прясть у окошка. Глядишь и какого домового бы встретила, полюбили бы друг друга.

Нарядилась кикимора в длинное платье, которое сама связала из водорослей и кувшинок, красивый наряд получился: зеленый подол по земле стелется, кувшинки на плечах красуются, рукава изящно от ветра покачиваются. Фигурой-то природа-матушка Мавру не обидела, имела она талию тонкую, бедра ни узкие, ни широкие. Голова хоть и растрепанная, зато волос густющий, ну и пусть отдавал зеленью, черты лица аккуратные,  а что самое главное, бородавок на теле не росло, тогда, как у прочих кикимор курице клюнуть негде было, не лица, а пни с маслятами.

 Но, несмотря на добротность, не везло ей. Повстречала она как-то раз банника, забрел тот в лес после веселой ночи и заплутал, а Мавра пожалела несчастного и оставила заночевать у себя, так этот рукоблуд взялся приставать к кикиморе, да так рьяно, что чуть не совершил злодеянье и не попортил болотную красавицу. Кикимора тогда закричала, что было мочи, прибежали водяные и черти местные, схватили баламута, да пинками гнали до самого дому, вернее, бани. Не сложилось дружбы с банником. Был у нее на памяти и один из лесных – Аука. Вроде бодрый дух, ни зимой, ни летом не спал, все колобродил, только так голову Мавре заморочил, что еле она ноги от него унесла. А после третьего ухажера в лице черта лысого, вообще разуверилась в существах волшебных. Оттого-то и решила к людям пойти, что толку в лесу прозябать?

Идет, значит, Мавра по тропинке невидимой, песни поет, с птичками здоровается, как вдруг видит – что-то сверкнуло в кустах, а присмотрелась, так вообще чуть не присела – ружье охотничье! Потом и голос раздался:

- Стой! А-то стрельну!

- Стою, стою, - пропищала и без того бледная кикимора. – Я ж, это… шла мимо. Чего своей железякой размахиваешь?

- Ты кто такая? – говорил кто-то из кустов, только глазюки сверкали меж веток.

- Мавра, ки… - но призадумалась кикимора, ежели признается – пристрелить могут, все же люди трусливые, не любят духов лесных. – Местная я, - закончила Мавра и поклонилась.

- А чего зеленая такая? В болоте, что ли искупалась?

- Ну, было дело. Водица там полезная, молодильная.

- А-а-а, ладно.

Убрал охотник ружье и вышел из-за куста. Тут-то кикимора и захлопала глазами, мужик-то добротный: молодой высокий, рубаха того и гляди по швам разойдется от мощи богатырской, волосы русые, глаза синие. Закусила губу Мавра, поправила прелести свои в платье и выставилась:

- Куда путь держишь?

- На медведя иду. Обещался невестушке шкуру принести, тогда пойдет за меня замуж.

- Невесту, - скривившись, произнесла кикимора. – И тут осечка, - прошептала она, и хотела было уйти, но охотник преградил дорогу.

- Постой, Мавра. Ты же местная?

- Ну.

- Скажи, где берлога медвежья.

- Далече, милый, далече. Пойдешь прямо, холмы обойдешь, речку переплывешь, болото перелезешь и выйдешь к берлоге. Только сразу на медведя не ходи, передохни немного.

- Вот спасибо, девица.

Хмыкнула кикимора и дальше пошла. Вот же невезенье окаянное, куда ни плюнь, то дурные, то женатые, то пьянь беспросветная. И вот, впереди уже деревня показалась, осталось всего пару верст, как услышала Мавра за спиной шаги спешные, обернулась она резко и уже наброситься приготовилась, но так и застыла в позе:

- Ты? – обомлела Мавра, когда напротив охотника увидела. – Чего забыл? Дорогу повторить?

- Нет, девица, - замялся парень. – Одному как-то боязно по лесу дремучему бродить, может, составишь компанию? Сдается мне, ты тут лучше любого следопыта.

- А приставать не будешь? – усмехнулась Мавра.

- Окстись, - махнул рукой охотник. – Я человек порядочный.

- Ну, ладно.  Гляди мне, я тут всех знаю…

Взглянула тогда кикимора на крыши домов, на тоненькие струйки дыма из труб, вздохнула с тоскою и отвернулась. Так и быть, решила Мавра, надобно помочь охотнику. Нехорошо, если такой мужик сгинет. А тот стоит во весь рот улыбается.

И отправились они в путь далекий, весь день шли, Мавра ему много чего поведала о жизни лесной, рассказала, где нечисть прячется, куда лучше не соваться, а где можно спрятаться. А охотник на ус наматывал, плохо он знал здешние места, поэтому каждое слово в уме записывал. К вечеру решили привал устроить, Мавра хворосту принесла, а мужичок костер развел, достал хлеб из котомки, репу, огурчики и поделился с новой знакомой. Сидели они, потчевались и беседы вели:

- Тебя как звать? – спросила Мавра.

- Даяном.

- А чего невеста послала так далеко? Не боится? Вдруг миша поломает?

- Ну а чего страшного? Поломает, значит, слабый я и Аленушку не достоин.

- Дурак ты, Даян, - засмеялась кикимора. – Медведь посильнее любого из нас будет, это ж зверь дикий. Господствует он тут, его сама природа бережет. Вот давеча жена его - медведица, потомство принесла. Хороши медвежатки получились, игривые, непоседливые. А ты ради какой-то бабы на него, да с ружьем. Глупые вы – люди.

- А ты что же? Не человек что ли?

- Ладно, - хлопнула она в ладоши, отчего огонь в секунду погас, - спать пора, охотник.

Даян же засомневался, почуял силу нечистую, но смолчал. Только ружье при себе оставил, когда на траве улегся. А Мавра преспокойно растянулась на землице прохладной и запела, да так сладко запела, что охотник захрапел в мгновение, ружье же сползло и мирно покоилось рядышком.

Наутро проснулся парень от запахов вкусных, открыл глаза, а перед ним картошечка печеная, ежевика ароматная и водица родниковая. А Мавры и след простыл. Вскочил Даян, да как принялся искать спутницу, кликал, кликал, но той будто и не было. Опечалился охотник, плюнул себе под ноги:

- Вот дурак, - бурчал он. – Обидел Мавру, она ведь поняла, что не верю ей. Эх, лапоть – и треснул себе ладонью по лбу.

Как вдруг недалеко смех послышался, за деревьями. Схватил Даян ружье, повесил за плечо, пригнулся сам и пошел на звук. Скоро послышался звериный рев наравне со смехом, перекрестился тогда охотник, но продолжил идти. Встал за деревом, выглянул и застыл. Там, в овраге Мавра сидела, а вокруг нее медвежата бегали, кувыркались. Гладила она их, малинкой прикармливала. Тут и пронеслось в голове Даяна, надо убить одного. Вот принесет шкуру Аленке, сразу она его полюбит и замуж пойдет, но стоило взвести ружье, как встретился он с лучистым взглядом Мавры, та смеялась, медвежат веселила, а они знай пищат да подвывают ну словно дети малые. То прыгают, то друг с другом сцепляются  и кубарем катятся. А Мавра глаз с охотника не спускает, ждет…