Мертвый час - Введенский Валерий. Страница 29

Сашенька поморщилась:

– Лучше бы я не ходила по такой жаре. Одна сплошная ерунда.

– А я вам говорила, Александра Ильинична, – Четыркина вдруг перешла на шепот, хотя улица была пустынна. – Говорят, этот салон совсем для другого…

– Весьма вероятно, – оборвала ее Сашенька, всем видом показав, что не настроена продолжать беседу.

Однако Юлия Васильевна так обрадовалась встрече, что уходить не собиралась:

– A propos [97], княгиня, дети таки отправились на купальни.

– Знаю.

– А ваши умеют?

– Только Евгений.

– А моя плавает как рыба, – похвалилась Четыркина.

Как бы ее прогнать? Сейчас ведь Лешич выйдет.

– Вы, кажется, торопитесь?

– Нет, что вы.

– А я, простите, очень.

Сашенька решила хотя бы отойти от салона. Если медленно-медленно идти по Еленинской, то Лешич, выйдя из салона, ее заметит и догонит. Только вот в какую сторону пойти, чтобы с Четыркиной было не по пути? Юлия Васильевна подошла к салону с левой стороны, значит, Сашеньке туда:

– Всего доброго, – быстро попрощалась княгиня.

– Нам по дороге.

Вот ведь прицепилась, зараза!

Не прошли и десяти шагов, как хлопнула дверь, Лешич вышел. Догадается пойти следом? Однако Четыркина неожиданно обернулась и воскликнула:

– Ой, да это Алексей Иванович, вашей гувернантки жених.

– И вправду он, – с тоской согласилась Сашенька.

Растерявшийся Лешич закурил папиросу.

– Не решается подойти. Давайте его позовем, – с противным смешком предложила Четыркина.

– Алексей Иванович, – помахала Сашенька зонтиком.

Лешич нерешительно двинулся к ним.

Откуда Четыркина его знает?

– Какая неожиданная встреча, – сказала княгиня надменно-безразличным тоном, когда Прыжов приблизился.

Словно и не знакомы всю жизнь, словно Лешич – лишь жених ее гувернантки.

Прыжов игру подхватил:

– Очень рад-с снова-с вас лицезреть, ваше сиятельство-с. Вас тоже, Юлия Васильевна, – и, приподняв шляпу, раскланялся.

– Обновку выбирали? – предположила Четыркина.

– Да-с! К свадьбе-с! Наталья Ивановна в этом салоне платье присмотрела.

– Какой у нее тонкий вкус, – не преминула съязвить Сашенька.

Лешич наградил ее многообещающим взглядом, а Юлия Васильевна всплеснула руками:

– И ее сиятельство только что оттуда. Как вы умудрились не встретиться?

Прыжов, чтобы скрыть замешательство, полез в карман за папиросами и серниками, забыв, что уже дымит. Пришлось выворачиваться Сашеньке:

– Я зашла лишь на секунду. Мне сразу не понравилось. Возможно, для Натальи Ивановны тамошние платья самое то. Но мне? Извините!

– А я, видно, в тот момент панталоны мерил, – наконец-то придумал ответ Лешич. – Вот и разминули-с.

– Вам, собственно, куда, Юлия Васильевна? – потеряв терпение, уточнила Сашенька.

– В кассы театра, – ответила та. – Хочу билеты взять на вечер.

Театр напротив вокзала. Пристань – за вокзалом. Придется идти вместе.

– А вам, Алексей Иванович? – словно невзначай спросила Сашенька.

– К пристани-с.

– Значит, всем по пути. Я в аптеку, – соврала княгиня, чтобы иметь возможность пойти вместе с Лешичем.

Узнав, что Прыжов – доктор, Юлия Васильевна принялась расспрашивать его, правильно ли лечат ее врачи. Сашенька знала, что Лешич подобные разговоры обычно пресекает: по его мнению, коли пациент не доверяет доктору, должен обратиться к другому, а не проверять его назначения. Однако сейчас Прыжов терпеливо выслушал Четыркину и уже перед самым театром посоветовал какую-то мазь от экземы.

Юлия Васильевна горячо его поблагодарила:

– Большое спасибо. Сейчас куплю билеты на вечерний спектакль и зайду к Соломону. Так что, Александра Ильинична, не прощаюсь, встретимся в аптеке.

Вот ведь привязалась!

– Я сперва на купальни, детей проведаю.

Сашенька с Лешичем медленно, благо время позволяло, шли к пристани.

– Четыркина у салона случайно появилась? – спросил Прыжов.

– Думаю, нет. Я у нее адрес узнавала. Видимо, решила выяснить, с кем у меня свидание.

– Из собственного окна могла увидеть. Мы ведь вместе выходили.

– А вдруг совпало? Вдруг нам было по пути? Кстати, а откуда она тебя знает?

Лешич засмущался:

– Ну, мы утром с Наташей… вышли в сад… поздороваться…

– То бишь поцеловаться?

– Ну не при детях же? Нашли укромное место под вишней. А Четыркина, оказывается, под соседней сидела, на стульчике, фотографические карточки разглядывала. Пришлось представиться.

– Понятно.

– Господи, а вдруг Четыркина Наташе про нас и про салон расскажет? Что она подумает?

– Опереди ее. Расскажи сам, – посоветовала Сашенька.

– Нет, ни в коем случае. Не поверит.

– Если Наталья тебе не верит, зачем ты на ней женишься? Ладно, меня это не касается. Что ты выяснил у Копосовой?

– Ровным счетом ничего. Урушадзе в салоне ни разу не был.

– Врет.

– Икону целовала, я ведь ей тоже сперва не поверил, врачебно-полицейским комитетом грозил. А она ни в какую. Мол, с таким видным мужчиной сама бы не прочь…

– Значит, Копосова с ним знакома?

– Волобуев их как-то на улице представил.

– Вот как…

– Твой похотливый граф – постоянный клиент.

– Кто бы сомневался…

– А вот его зять туда так и не заглянул.

– Выходит, верный муж и примерный семьянин…

Сашеньке вспомнилась невзрачная Ася. Что такой красавец в ней нашел?

– Не думаю. Копосова однажды видела князя у местного борделя…

– Адрес борделя выяснил?

– Ты не просила…

– А сам не догадался? Я разве ясновидящая? Я считала, Урушадзе с благородной путается. Выходит, нет. Впрочем, и лучше. Благородную попробуй уговори прийти в суд. А проститутке чего стесняться?

– Стесняться и вправду нечего. Только вряд ли вспомнит, кто с ней был две недели назад.

– Вспомнит как миленькая. Если уж Копосова заглядывалась…

– В борделе каждая девица за ночь обслуживает десяток клиентов. И фамилий у посетителей не спрашивает.

– Значит, пригрозишь военно-полицейским комитетом…

– Я? – оторопел Лешич.

– Ну а кто? Меня в бордель и на порог не пустят.

– А я туда не пойду.

– Как это?

– Мне еще за салон с Натальей объясняться.

– Лешич, умоляю…

– Вон, дети твои ждут, – Лешич издалека помахал им рукой.

– Извинись перед ними, скажи, что планы поменялись…

– Ага! Мне срочно захотелось проститутку. Так и скажу…

На всех парах к ним летел Володя:

– Мама! Мамочка! Я знал, что ты придешь. Потому что Обормота не поймал. Он с перепуга на крышу залез.

Сашенька прижала сына:

– Наталья Ивановна объяснила тебе, что коты не купаются.

– А ты?

– И я.

– Значит, ты – кот? Мамочка, ну пойдемте.

– Нет, дорогой. Я зашла лишь проведать вас. А купаться не пойду…

– Но почему?

– Это платье сложно снять…

– В нем и купайся.

– И дядя Леша не пойдет…

– Я пойду, еще как пойду. Мамочка шутит, – бесцеремонно перебил Сашеньку Прыжов. – Айда в море.

– Ура!

И где прикажете искать бордель? Вывески на них запрещены. По занавешенным окнам? [98] Так из-за яркого солнца в половине домов сегодня зашторены.

Сашенька огляделась. Ну да, так и есть. Лишь в аптеке Соломона нет занавесок.

Соломон! Он-то и поможет. Проститутки ведь тоже болеют: ангиной, насморком, почечуем, не говоря про сифилис и триппер. Следовательно, покупают лекарства. И значит, Соломон их в лицо знает.

Ушла от него Четыркина или нет?

Сашенька подождала чуть-чуть на площади. Заметив горничную, выскочившую от Соломона с пузырьком в руках, подошла к ней:

– В аптеке много покупателей?

– Дык никого, барыня.

Соломон обрадовался: