Ледовый барьер - Престон Дуглас. Страница 28

В это время Глинн присоединился к нему и встал сбоку, у поручней. Он был одет в заляпанную стёганную куртку, в несколько слоёв грязных шерстяных рубашек, и в оранжевую кепку. Одной рукой он вцепился в потрёпанный портфель. Его лицу, в обычных обстоятельствах придирчиво чисто выбритому, было позволено обрасти щетиной. Изо рта свисала кривая сигарета, и МакФарлэйн видел, что тот и в самом деле её курил, вдыхая и выдыхая со всеми признаками удовольствия.

— Не верю своим глазам, — сказал МакФарлэйн.

— Я Эли Ишмаэль, главный горный инженер.

— Хорошо, господин Горный Инженер, если бы я не знал вас лучше, я бы сказал, что вам это и впрямь нравится.

Глинн вытащил сигарету изо рта, секунду осматривал её, а затем швырнул в холодное море.

— Удовольствие и успех не исключают друг друга.

МакФарлэйн жестом указал на потрёпанную одежду.

— Откуда вы всё это взяли, а? Выглядите так, будто работали кочегаром.

— Пока мы готовили судно, к нам прилетела парочка костюмеров из Голливуда, — ответил Глинн. — Этими обносками заполнено несколько рундуков, достаточно для любой непредвиденной ситуации.

— Остаётся надеяться, что к ним не придётся прибегать. Так что же нам предстоит сегодня?

— Всё очень просто. Наша задача — появиться в таможенном офисе, ответить на все вопросы касательно разрешения на работы, предъявить таможенную закладную и найти Джона Паппапа. Наше оборудование — на грани фантастики, и мы приехали сюда добывать железную руду. Компания балансирует на грани банкротства, это наш последний шанс. Если кто-нибудь знает английский и примется вас допрашивать, агрессивно настаивайте на том, что мы оборудованы по первому классу. Но, вообще, говорите как можно меньше. И если что-нибудь в таможне обернётся неудачно, реагируйте самым естественным образом.

— Естественным? — МакФарлэйн покачал головой. — Мой естественный порыв — бежать отсюда ко всем чертям. — Он сделал паузу. — А что по поводу капитана? Вы думаете, она пойдёт на эту авантюру?

— Как вы могли отметить, она не совсем обычный капитан.

Катер сменил курс, и тщательно расстроенные дизельные двигатели бешено работали внизу. С тяжёлым стуком отворилась дверь в кабину, и к ним приблизилась Бриттон, одетая в старые джинсы, морской бушлат и потрёпанную кепку с золотыми капитанскими полосками. На шее качался бинокль. Впервые МакФарлэйн увидел её не в строгой морской форме, и перемена была одновременно и освежающей, и притягательной.

— Можно сделать вам комплимент по поводу внешнего вида? — Спросил Глинн.

МакФарлэйн удивлённо глянул на него; ещё ни разу он не слышал, чтобы Глинн раньше кого-нибудь хвалил. Капитан в ответ улыбнулась Глинну.

— Нет, нельзя. У меня к нему отвращение.

Когда лодка обогнула северную оконечность острова Наварино, на расстоянии показался тёмный силуэт. МакФарлэйн сумел рассмотреть, что это громадный железный корабль.

— Боже, — сказал он. — Вы только посмотрите на его размеры. Мы должны обойти его стороной, иначе волна нас потопит.

Бриттон подняла свой бинокль. После долгого молчания она снова его опустила, на этот раз медленнее.

— Не думаю, — ответила она. — Корабль никуда не торопится.

Несмотря на то, что нос судна был направлен прямо на них, приближение к нему заняло целую вечность. Двойные мачты, костлявые и похожие на пауков, слегка склонились в сторону. Затем МакФарлэйн догадался, что судно потерпело крушение и сидело на рифе прямо в сердце пролива.

Глинн взял бинокль, предложенный Бриттон.

— Это Capitan Praxos, — сказал он. — Сухогруз, судя по внешнему виду. Должно быть, его вынесло на мель.

— Трудно поверить, что судно таких размеров могло потерпеть крушение в этих безопасных водах, — сказал МакФарлэйн.

— Воды безопасны во время северо-восточных ветров, вроде того, что дует сегодня, — ответила Бриттон холодным голосом. — Когда ветры сменяются западными, пролив превращается в аэродинамическую трубу. Возможно, у корабля в тот момент были неприятности с двигателями.

Приближаясь к корпусу судна, они хранили молчание. Несмотря на яркий чистый свет утреннего солнца, корабль непонятным образом оставался вне фокуса, как будто был окружён собственной мантией тумана. Всё судно, от киля до клотика, покрывал налёт ржавчины и разрушения. Его железные вышки были сломаны, одна свисала с борта и застряла среди тяжёлых цепей, остальные беспорядочно лежали на палубе. Ни одна птица не осмелилась устроить гнездо на его ржавой надстройке. Даже волны, казалось, избегали скабрезных бортов. Корабль был призрачным, сюрреалистичным: усопший часовой, посылающий молчаливое предостережение всем, кто проплывает мимо.

— Кто-то должен рассказать об этом в Торговой палате Пуэрто-Вильямса, — сказал МакФарлэйн.

Шутка была встречена без малейшей улыбки. Казалось, на людей повеяло холодом.

Лоцман прибавил ходу, как будто желая поскорее оставить обломки кораблекрушения позади, и катер свернул в пролив Бигль. Здесь острые, как нож, кромки гор поднимались из-под воды, тёмные и непривлекательные, в их складках поблёскивали снежные поля и ледники. По лодке ударил порыв ветра, и МакФарлэйн закутался в парку ещё плотнее.

— Справа Аргентина, — сказал Глинн. — Слева — Чили.

— А я иду внутрь, — сказала Бриттон, направляясь к рулевой рубке.

Час спустя перед носом лодки, с левой стороны, в сером свете предстал Пуэрто-Вильямс: группа ветхих деревянных лачуг, с жёлтыми и красными крышами, гнездилась во впадине меж холмов. За ним вздымался ряд гиперборейских гор, белых и резких, словно зубы. У подножия городка стоял ряд полуразрушенных пирсов. Деревянные буксиры и одномачтовые гафовые шлюпки с просмолёнными корпусами были пришвартованы в гавани. Неподалёку МакФарлэйн углядел «Barrio de los Indios»: кривой ряд обшитых досками домов и сырых хижин, из самодельных труб поднимаются струйки дыма. За ними находилась и сама военно-морская база, заброшенный ряд зданий из помятого металла. Рядом были пришвартованы нечто вроде двух вспомогательных судов и одного старого эсминца.

Казалось, в несколько минут яркое утреннее небо потемнело. Когда катер остановился у одного из деревянных пирсов, их окутал запах гниющий рыбы, ясно различимый сквозь вонь от сточных вод и водорослей. Из ближайших лачуг появились несколько человек и неуклюжей походкой подошли по сходням ближе. Крича и жестикулируя, они пытались заманить катер пришвартоваться в любом из полудюжины мест, и каждый держал в руках канат или указывал на крюйсы. Лодка проскользнула в док и громкий спор возник между двумя ближайшими мужчинами, который затих лишь когда Глинн раздал сигареты.

Троица выбралась на скользкий док и глянула на мрачный посёлок. Отдельные хлопья снега запорошили плечи парки МакФарлэйна.

— Где таможенный офис? — По-испански спросил Глинн одного из мужчин.

— Я вас отведу, — одновременно ответили трое.

Начали подходить и женщины, толпясь вокруг них с пластиковыми вёдрами, заполненными морскими ежами, моллюсками и congrio colorado, отталкивая друг друга и пихая вонючих ракообразных прямо им в лицо.

— Морской ёж, — на неправильном английском произнесла одна из женщин. У неё было лицо семидесятилетней старухи, а во рту сохранился один-единственный, необыкновенно белый зуб. — Очень хороший для мужчины. Делает твёрдым. Muy fuerte.

Твёрдой поднятой рукой она сделала живописный жест, показывая результаты, а мужчины громко расхохотались.

— No gracias senora, — ответил Глинн, продираясь скозь толпу следом за самоназначенными проводниками.

Мужчины поднялись по пирсу и направились вдоль берега в направлении военно-морской базы. Здесь, рядом с ещё одним пирсом, лишь чуточку менее ветхим, они остановились у низкого здания, обитого досками. Из единственного окна в темнеющем воздухе протянулся луч света, и ароматный дым горящих дров поднимался из оловянной трубы у дальней стены. Рядом с дверью висел выцветший чилийский флаг.