Первый человек в Риме - Маккалоу Колин. Страница 44

ГОД ВТОРОЙ (109 Г. ДО P. X.)

КОНСУЛЬСТВО КВИНТА ЦЕЦИЛИЯ МЕТЕЛЛА И МАРКА ЮНИЯ СИЛАНА

Панеций умер в Тарсе в середине февраля, и у Публия Рутилия оставалось совсем мало времени, чтобы попасть домой до начала кампании. Сначала он предполагал большую часть пути проделать по суше, но сроки вынудили его и на этот раз плыть морем.

— Мне повезло, — сказал он Гаю Марию на следующий день после приезда, как раз перед мартовскими идами. — Хоть на этот раз ветер дул в нужную сторону.

Марий усмехнулся:

— Я же говорил тебе, Публий Рутилий, даже у Отца Нептуна не хватило духу нарушить планы Свинки! Тебе повезло не только в этом: если бы ты находился в Риме, тебе непременно пришлось бы обхаживать италийских союзников и убеждать их дать нам войска.

— Я так полагаю, что именно тебе пришлось этим заниматься?

— С первых чисел января, когда Метеллу выпал жребий возглавить войну против Югурты. Набрать войско было нетрудно. Вся Италия горела желанием отомстить за оскорбление. Но настоящие мужчины сейчас редкость, — сказал Марий.

— Тогда нам лучше надеяться, что в будущем Риму не грозят поражения, — сказал Рутилий Руф.

— Согласен.

— А как к тебе относится Свинка?

— Вполне цивилизованно, если учесть все обстоятельства, — сказал Марий. — На следующий день после инаугурации он пришел ко мне и был довольно откровенен относительно своих мотивов. Я спросил, почему он хотел именно меня — и тебя, кстати, — после того, как мы зло посмеялись над ним тогда, в Нуманции. А он ответил — ему наплевать на прошлое. Единственное, что его сейчас волнует, — как одержать победу в Африке. Лучшего способа выиграть войну он придумать не мог, ведь мы с тобой лучше всех понимаем стратегию Югурты.

— Умно, — отметил Рутилий Руф. — В качестве командующего он ощиплет все лавры. Какое значение имеет, кто для него выиграл войну? Восседать на победной колеснице будет он! Ни тебе, ни мне Сенат не предложит прозвище Нумидийский. А ему — предложит.

— Ну что ж, ему оно нужнее, чем нам. Он ведь Цецилий, наш Свинка! А это значит, его голова управляет сердцем, особенно когда дело касается его шкуры.

— Точно сказано! — оценил Рутилий Руф.

— Он уже лоббирует вовсю, чтобы Сенат продлил его командование в Африке на следующий год, — продолжал Марий.

— Это свидетельствует о том, что он достаточно изучил Югурту за эти годы. И понял: подчинить Нумидию не так-то просто. Сколько легионов он берет с собой?

— Четыре. Два римских и два италийских.

— Плюс войска, уже находящиеся в Африке, — скажем, еще два легиона. Да, мы должны справиться, Гай Марий.

— Согласен.

Марий встал из-за стола, чтобы налить вина.

— А что с этим Гнеем Корнелием Сципионом? — спросил Рутилий Руф, принимая протянутый ему бокал. Как раз вовремя, потому что Марий тотчас расхохотался и расплескал свое вино.

— О Публий Рутилий, это было великолепно! Честно говоря, я никогда не перестану поражаться комичности старых римских аристократов. Сципион выбран претором и награжден должностью губернатора Дальней Испании. Что же он делает? Он поднимается в Сенате и торжественно объявляет, что отказывается от чести быть губернатором Дальней Испании! «Почему?» — спрашивает Скавр удивленно — он наблюдал за жребиями. «Потому что, — произносит Сципион с подкупающей откровенностью, — я разграблю это место». Что тут началось! Крики, смех, топанье ног, аплодисменты. И когда шум наконец стих, Скавр только одно и сказал: «Я согласен, Гней Корнелий, ты действительно разграбишь». И теперь управлять Дальней Испанией они посылают Квинта Сервилия Цепиона.

— Он ведь тоже разграбит Испанию, — улыбаясь, сказал Рутилий Руф.

— Конечно, конечно! Каждый знал это, включая Скавра. Но у Цепиона, по крайней мере, хватило ума не объявлять об этом открыто. Так что Рим может закрыть глаза на Испанию и жить спокойно, — сказал Марий, опять садясь за стол. — Я люблю этот город, Публий Рутилий, правда люблю.

— Я рад, что хоть Силана держат в Риме.

— К счастью. Кто-то ведь должен управлять Римом! Какое избавление! Сенат с трудом добился продления срока губернаторства Минуция Руфа в Македонии, уверяю тебя. А так как эта ниша уже занята, Силану ничего не оставалось, кроме Рима, где более-менее спокойно. Силан во главе армии — сам Марс побледнеет!

— Вот уж правда! — горячо подтвердил Рутилий Руф.

— И все же год неплохой, — сказал Марий. — Не только Испания спасена от нежных милостей Сципиона, но и Македония избавлена от Силана. Однако сам Рим — гнездо преступников, если мне позволено будет точно охарактеризовать наших консулов.

— Ты имеешь в виду комиссию Мамилия?

— Именно. Бестий, Гальба, Опимий, Гай Катон, Спурий Альбин — все были осуждены. И еще много судов предстоит, хотя стоит ли этому удивляться! Гай Меммий усердно помогал Мамилию в сборе доказательств тайного сговора патрициев с Югуртой, а Скавр — безжалостный председатель суда. Хотя он и выступал в защиту Бестия, но голосовал за приговор.

Рутилий Руф улыбнулся:

— Человек должен быть гибким. Скавр оправдывался перед коллегой, выступая в его защиту, но это не помешало ему выполнить свой долг перед судом. Таков уж Скавр.

— Да! Таков уж Скавр.

— А куда направились осужденные? — спросил Рутилий Руф.

— Некоторые избрали местом ссылки Массилию, а Луций Опимий предпочел Западную Македонию.

— А Авл Альбин выкарабкался?

— Да. Спурий Альбин взял всю вину на себя, и Палата голосованием позволила ему это, — вздохнул Марий. — Ничего себе, юридический казус!

Схватки у Юлии начались на мартовские иды, и когда повитухи сказали Марию, что роды будут трудными, он немедленно позвал родителей жены.

— Наша кровь слишком старая и жидкая, — раздраженно сказал Марию Цезарь, когда они устроились в таблинии — муж и отец, которых связывала взаимная приязнь и страх за жену и за дочь.

— Моя кровь помоложе и погуще, — отозвался Марий.

— Но это не может помочь ей! Это когда-нибудь поможет ее дочери, если она у нее будет. Возблагодарим за это богов! Я надеялся, что Марсия добавит моему роду немного плебейской силы, — но, кажется, Марсия слишком еще знатна. Ее мать была патрицианкой из рода Сульпициев. Я знаю, есть люди, которые считают, что кровь должна сохраняться чистой, но я много раз замечал, что девушки старинных фамилий склонны во время родов к кровотечениям. В чем же причина более высокой смертности среди женщин знатных фамилий по сравнению со смертностью женщин более низкого происхождения? — И Цезарь провел рукой по своим волосам цвета позолоченного серебра.

Марий больше не мог усидеть на месте. Он поднялся из-за стола и стал мерить кабинет шагами.

— У нее лучшие врачи, денег я не пожалел, — он кивнул в сторону комнаты роженицы, откуда пока еще не доносилось ни звука.

— Но прошлой осенью эти лучшие врачи не смогли спасти племянника Клитумны, — сказал уныло Цезарь.

— Ты имеешь в виду твою неутешную соседку?

— Да, эту самую Клитумну. Ее племянник скончался в прошлом сентябре после продолжительной болезни. Но этот молодой человек всегда казался совершенно здоровым. Врачи сделали все, что только могли придумать, а он все равно умер. С тех пор я постоянно об этом думаю.

Марий недоуменно взглянул на своего тестя:

— С какой стати ты должен об этом думать?

Цезарь пожевал губу.

— Все повторяется трижды, — проговорил он безрадостно. — Смерть племянника Клитумны случилась совсем рядом со мной и моими близкими. Следует ожидать еще двух смертей.

— Если и так, то смерти должны постигнуть семью Клитумны.

— Не обязательно. Просто — три смерти, каким-либо образом связанные между собой. Но пока не случится второй, я не поверю предсказательнице, что связь существует.

Марий всплеснул руками в отчаянии:

— Гай Юлий, Гай Юлий! Постарайся быть оптимистом, умоляю тебя! Никто еще не пришел и не сказал, что Юлия умирает. Мне просто сообщили, что роды ожидаются трудные. Я послал за тобой, чтобы ты помог мне перенести это ужасное ожидание, а не пугал меня!