»Две жизни» (ч.II, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна. Страница 9

— Всемогущий Боже! — в притворном ужасе воскликнул пастор под весёлый смех гостей. — Алиса, дочь моя, ты меня убила. Неужели всё это результат нашего воспитания, мать? — громче всех смеясь, говорил пастор.

— Сэр Уодсворд, ваша дочь очаровательный ребёнок, и я понял вполне её мысль. Уверяю вас, мы будем с нею отличными друзьями, — пожимая ручку Алисе, ответил Флорентиец.

— Дай-то Бог, — покачивая головой, серьёзно сказал пастор.

Весело и непринуждённо простились гости с хозяевами, и Флорентиец пригласил всю семью на ранний обед после бракосочетания, сказав, что его экипажи будут ждать гостей у церкви.

Осмотрев церковь, поразившую Наль размерами. Флорентиец и его дети возвратились домой. Наль была задумчива на обратном пути и на вопрос Флорентийца призналась, что по обычаю Востока каждому из гостей надо что-то подарить, а у неё нет ничего, и она не знает, как быть.

— Об этом не думай. Предоставь всю внешнюю сторону события и заботы мне. А подумай об Али и Николае. Пойди в свою комнату, я приказал Дории приготовить тебе белый восточный костюм. Надень его, укрась голову по-восточному, как к свадьбе, и накинь на себя драгоценное покрывало. Думай, что не завтра совершится твоя свадьба, только внешний её обряд, а сегодня, в святая святых твоего сердца. Через час сойди вниз и постучись в ту комнату, где вы беседовали с пастором.

Пройдя к себе. Флорентиец дал лекарство старику дяде, велел ему немедленно лечь в постель, лёжа и отобедать и встать только завтра утром. Затем он вошёл в свою тайную комнату, взяв с собой Николая.

— Мой друг, мой сын, ты провёл пять лет подле Али и так далеко продвинулся в своих знаниях, что он сразу взял тебя в число своих близких учеников. Ты считал, что для тебя ученичество — это прежде всего целомудрие и безбрачие. Но когда Али указал тебе путь семьи и брака, ты не протестовал, ты принял его. Однако продолжаешь думать, что в чём-то провинился, что сходишь с тропы ученичества, ибо её не достоин. И всё это только потому, что женишься на той, которую преданно и страстно любишь много лет.

Ты выполняешь приказание Али. Ты повинуешься ему беспрекословно. Но в сердце твоём боль. Тебе кажется, что ты сворачиваешь в сторону. Но ты забыл, что ученик идёт так, как ведёт его Учитель. Ты забыл, что те обширнейшие планы, где всё охватывает взор Учителя, не способен охватить ученик, как бы мудр он ни был. Посвящения идут не только по ступеням личного роста ученика. Но учитывается и та помощь планам Учителя, до которой он созрел. Ты можешь служить сейчас не только великому плану Али, но и моим планам, и планам многих других, тех, кто отдаёт свою жизнь и труд на светлое благо человечества.

Падение общей культуры тесно связано с падением и разложением семьи. Люди, закрепощенные в страстях, в тысячах мелких предрассудков, не могут помочь обновлению общества. И потому на ряд очень высоких учеников возлагается задача создания новой, радостной, раскрепощенной семьи. Только люди, дошедшие до мудрости и прожившие до часа свадьбы в полном целомудрии, могут стать истинными воспитателями для нового поколения нужных Учителю людей.

В твоей будущей семье, среди пятерых талантливых детей, должны воплотиться два гения. Не огорчаться надо тебе, что изменяешь форму пути, которую сам выбрал, но быть счастливым и усердным учеником. Счастливым вдвойне, ибо можешь выполнить задачу, которую Учитель тебе выбрал. Создай мир под своим кровом. Создай честную семью, где будут царить правдивость и верность. Создай атмосферу доброты, чтобы Учитель всегда мог прийти к тебе и позвать за собою.

— Я не от того страдал, что Али приказал мне изменить путь. Я приму всякий беспрекословно. Но мне показалось, что Али, увидав мою любовь к Наль, снизошёл к моей слабости. Но, Бог мне свидетель, я ни разу и ничем не дал девушке повода думать о той беспредельной силы любви, что завладела мной.

— Чем немало и огорчил бедняжку, — улыбнулся Флорентиец. — Повторяю: оставь мысль о снисхождении к твоей несуществующей слабости. Только сильные, бестрепетные сердца нужны для дел Учителя, и только им он может посылать свои зовы. Тебе его зов — семья. Войди, — сказал он на раздавшийся стук в дверь.

Вошла закутанная в драгоценное покрывало, покрывало брачное, Наль. Её белая фигурка так гармонировала с этой белой комнатой, что казалась неотъемлемой её частью.

— Сядь здесь, дочь моя, — усадил Флорентиец Наль на маленький диван рядом с собой. — А ты, друг Николай, найдёшь в моей туалетной комнате белый халат, точно такой же, какой прислал тебе в день пира Али. Найдёшь длинную белую одежду ученика, надень её и вернись сюда.

Оставшись наедине с Наль, Флорентиец притянул её к себе и сказал:

— Когда Бог зовёт человека, Он даёт ему два пути: путь радости или путь великой скорби. Середины нет. И ты, и твой муж — вы оба счастливые избранники, ибо вам Он назначил путь радости. Ты с детства была подготовлена к высокой духовной жизни дядей Али. Это редкое счастье. Обычно долго скитается по жизни человек, пока не подойдёт к источнику мудрости. Не горюй, что тебе предстоит оставить всё, к чему привыкла, уйти от Али. Через много лет, закалённая, ты вернёшься к нему, к его пути силы, которая сейчас подавляет тебя, и ты не можешь развернуть все свои дарования. Ты пойдёшь отныне путём обаяния и такта. Пленяя людей красотой, ты будешь влечь их своей чистотой к высокой духовности. Помни: зло тебя не коснётся, пока страх, неверность и ложь не коснутся тебя. Злу несносна атмосфера чистоты, и оно бежит её. И только тогда, когда в твоём сердце зазмеится тончайшая трещинка сомнений, — только тогда зло сможет коснуться тебя. Всё — в самом человеке. И не внешние условия подавляют или обновляют его, но сам человек создаёт свою жизнь. Он сам носит в себе все свои чудеса.

Наль сидела, по-восточному закрывшись покрывалом, приникнув к отцу, и в этой позе нашёл её вернувшийся Николай.

Флорентиец откинул покрывало с лица Наль и помог ей, поверх белого восточного наряда, надеть халат из такой же материи, что и белая одежда Николая, тонкой, как бумага, мягкой, как шёлк, и матовой, как замша.

— Побудьте здесь немного вдвоём. Подайте друг другу руки и подумайте, какой серьёзный шаг вы делаете. На всю жизнь вы отдаёте друг другу свою верность. И в этой верности вы должны следовать за верностью Учителя, творя в доброте свой простой, обычный день. И так совершая закон жизни.

Оставив их одних. Флорентиец вышел. Наль подала руки Николаю.

— Прости, Наль, что я огорчил тебя и дал тебе повод думать, что мало люблю тебя. Я не смел до сих пор говорить тебе о любви. Я считал невозможным для себя счастье прожить с тобой вместе всю жизнь. Я думал, мне назначено одиночество, а не радости семьи. Теперь я понял, какое великое и незаслуженное счастье пришло ко мне. Я отдаю тебе всю жизнь и с таким счастьем, о каком не мог и мечтать.

— Николай, я никого не любила с детства, кроме дяди Али, в котором была вся моя жизнь. Едва я выросла, увидела тебя. И… уже никогда больше не была свободной. Я всюду была с тобой, мы были неразлучны. И если теперь меня отдают тебе, — то это ведь я сама отдала тебе себя лет пять назад. Ты врезан в моё тело, в моё сердце, в мой дух точно так же, как дядя Али. И если я думала до этой минуты, что навязана тебе, то сейчас я совершенно счастлива: я знаю, что ты тоже хотел меня в жёны. Я же не могу принять жизни иной.

Дверь отворилась, и вошёл Флорентиец. Он был в белой одежде с широкой вышивкой внизу и на рукавах. Талию его высокой фигуры охватывал пояс из выпуклых изумрудов, а на его прекрасной голове была повязка с такими же камнями. В руках он держал маленькую светящуюся палочку. Он поднял в восточном углу комнаты белую крышку стола, как думали прежде Наль и Николай, и под ней открылся небольшой мраморный престол, где горел огонь. Он поставил молодых людей перед престолом на колени и сказал:

— Здесь, перед лицом того Бога, что каждый из вас носит в себе, перед лицом вашей совести, чести и красоты, внутри вас живущих, я венчаю вас, соединяя навек. Сохраните вечную память об этой минуте. Не для похоти и чувственных наслаждений горит в вас любовь. Но горит в вас огонь вечной чистоты, в которой оба вы отдаёте себя друг другу для великой цели: вы не будете слепыми родителями, животно, безумно и лично привязанными к детям. А будете хранителями тех душ, что придут через вас. Вы создадите им мир. Чистый ваш дом будет пристанищем, где им суждено родиться, погостить и уйти так, тогда и туда, куда позовет их Жизнь.