Том 1. Стихотворения - Есенин Сергей Александрович. Страница 56

«Я снова здесь, в семье родной…» (с. 70). — Альм. «Творчество», кн. 1, М.—П., 1917, с. 106; Г18; Г20; Рус. (корр. отт. Тел.); И22; Грж.; ОРиР; Б. сит.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Известны три беловых автографа: первый — РГБ (ф. С.А.Абрамова), вместе со стихотворением «В зеленой церкви за горой…» с общей датой: «916. Июнь. КонС.А. Тиново»; второй — РГАЛИ, в составе Гн, без даты, относящийся очевидно ко времени подготовки рукописи Г18, т. е. к январю-февралю 1918 г.; третий — РГАЛИ, в составе рукописного сборника 1918 г. «Стихи» (см. прим. к «За темной прядью перелесиц…»). Имеется еще один автограф, входивший в собрание М.П.Мурашева и относившийся, по его словам, к 15 марта 1916 г. (см. Восп., 1, 190–192; архив М.П.Мурашева — частное собрание, Москва). М.П.Мурашев назвал дату принадлежавшего ему автографа по аналогии с датой дарственной надписи Есенина на фотографии, подаренной ему поэтом в этот день. Все к тому же 15 марта М.П.Мурашев отнес черновик «Устал я жить в родном краю…» и некоторые другие автографы. Между тем в этот день Есенин зашел к нему прежде всего, чтобы оставить на сохранение корзинку с рукописями перед призывом в армию. Это вызывает определенные сомнения в точности данного свидетельства М.П.Мурашева.

В наб. экз. стихотворение было датировано 1915 г. Е.А.Есенина относит его к 1916 г. и связывает с поездкой в КонС.А. Тиново в конце июня 1916 г. (см. Восп., 1, 42). К 1916 г. стихотворение отнесено и в проекте переделки Тел. (см. с. 412 наст. тома). С учетом этого, а также свидетельства Е.А.Есениной и авторской даты на автографе РГБ в наст. изд. датируется июнем 1916 г.

Отрицательно оценил стихотворение в рецензии на альманах «Творчество» А.Е.Редько, усмотрев в нем «странные выражения» (журн. «Русское богатство», Пг., 1917, № 4/5, апрель-май, с. 318). Другой рецензент, напротив, замечал: «Прекрасные строчки выливаются из-под пера поэта» и полностью приводил текст стихотворения (В.Гор. «Советский Парнас» — газ. «Свет», Харбин, 1922, 11 февраля, № 821). К числу наиболее совершенных произведений поэта отнес стихотворение А.К.Воронский: «…прошлое, ставшее милым и саднящее сердце своей невозвратностью, своим „никогда“ — очень прочное поэтическое настроение Есенина, прочное и давнее. Обращаясь к друзьям своих игрищ, Есенин пишет…». Процитировав далее две последние строфы стихотворения, критик продолжал: «Заметьте, пишет это поэт-юноша, только что вступающий в жизнь. К теме о невозвратном прошлом поэт возвращается постоянно и позднее. Здесь он наиболее искренен, лиричен и часто поднимается до замечательного мастерства» (Кр. новь, 1924, № 1, январь-февраль, с. 274).

«Не бродить, не мять в кустах багряных…» (с. 72). — Газ. «Земля и воля», Пг., 1917, 21 сентября, № 148; Г18; Г20; Рус. (вырезка из Г20); И22; Грж.; Ст. ск.; Б. сит.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф — РНБ (ф. И.И.Ясинского), без даты. В Гн — вырезка из газ. «Земля и воля» С.А. Торскими пометами (исправление опечаток). В наб. экз. датировано 1915 г. Первоначально намечалось для публикации в Бирж. вед., рукопись стихотворения была передана И.И.Ясинскому, вероятно, в середине октября 1916 г. (см. письма к И.И.Ясинскому от 20 ноября и А.Л.Волынскому от 30 ноября 1916 г. и прим. к ним). В проекте переделки сборника Тел. было отнесено к 1916 г. (см. с. 412 наст. тома). С учетом этих фактов датируется 1916 г.

С.А. Толстая-Есенина высказывала предположение, что «стихотворение было навеяно смертью одной девушки, которую Есенин любил в годы молодости в своем родном селе» (Комментарий — ГЛМ). Имелась в виду А.А.Сардановская (см. прим. к «За горами, за желтыми долами…»). Предположение неверное (она скончалась позже, в апреле 1921 г.), но стихотворение действительно могло быть связано с А.А.Сардановской. Есенин виделся с ней во время поездки на родину в июне 1916 г.

Н.К.Вержбицкий вспоминал: «Раз я застал его в подавленном состоянии. Он никак не мог простить себе плохой перенос в строках:

— „Лебеда“, — говорил он, — должна была войти в первую строку, обязательно! Но я поленился…

Мне пришло в голову такое построение:

Есенин подумал, потом сказал:

— Тоже не годится, слишком большое значение придается „лебеде“. Ведь главное во фразе — „бродить“. Второстепенное — „бродя, мять лебеду“. И потом уже объяснение — зачем я это делаю: „искал след“… В общем, надо совсем переделать всю строфу» (Восп., 2, 231). Пробовал ли Есенин править стихотворение в 1924-25 гг. — неизвестно. Соответствующие тексты не обнаружены. Само намерение и разговор с Н.К.Вержбицким могли быть связаны с предположением о выпуске сборника в крестьянском отделе Госиздата (см. прим. к «Нощь и поле, и крик петухов…»).

…заря на крыше, как котенок, моет лапкой рот…— ср. вариацию этих строк в стихотворении Н.А.Клюева «Бумажный ад поглотит вас…»:

«О красном вечере задумалась дорога…» (с. 74). — Ск-1, с. 117; Г18; Г20; Рус. (корр. отт. Тел.); И22; Грж.; Ст. ск.; ОРиР; Б. сит.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф — РНБ (ф. И.И.Ясинского), без даты. В Гн — вырезка из Ск-1 без авторских помет. В наб. экз. — без даты. В одном из проектов переработки Тел. было отнесено к 1916 г. (см. с. 412 наст. тома). В соответствии с этим и временем передачи текста в ред. Бирж. вед. и Ск. датируется 1916 г.

Это стихотворение, вместе с четырьмя другими, Есенин в середине октября 1916 г. передал И.И.Ясинскому для публикации в Бирж. вед., а 30 ноября 1916 г. обратился к другому сотруднику редакции, А.Л.Волынскому, с просьбой «задержать» два из них («О товарищах веселых…» и «О красном вечере задумалась дорога…») (см. прим. к стихотворению «Осень»).

В рецензии на Г18 Д.Н.Семеновский писал: «За последние годы в русской поэзии появилась целая школа так называемых „поэтов-народников“, ничего общего с народом, однако, не имеющих. Их творчество от подлинно народного творчества отличается так же резко, как опереточный мужичок в шелковой рубахе и плисовых шароварах отличается от настоящего мужика в рваной сермяге и с изуродованными работой руками. Их стихи — утрированный лубок, пряник в сусальном золоте». К числу таких поэтов рецензент относил Есенина. В качестве примера неудачных стихов он цитировал данное стихотворение, выделяя, в частности, выражение «мякиш тишины» (газ. «Рабочий край», Иваново-Вознесенск, 1918, 20 июля, № 110). Иначе оценил этот сборник рецензент журнала «Сирена»: «Среди поэтов, вылезших из самой гущи деревенской Руси, Сергей Есенин занимает одно из первых мест. И по праву: ибо крепкой пуповиной связан он с чадородной, земляной — то равнинной, то озерной, то перелесной — матерью. Связь эта настолько прочна, что порой не знаешь, где поэт сам-то: он растворился в запахах трущоб и пашни, сгинул за облаком-выменем неба, пропал, нет его, а есть только живая, явственно бьющаяся под пальцами, сияющая радостью в очи, густо дышущая травами, пото?м туманом, солнцем и всем тем, чем можно дышать, природа, душа которой питается апокрифической религиозностью, мистикой, превращенной в реальность. Таков Сергей Есенин, этот мужик от корявой сохи, над головой которого лежит пасхальный нимб». И затем, показывая, как отразились в сборнике различные облики Руси («полевой», «животной», «Руси — большой дороги» и т. д.), рецензент цитировал данное стихотворение (журн. «Сирена», Воронеж, 1918, № 1, с. 67–69; подпись Н. — скорее всего, В.И.Нарбут). «Силу и смелость» образов Есенина, в том числе заключенных в данном стихотворении (в частности, и строки с упоминавшимся «мякишем тишины») подчеркивал Р.В.Иванов-Разумник, сопоставляя творчество поэтов деревни (Н.А.Клюева, Есенина) и поэтов города (прежде всего, В.В.Маяковского) (сб. «Искусство старое и новое», Пб., 1921, с. 71). Позже критически оценил строфу, где использован этот образ, Р.Б.Гуль: «Порой от переобремененности образом строфа мякнет, теряет металл, не звучит», — писал он (журн. «Новая русская книга», Берлин, 1923, № 2, февраль, с. 14).