Том 1. Стихотворения - Есенин Сергей Александрович. Страница 57

Типичный пример особенностей образной системы Есенина видел в стихотворении Н.М.Тарабукин (журн. «Горн», М., 1923, № 8, с. 224 — см. с. 466–467 наст. тома). В 1924 г. стихотворение использовалось как объект специального анализа в учебном процессе (см. Плотников И.П. «Революционная литература (Из опыта применения дальтон-плана)», Л., 1924, с. 37–40).

«Нощь и поле, и крик петухов…» (с. 76). — Еж. ж., 1917, № 11/12, ноябрь-декабрь, стб. 7; Ск-2, с. 167; Г18; Г20; Рус. (корр. отт. Тел.); И22; Грж.; Б. сит.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.). Первая редакция («Как покладинка лег через ров…», с. 301) печатается по Еж. ж. Вторая редакция (с. 302) — по Г18.

Сохранилось три беловых автографа: первый — ИРЛИ (ф. В.С.Миролюбова), без даты, но с регистрационным номером редакции Еж. ж., свидетельствующим, что рукопись поступила в редакцию 18 января 1917 г. вместе с рукописями «Голубени» и «Снег, словно мед ноздреватый…»; второй — ИРЛИ (ф. М.В.Аверьянова), без даты; третий — РГАЛИ, в составе Гн, без даты, относится, вероятно, ко времени подготовки рукописи сборника, т. е. к январю-февралю 1918 г. Сохранился также экз. Г2 °C.А. Торской правкой ст. 2–4 в этом стихотворении и владельческой надписью В.П.Яблонского (частное собрание, Москва). На экз. пояснение бывшего владельца: «Одновременно с „Песнью о великом походе“ С.А. хотел издать в крестьянском отд. Госиздата сборник своих стихов, для чего отмечал стихотворения в этой книге, тщательно избегал церковнославянских образов и мотивов. В.Яблонский». Автором отмечены (крестиками и указанием числа строк) следующие стихотворения: «За темной прядью перелесиц…», «В том краю, где желтая крапива…», «Не бродить, не мять в кустах багряных…», «О красном вечере задумалась дорога…», «Нощь и поле, и крик петухов…», «Голубень», «Корова», «Лисица».

Стихотворение многократно перерабатывалось автором. Первая редакция — рукопись из архива В.С.Миролюбова. На рукописи пометы: «Звучно, красиво, но некоторые строки… странны!» «Попросить исправить». Подчеркнута строка «Опоясан кольцом таракан» — скорее всего, в связи с использованием древнерусской формы склонения («таракан»; ср. у Г.Р.Державина: «Средь вин, С.А. Тей и аромат»). По мнению Н.Т.Панченко, пометы принадлежат сотруднику редакции В.М.Чернову (ВЛ, 1965, № 8, с. 251–254). Передавая рукопись стихотворения М.В.Аверьянову и публикуя его в Еж. ж., Есенин изменил некоторые строки, наиболее радикально — двустишие

Он убрал путающее слово «стан» («стан» можно понять здесь в значении «воинство»), но сохранил в тексте образ иконы как одного из вечных слагаемых мира родного очага. Он даже усилил ощущение незыблемости и постоянства этого мира словами о «были зачитанных книг».

Серьезные изменения внес поэт при подготовке стихотворения для публикации в Ск-2 (вероятнее всего, в августе 1917 г.). На этот раз он изменил начало стихотворения. Вместо идиллически-пейзажного «звонкого месяца над синью холмов» появляется намеренно архаизированная строка «Нощь и поле, и звон облаков…», образ иконы в четвертой строфе («архангельский лик») уходит и возникает во второй строке («С златной тучки глядит Саваоф»), опять-таки в подчеркнуто архаизированном облике. Словесные и образные архаизмы служат тому, чтобы создать ощущение библейской древности и неизменности этого мира. Правда, уже здесь, в Ск-2, начинает звучать и другая тема — тема гибели и смерти. Начало четвертой строфы явственно ее вносит:

Но пока это гибель не деревенского мира, а лишь кого-то этому миру причастного. Стремлению передать вечность корневых, глубинных основ деревенского бытия служит и правка, которую автор внес при подготовке стихотворения для публикации в Г18. Здесь в наборной рукописи в первой строке «звон облаков» он заменил на «крик петухов», что также усилило порождаемые стихотворением библейские ассоциации.

Этот текст повторялся в Г20, в Тел. и в Рус., т. е. сохранялся неизменным до конца 1920 г. Новая редакция появилась в Грж. и И22. Рукопись И22 была подготовлена Есениным до отъезда за рубеж и оставлена в Москве, книга вышла без него. Рукопись Грж. готовилась в Берлине. Тем показательнее, что текст стихотворения в обоих изданиях по существу единый. Здесь полностью были изменены ст. 3–4 и вся вторая строфа. Другим стал смысл стихотворения.

«Отчий дом» по-прежнему в центре, но ныне он уже не «снова выплыл» и не «тихо выплыл», а

Появились «журавлиная тоска сентября», красные и желтые листья осин, которые гонит осенний ветер. Изменился и звуковой строй стихотворения. Вместо «звонкого месяца» первой редакции и «звона облаков» второй — возник «смолкший колокол». Песнь вечности превратилась тем самым в реквием погибшему миру. Соответственно изменилось восприятие и заключительных строф, где кутья и помин стали звучать как символы погребального ритуала и заупокойной службы.

Попытка переработки стихотворения в 1924–1925 гг. была связана с конкретными обстоятельствами и, видимо, не была доведена до конца. В наб. экз. Есенин сохранил стихотворение в редакции 1922 г.

В наб. экз. стихотворение не было датировано. В одном из проектов переработки Тел. стихотворение отнесено к 1916 г. (см. с. 412 наст. тома). Учитывая это, а также время поступления первой редакции стихотворения в Еж. ж., и то, что в 1922 г. автором была существенно изменена образная система стихотворения и его идейно-художественная направленность, в наст. изд. датируется 1916–1922 гг.

«Рабство перед религией и урядником», — усмотрел в стихотворении С.М.Городецкий (журн. «Город и деревня», М., 1923, № 2, май, с. 7). «Многие стихи поэта окрашены и пропитаны церковным, религиозным духом», — такими словами предварял А.К.Воронский отсылку к стихотворению (Кр. новь, 1924, № 1, январь-февраль, с. 273). Г.Лелевич увидел в стихотворении доказательство того, что «вся природа напоминает ему <Есенину> его хозяйство» (журн. «Октябрь», М., 1924, № 3, сентябрь-октябрь, с. 180), «Иконопись, а не стихи!» — так резюмировал свои впечатления Г.Г.Адонц (журн. «Жизнь искусства», Л., 1925, № 34, 25 августа, с. 11).

«О край дождей и непогоды…» (с. 78). — Ск-2, с. 168; Г. тр. кр., 1918, 26 апреля, № 111; Г18; Г20; Рус. (корр. отт. Тел.); И22; Грж.; ОРиР; Б. сит.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Беловой автограф — РГАЛИ, без даты, в составе Гн, с учетом этого может быть предположительно отнесен к январю-февралю 1918 г. Стихотворение было напечатано в Ск-2 в составе цикла «Под отчим кровом», в который входили: «Под красным вязом крыльцо и двор…», «Твой глас незримый, как дым в избе…», «Не напрасно дули ветры…», «Нощь и поле, и крик петухов…», «О край дождей и непогоды…», «Табун», «Не от холода рябинушка дрожит…», «Колокольчик среброзвонный…», «Алый мрак в небесной черни…», «Гляну в поле, гляну в небо…», «Заря над полем — как красный тын…», «Там, где вечно дремлет тайна…», «Проплясал, проплакал дождь весенний…», «Покраснела рябина…», «О Русь, взмахни крылами…». Вторая книга «Скифов» формировалась Р.В.Ивановым-Разумником в июле-августе 1917 г., была сдана в типографию в первой половине сентября, вышел сборник во второй половине декабря 1917 г. Документальных свидетельств того, когда именно Есенин передал Р.В.Иванову-Разумнику рукопись цикла для включения в сборник, не найдено. Вероятно, это произошло в середине августа 1917 г.: под одним из стихотворений цикла помета: «Успенье 1917 г.» (т. е. 15 августа 1917 г.), 16 августа Есенин, как об этом свидетельствуют документы редакции (ИРЛИ), получал в редакции гонорар за стихи в Ск-1. В эти дни он и мог передать Р.В.Иванову-Разумнику рукопись цикла для второй книги альманаха.