Убийство гвоздями - ван Гулик Роберт. Страница 56

Судья Ди вышел из зала суда вместе со своими помощниками. Толпа проводила их робкими одобрительными возгласами. Когда они вышли в коридор, Ма Жун звонко хлопнул Чао Тая по плечу. Оба не могли скрыть своего ликования. Даже Тао Гань довольно посмеивался, входя в кабинет судьи.

Но когда судья обернулся к ним, они, к своему крайнему удивлению, увидели, что лицо его так же холодно и бесстрастно, как и во время заседания.

– Долгий был день, – тихо заметил он. —Чао Тай и Тао Гань могут пойти отдохнуть, а тебя, Ма Жун, я, к сожалению, вынужден задержать.

После ухода Чао Тая и Тао Ганя судья Ди разорвал свое письмо префекту на мелкие кусочки и бросил их в мерцающие угли жаровни. Он молча подождал, пока они превратятся в пепел, и после этого обратился к Ма Жуну:

– Иди и переоденься в охотничий костюм! И выведи из конюшни двух лошадей!

Ма Жун был совершенно ошеломлен. Он хотел было попросить у судьи объяснений, но, взглянув на его лицо, молча вышел. На улице крупными хлопьями падал снег. Судья поднял лицо к свинцовому небу.

– Нам надо торопиться! – сказал он Ма Жуну. – При такой погоде скоро стемнеет.

Судья закрыл подбородок шейным платком и вспрыгнул в седло. Они выехали через боковые ворота.

Проезжая по главной улице, они увидели, что, несмотря на снег и ледяной ветер, у уличных лотков толпится народ. Под ненадежными навесами из промасленной бумаги люди бурно обсуждали сенсационное заседание суда, не обращая никакого внимания на двух всадников.

Когда всадники подъехали к Северным городским воротам, они ощутили ледяное дыхание ветра с равнины. Судья Ди постучал в двери караульного помещения и попросил у солдата дать им штормовой фонарь. Выехав за ворота, судья повернул на запад. Уже спускались сумерки, но снегопад, казалось, стал меньше.

– Далеко ли мы едем, ваша честь? – тревожно спросил Ма Жун. – В такую погоду недолго и заблудиться!

– Я знаю дорогу! – бросил судья. – Скоро мы будем на месте.

Они ехали к кладбищу.

На самом кладбище судья пустил лошадь шагом, а сам внимательно рассматривал могильные холмы. Миновав разрытую могилу Лу Мина, он направился дальше, в самый дальний угол. Там он спешился и вместе с Ма Жуном побрел среди могильных холмов, что-то бормоча себе под нос.

Вдруг он остановился, нагнулся и рукавом стряхнул снег с большой каменной плиты. Увидев имя «Ван», высеченное на плите, он повернулся к Ма Жуну:

– Вот! Помоги мне вскрыть эту могилу! В моем седельном мешке есть две большие лопаты.

Судья с Ма Жуном разгребли снег и землю, накопившуюся у основания плиты, и начали отодвигать ее. Это была тяжелая работа, и, когда плита наконец подалась, уже совсем стемнело. Луну заволакивали тяжелые облака.

Несмотря на холод, судья вспотел. Взяв у Ма Жуна зажженный фонарь, судья спрыгнул в склеп. В нос ему ударил затхлый воздух. Подняв фонарь, судья увидел под сводами склепа три гроба. Прочтя надписи, он остановился у гроба, стоящего справа.

– Держи фонарь! – приказал он Ма Жуну, невольно понизив голос.

Ма Жун с тревогой взглянул в осунувшееся лицо судьи, а тот вынул из рукава долото и, помогая себе лопатой, начал открывать крышку. Под сводами склепа раздались глухие удары.

– Начни с другой стороны! – велел судья Ма Жуну.

В мозгу Ма Жуна пронеслись самые путаные мысли, но он послушно поставил фонарь на каменный пол склепа и засунул лезвие лопаты под

крышку гроба. Они оскверняли могилу! В склепе было почти тепло, но его била дрожь. Он таки не понял, как долго они раскрывали гроб, но, когда, наконец, крышка была открыта, у него заболела спина. Используя лопаты в качестве рычагов, они приподняли крышку.

– Положим ее справа! – задыхаясь, произнес судья.

Они подтолкнули крышку, и та с гулким шумом упала на пол. Судья закрыл рот и нос шейным платком, и Ма Жун тотчас же сделал то же самое.

Судья поднял фонарь над открытым гробом. Внутри лежал скелет, в нескольких местах прикрытый кусками истлевшего савана. Ма Жун отпрянул. Судья передал ему фонарь, а сам, склонившись над гробом, ощупал череп. Убедившись, что он пуст, судья вынул его и внимательно рассмотрел. Ма Жуну показалось, что при слабом свете фонаря пустые глазницы злобно смотрят на судью.

Внезапно судья встряхнул череп. Раздался металлический звук. Судья подвес череп к глазам, осмотрел макушку и ощупал ее кончиком пальца. Проделав все это, он аккуратно положил череп на место и хриплым голосом произнес:

– Ну вот и все! Возвращаемся!

Выбравшись из склепа, они увидели, что облака рассеялись и на небе светит полная луна, освещая серебристым светом пустынное кладбище.

Судья Ди, поставив фонарь на снег, предложил:

– Давай положим плиту на место!

Эта работа заняла у них немало времени. Забросав плиту снегом, всадники сели на лошадей. Ма Жун не мог сдержать любопытства испросил:

– Кто там похоронен, ваша честь?

– Завтра узнаешь! На утреннем заседании я возбужу еще одно дело об убийстве!

У Северных городских ворот судья остановил коня и сказал:

– После такой вьюги такая прекрасная ночь! Возвращайся домой, Ма Жун, а я немного покатаюсь по холмам, чтобы развеяться!

И прежде чем Ма Жун успел что-либо сказать, судья пришпорил коня и ускакал. Он помчался в сторону Лечебного холма. У его подножия он остановил лошадь, вгляделся в снег, спешился, привязал коня и начал подниматься.

На плоской смотровой площадке, венчавшей вершину холма, у ограды стояла тоненькая фигурка в знакомой серой шубе, устремив взор на снежную равнину.

Услышав шаги, она медленно повернулась.

– Я знала, что вы придете сюда, – тихо произнесла женщина. – Я ждала вас.

Судья неподвижно стоял перед ней, и она быстро заговорила:

– Ваша одежда и обувь в грязи! Вы были там?

– Да, – медленно ответил судья Ди, – я был там вместе с Ма Жуном. Это старое убийство должно быть рассмотрено в суде.

Она округлила глаза. Судья смотрел мимо нее, отчаянно подыскивая слова.

Она плотнее закуталась в шубу.

– Я знала, что все так и случится, – монотонно произнесла она. – И все же… – Помолчав, она печально продолжила: – Вы не знаете, что…