Заклятие счастья - Романова Галина Владимировна. Страница 27

– А тормозная система?! – возразил Назаров. – Эксперты говорят, что она находилась в плачевном состоянии и…

– Ты машину видал, когда ее со дна достали? – снисходительно глянул на него сверху вниз Сергей, хотя они были почти одного роста, Назаров даже на три волоска повыше. – А я видел! Там не только тормозная система, там все было покорежено! Ладно, сыщик, тебе видней. Посмотришь… И убедишься, что я прав. Эта авария – случайность!..

Таня злилась и дула губы, когда он вечером собирался в гости.

– Конечно, начинается! – ворчала она не очень громко, но так, чтобы он слышал. – По гостям один ходить начал. Потом что? И так тебя совсем не вижу! Теперь к утру ждать, в хлам пьяного, да?

– Тань, ну почему непременно к утру и непременного пьяного? – фальшиво возмущался Назаров, хотя знал, что напьется. – Это деловая встреча. Серега мне записи обещал по аварии, где погибла Головкова.

– А официально запрос сделать нельзя, да? – фыркала Таня, наблюдая, как муж наглаживает свою любимую батистовую рубашку нежно-сиреневого цвета. – Непременно надо запись забрать за бутылкой!

Честно? Ему хотелось вырваться из дома. Хотелось увидеть кого-то еще, кроме жены и тещи, которая вдруг повадилась к ним заходить каждый день. И непременно тогда, когда он бывал дома.

Захотелось общения простого, бесшабашного. Он уже сто лет так ни с кем не общался. Как влетел в Москве в неприятности, так все и закончилось. Все друзья-приятели вдруг обросли занятостью и выкроить время на опального капитана никому вдруг оказалось не под силу. Танюшка его, конечно, не оставляла. Всегда была рядом, но…

Но это не всегда было то, чего ему хотелось.

– Я недолго, Тань. – Назаров клюнул губами Танину щеку, шлепнул по попке. – Не скучай.

И укатил.

Улица почти не изменилась за десять лет. Дома те же. Те же заборы. Деревья подросли, да. Но кустарники аккуратно подстригались и казались все такими же. Буйно цвели розы. И пахло так восхитительно. Цветами, созревающими персиками и жарившимся на углях мясом. Это уже Серега хлопотал, дымком потягивало именно из-за разросшихся акаций.

Назаров поставил свою машину рядом с Серегиной, открыл калитку, прошел знакомой гравийной дорожкой до скамейки, где они с Настеной нацеловывались чуть не до обморока.

Скамейка была цела, Серега не соврал. Но к ней добавился стол из струганой доски персон на десять. Еще одна скамейка. Мангал, навес, разделочный столик, гора посуды под навесом.

Серега без рубахи в шортах хлопотал возле мангала, шевеля угли большущей кочергой. Вторая рука зажимала ручку решетки для барбекю, забитую громадными кусками мяса.

– Добрый вечер, – поздоровался Назаров, поставил на стол пакет с напитками. – Хлопочешь?

– Как видишь! – Серега радостно улыбнулся ему, повернувшись. – Настена там с салатами мудрует, рыбку режет. Не хочешь ей помочь?

– Давай я лучше тебе помогу, – встал с ним рядом Назаров.

– Понял… – догадливо хмыкнул дружище. – Лезь тогда в правый карман моих шорт, там флешка. В доме ноутбук. Смотри на здоровье, пока я мясо жарю. Эх, все равно тебе с Настеной встретиться придется.

И Серега ядовито захихикал, провожая взглядом крепкую спину Назарова. Потом покачал головой, досадуя на себя.

Он, конечно, не сводник. И Назарова пригласил не для того, чтобы устроить сестре свидание. У той ухажеров хватало. Скорее позвал, чтобы Татьяне досадить. Чтобы она о нем хоть минуту подумала. Хоть неприязненно, но подумала о нем. Именно о нем.

Встретил ее тут на днях, аж дух захватило. Красивая! Даже много красивее, чем была десять лет назад, когда он – Иванченко Серега – вздыхал по ней безнадежно. Когда она его не замечала, даже головы не поворачивала в его сторону. Она и сейчас его не заметила. Просто кивнула, потому что он с ней поздоровался. И прошла мимо. А он смотрел ей вслед, как она идет, как юбка ее при ходьбе колышется, как пяточки сверкают, как волосы ветер вздымает, и понимал, что ни черта не изменилось за десять лет. Ни черта! Она все так же ему мила и желанна! Все так же щемит, не зажило.

А Сереге Назарову как?

Это тоже ему хотелось узнать под рюмку коньяка. И это тоже было целью. Назаров в ней так же нуждается, как его приятель Серега Иванченко? Или ему никто, кроме Сашки Беликовой, не нужен? И он вернулся сюда из-за нее? И сейчас начинает хороводы водить вокруг бывшей возлюбленной. И мамаша ее так своевременно исчезла.

Странная история, грязная, дурно пахнущая.

Он отвлекся, и мясо едва не упустил. Начал спасать, опалил пальцы. Разозлился. Швырнул решетку на разделочный столик, заплясал вокруг него, дуя на обожженные пальцы. Потом немного успокоился, прислушался к разговору в доме.

– Ты надолго тут? – спрашивала Настя у Назарова чужим, вибрирующим от волнения голосом.

Вот дура! Решила, раз он на вечерок сюда завернул, то снова станет ее тискать на старой скамейке? А может, и до утра останется? Не будь Настя его сестрой, он бы, может, и порадовался перспективе открыть Тане глаза на правду: каков мерзавец ее муженек. Но Настя была его сестрой. И подкладывать ее под всякого-разного даже в интересах дела он не станет.

– Не знаю, как пойдет, – рассеянно отозвался на ее вопрос Назаров.

Ясно! Записи просматривает. Нужна ему Настена с ее волнением, стеснившим грудь и заставляющим голос по-голубиному ворковать?! Она и раньше была ему не нужна. И теперь.

– А тут по долгу службы или как? – не унималась Настя.

Дура дурой!

– Обстоятельства, – коротко ответил Назаров и вдруг как заорет: – Серега! Серега, ты это видел?!

Чертыхнувшись, Иванченко пошел в дом. Неодобрительно покосился на сестру, когда-то уже успела переодеться в самое свое нарядное платье. Будто шашлык есть они в ресторан идут, а не за дощатым столом расположатся.

– Смотри! – Назаров тыкал пальцем в монитор ноутбука. – Надо же! Не ожидал!

Иванченко зашел со спины, уставился на знакомую запись. Ничего нового не нашел.

– И что тебя так удивило?

– Горелов! Видишь его?!

– Где? – Иванченко склонился к плечу Назарова, уставился на его палец, ткнувший в толпу зевак.

– Смотри внимательнее!

Ну да, видел он этого мужика и раньше, когда записи на фрагменты буквально раскладывал, изучая, изучая, изучая сам момент аварии и время, предшествовавшее ему и последующее за ним.

Крепкий, кряжистый, в холщовой светлой кепке. На записи он неторопливо подошел к толпе зевак сразу после ДТП. Потом старался заглянуть в воду, но его отогнали. И стоял долго-долго. По сути, он единственный отстоял часа два. Все остальные люди менялись, подходили, уходили, качали головами, сокрушались. Этот просто стоял и смотрел из-под козырька кепки.

– И что? – не понял Серега, выпрямляясь.

От Назарова пахло каким-то удивительно приятным одеколоном. Это отвлекало. И погружало в неприятные размышления, что Тане этот запах, возможно, очень нравится. Может, она сама его и выбрала. И…

– Это Горелов, Серега! Это Степан Горелов!

– Погоди, погоди… – Иванченко провел по лицу ладонью, мотнул головой, будто комаров отгонял, на самом деле от мыслей противных избавлялся. – Это тот самый Горелов, который на тебя жалобу в прокуратуру накатал?

– Он самый, гнида! – радовался чему-то Назаров, продолжая тыкать пальцем в его ноутбук.

– И что дальше?

– Так, мальчики, давайте к столу, иначе ваши дебаты никогда не закончатся.

Голос Насти из голубиного воркования превратился в недовольное воронье карканье. Оно и понятно – внимания к ее персоне ноль. Снова дела, снова работа. Ей это казалось даже оскорбительным.

Она погнала их на улицу. Но Назаров расставаться с ноутбуком не захотел.

– Он не помешает. Я просто еще раз прокручу, – пообещал он, пристраивая ноутбук с краю стола, не занятого тарелками, которыми Настя тут же принялась заставлять всю дощатую поверхность.

Но крутил он еще раз пятнадцать туда-сюда. Серега уже и мясо успел на тарелках подать, они и выпили по паре стопок, а он все пялится и пялится в монитор.