Заклятие счастья - Романова Галина Владимировна. Страница 29
Он неожиданно недобро покосился в сторону разомлевшей Настены, откровенно строившей глазки Назарову. Вздохнул.
– Не хотел тебе говорить, Серега… – проговорил вдруг Иванченко и, изловчившись, пристроил свою вилку рядом с назаровской в маслине под именем – Горелов. – Да все равно узнаешь.
– Что именно? – Серега отвел в сторону Настину руку с вилкой, на которой висела очередная порция капустной лапши.
– Сегодня, когда ты ушел от меня, я начал звонить, хлопотать насчет записи. – Иванченко пощелкал пальцами по ноутбуку. – Ребята, молодцы, подсуетились. Все быстро сделали. Так вот мне один мой сотрудник и говорит… Про Горелова…
– Что?
– Оказывается, он частенько частным извозом занимается. Любит денежку сбить. И… черт! Ты вот только не циклись! А то сейчас вцепишься, а это, может, и ничего не значит. Ты вон тоже…
– Сережа! Говорить внятно умеешь?! – тряхнула его за плечо сестра.
Ей снова стало интересно. Так интересно, что почти мгновенно угасла обида, что Назаров отказался от капусты с ее вилки.
Нет, она ничего такого себе и не придумывала, когда узнала, кто будет у них с братом в гостях. И не мечтала почти. Хотя и вздыхала, глядя в сторону старой скамейки перед его приходом. Кстати, Сережа сел именно на нее. И все же легкое разочарование билось в груди. Легкое такое, едва уловимое, как трепет крыльев бабочки.
Ну почему он на нее почти не смотрит?! Почему?! Она не хуже его Таньки нисколько. И зачем она только платье это нарядное надела, дура? С таким же успехом могла бы на себя надеть мешок из-под сахара, как раз освободился, в кладовке лежит.
– Сереж, говори, – отогнала она от себя ненужные мысли.
– Короче, Горелов у Беликовой Аллы Геннадьевны кем-то вроде личного шофера был.
– Та-а-ак! Уже неплохо! – раздул ноздри Назаров. – И почему я об этом узнаю только сейчас? И не я один? Огнев ничего мне не говорил насчет этого.
– Горелов мужик скверный, склочный, станет снова жалобы строчить. Может, Огнев решил раньше времени это дерьмо не трогать?
– Здорово! – фыркнул Назаров и неожиданно добавил к двум маслинам еще и третью рядышком. – Сначала пропал Листов, потом Рыков, теперь Беликова. И снова рядом крутится Горелов! Это не повод его подозревать?..
– …Это не повод его подозревать, капитан! – возмутился Огнев наутро во время совещания в кабинете Хмелева. – Мало ли кто кого возит с рынка!
– А вы не находите, что слишком много пересечений у одного человека с пропавшими и пострадавшими?! – кипятился Назаров. – Куда пальцем не ткни, всюду он!..
Он сегодня, если честно, еле поднялся. Потому что в благодарность за информацию выпил с Иванченко еще и еще, и еще. Даже за руль не смог сесть, такси вызвал. И когда у ворот прощался, зачем-то полез к Насте целоваться. И все платье ее нахваливал. Она приятно улыбалась и просила заходить в гости. А он орал как ненормальный, что непременно.
Совсем забыл, идиот, что их курортный городок – это большая деревня! Кто-то из соседей Иванченко вылез из окон, понаблюдал за теплым прощанием, тут же позвонил кому-то из своих знакомых, те своим, и волна информации самым невероятным образом докатилась до Сережиной тещи, которая – не постеснялась – позвонила в половине третьего утра и доложила обо всем Тане.
Та, дуреха, проплакала до утра. И когда он проснулся, посоветовала собирать вещи и убираться ко всяким Настям, Сашам и прочим, прочим, прочим.
– Я не хочу быть женой развратника! – убивалась его супруга, добавляя головной боли. – Мне достаточно того, что ты живешь со мной из милости!
– Что ты этим хочешь сказать? – еле шевельнул он тогда странно растолстевшим за ночь языком, не умещавшимся во рту.
– Что ты меня не любишь, Сережа!..
Он не стал спорить. У него просто на это не было сил. Сполз с дивана, доковылял до ванной и простоял под прохладными струями в душе минут двадцать. Таня за это время успела уйти. Но завтрак, накрытый салфеткой, оставила. Он принял две таблетки аспирина, выпил горячего бульона, заел котлеткой, потом – сладкий чай с колесом лимона. И пошел пешком на службу. До совещания голова успела проясниться, мысли сформулировались в слова, слова – в обвинения.
Но оказалось, единомышленников у него нет! Огнев был категорически против версии причастности Горелова к исчезновению Беликовой.
– Он же не дурак убивать курицу, которая ему золотые яйца в клюве таскала! – возмущенно ворочал он мощной шеей в тесном воротнике форменной рубашки. – Беликова после смерти мужа на него во всем опиралась. Он ей помогал!
– Почему ее дочь об этом ничего не знала? – возразил Назаров. – Она ни словом не обмолвилась!
– Я вас умоляю, капитан! – развеселился неожиданно Хмелев, призывая кивком головы Огнева к сотрудничеству. – Александра всю жизнь росла принцессой. Станет она внимание обращать на прислугу. А Горелов в данной семье выполнял роль прислуги. Не по дому, конечно, хлопотал. Но помогал. И то, что он возил с рынка Беликову Аллу Геннадьевну, нельзя вменить ему в вину.
– Если он был вхож в их дом, мог с легкостью завладеть ключами от задней калитки, мог знать все пути отступления и…
– Хорошо, хорошо, разрабатывай, капитан, эту версию. Вижу, от Горелова ты просто так не отстанешь. Что там у тебя было еще по нему?
И Назаров рассказал про видеозапись, на которой Горелов был самым терпеливым наблюдателем. Два часа простоял!
Но и это не вдохновило его начальство.
– Может, он жалел ее?! Может, думал, вот только вчера разговаривал с ней… и вдруг!
– Может, страшно человеку стало, потому что понимал, теперь к нему пристанут.
– А почему не пристали?! – изумился Назаров. – Почему его не допросили?
– Допрашивали, умник, еще как допрашивали. Не ты один такой шустрый!
Негодующе щурился на него Хмелев, тысячу раз пожалевший, что взял его в отдел. Ах, кабы не предписание, ноги бы этого загорелого прохвоста тут не было. Но и командировочное предписание имелось. И звоночек вчера был из самой столицы, что обвинения в адрес Назарова, вероятно, окажутся голословными. И что скоро, возможно уже через пару месяцев, а то и недель, его восстановят в должности.
«Скорее бы уж, – молился Хмелев! – А то за два месяца этот ковбой тут таких дров наломает!»
– Овраг осмотрели? – спросил Назаров. – Эксперты спускались на дно оврага?
– Да, – нехотя признался Хмелев. – Ты оказался прав. Петли и замок калитки были тщательно смазаны. Смазка обыкновенная. Ее у каждого в гараже ведра. У меня в том числе! Склоны и дно оврага тщательно исследовали. Никаких особых следов не обнаружено. Да, трава в нескольких местах примята, и что? Это могли быть бродячие собаки. Ни волос, ни крови, ничего, даже сломанных веток нет! Если и вынес похититель Беликову через заднюю калитку, то позаботился о том, чтобы не оставлять следов.
– А мотив? Кроме бумаг, из дома ничего не пропало?
– Нет. Все ценности и деньги на месте. Да и в сейфе они. Не каждому по зубам. Замок сложный.
– Деньги на месте, кошелек ее тоже, телефон… А он не из дешевых. Пропали только бумаги. Карты… – задумчиво перечислял Назаров, прислушиваясь к нарастающей боли в затылке. Похмелье возвращалось. – Что говорит Илюхин? У него обыск был проведен в доме?
– А что Илюхин?! – неожиданно возмутился Огнев. – При чем тут Илюхин?! Ему-то зачем бумаги красть, если он их изучил вместе с Беликовой вдоль и поперек?! Может, она и копии ему сделала.
– Сделала? – с усмешкой посмотрел Назаров на майора. – Он что говорит?
Все промолчали, и Сережа понял: об этом не спросили. Из деликатных каких соображений или этических, но не допрашивали Илюхина с пристрастием. Не стали волновать мальчика.
– Его отпустили? – догадался он.
– Повода для задержания не было, – скрипнул зубами Хмелев.
И снова старческая тоска накрыла его с головой. Вот возьмет этот ныряльщик и позвонит в столицу, и нажалуется на методы ведения ими уголовных дел. Понаедут проверки, и не видать ему тогда тихого мирного ухода на пенсию с почестями и премией.