Творящие любовь - Гулд Джудит. Страница 48

— Потому что вы молоды и красивы. В вас есть какая-то свежесть невинности, которой так не хватает большинству женщин.

— Так вот что вы обо мне думаете? — Она совсем по-детски взглянула на него, подняв вверх руки, словно стремясь вырваться из его объятий.

— А разве вы не невинны? — последовал вежливый укол. — Неужели я ошибся?

— Вы… пугаете меня.

— Почему? — притворно изумился князь. — Потому что вы что-то слышали обо мне? Потому что… у меня весьма сомнительная репутация?

Она смело встретила его взгляд:

— А разве это не так?

Его лицо осталось безучастным:

— Боюсь, что так.

Шарлотт-Энн кивнула.

— Но это только часть того, что пугает меня. Дело еще и в… ну, в вашем титуле. В вашей самоуверенности.

И вы, вероятно, самый красивый мужчина… — Черт! Она прикусила губу. Как у нее с языка могла сорваться такая глупость? Девушка снова почувствовала себя школьницей.

— Физическая привлекательность может стать жерновом на шее, — ответил ди Фонтанези. — Вам это должно быть известно. Вы сами необычайно красивы. Вы наверняка заметили, что красота мешает.

Шарлотт-Энн замолчала.

— Я первый мужчина, к которому вас влечет?

Она вспомнила о Микки Хойте. Да, к нему ее влекло. Но больше ее привлекало занимаемое им положение, чем что-либо другое. Шарлотт-Энн кивнула.

— Да, меня никогда по-настоящему не влекло к мужчине. Но… но я пережила удар. И я не хочу ошибиться еще раз.

Луиджи резко остановился. Они стояли посреди зала, глядя друг на друга. Его руки все еще обнимали ее. Вокруг них под набегающие звуки вальса водоворотом проносились пары.

— И вы полагаете, — негромко спросил он, — что мне никогда не причиняли боль?

Шарлотт-Энн неожиданно охрипла.

— Я… я не знаю, — а потом, не сознавая, что говорит, добавила: — В Довиле, та женщина, что пыталась из-за вас покончить жизнь самоубийством…

— Это широко разрекламированная история, — коротко рассмеялся он. — Она просто хотела выйти за меня замуж. Что здесь нового?

— А вы не хотели на ней жениться?

Князь оставался спокойным.

— Нет, только не на ней.

— Но ведь она умерла или чуть не умерла. Из-за вас.

Он сурово улыбнулся:

— Чуть не умерла? Она приняла таблетки, это правда, но недостаточно для того, чтобы убить себя. Пыталась устроить мне ловушку и женить меня на себе. Для нее любые средства хороши, чтобы добиться желаемого. Но на этот раз у нее ничего не вышло.

Шарлотт-Энн отвернулась.

— Вы мне не верите? — мягко спросил князь.

— Чтобы мужчине, такому, как вы, устроили ловушку?

— Неужели я так отличаюсь от прочих?

— Да. Нет, — она смутилась. — Я не знаю.

— Та женщина, из Довиля, она баронесса. Я сразу, еще до первого свидания, предупредил ее, что наш роман будет коротким. Но она тем не менее решила, что мои слова ничего не значат. Во что бы то ни стало ей захотелось меня заполучить. Баронесса попыталась это сделать. Только через несколько недель я понял, что ей нужна только свадьба. Она решила, что, занимаясь со мной любовью… — Он прервался на полуслове.

— Что вы потом женитесь на ней?

Он кивнул.

— Баронесса выжидала достаточно долго, прежде чем сообщила мне, что, по ее предположениям, она беременна.

Шарлотт-Энн удивленно смотрела на него.

— Она на самом деле ждала ребенка?

— Я не знаю, — князь покачал головой, — и думаю, что теперь уже никогда не узнаю.

Они снова начали танцевать, только на этот раз более торжественно.

— Но… вы пытались выяснить, есть ли у нее ребенок?

— Она скрывала свою беременность, если вы это имеете в виду. Если баронесса и носила ребенка, то, должно быть потеряла его во время попытки самоубийства или сделала аборт. А может быть, это была ее очередная уловка.

Шарлотт-Энн смотрела прямо на него.

— Мне вас жаль, — медленно произнесла она.

Луиджи наконец улыбнулся.

— Я старался вызвать жалость. Но так приятно знать, что хоть кто-то верит правде. Многие не верят. Из меня сделали людоеда — пожирателя женщин. Никто не хочет верить обратному.

— Я верю.

— Почему? Потому что кто-то также желал вас или вы страстно желали его?

— Потому что я желала его, — ответила она со вздохом. — Потому что, как та баронесса, я была готова на все. Только… — Девушка замолчала.

— Только что? — спокойно спросил он.

— Я желала не его. Мне нужно было то, что он мог для меня сделать. Теперь, когда я оглядываюсь назад, я стыжусь самой себя.

— Вы молоды и неопытны. Может быть, вы просто не отдавали себе отчет.

— Нет, я все понимала. А вы? — Шарлотт-Энн подняла голову. — У вас ведь есть опыт.

— Да, мне кажется, так можно сказать. Но я не смог сыграть на равных с женщиной старше меня и более опытной. — Луиджи хмыкнул. — Боюсь, что я очень легко поддаюсь соблазнам. Мне кажется, я не могу сказать «нет». Даже сейчас вам.

— Но я не пытаюсь вас соблазнить.

Он крепче прижал ее к себе.

— Я знаю. И от этого вы становитесь еще более соблазнительной.

Она опустила глаза, они танцевали молча. Вальс закончился, оркестр заиграл новый.

— Мне бы хотелось провести с вами ночь, — прошептал князь.

Шарлотт-Энн оттолкнула его.

— Мне очень жаль. — Она отрицательно покачала головой. — Но я к этому не готова. Мне лучше уйти. По-моему, мы танцуем уже целую вечность. Я устала.

Они остановились, и Луиджи повел ее с площадки.

— Не хотите ли подышать свежим воздухом? — предложил он. — Мы можем пройтись по палубе.

Шарлотт-Энн снова покачала головой.

— Нет, мне хочется побыть одной.

— Потому что вы боитесь меня?

Она чуть поморщилась, черты ее лица исказились, и девушка снова покачала головой. Шарлотт-Энн не понимала, что с ней происходит: ее неудержимо влекло к нему, ей так хотелось оказаться в его объятиях. Как ей объяснить Луиджи, что она боится собственных чувств больше, чем всего того, что он может с ней сделать?

Луиджи взял обе ее ладони в свои.

— Тогда я провожу вас до каюты.

— Нет, я бы предпочла, чтобы вы этого не делали.

Князь выглядел глубоко разочарованным.

— Что же, как вам будет угодно, — произнес он.

— Да, таково мое желание. Благодарю вас. — Шарлотт-Энн снизошла до легкой улыбки. — Это был замечательный вечер.

— Я увижу вас снова? — с надеждой спросил ди Фонтанези. — Завтра?

— Может быть. — Шарлотт-Энн повернулась и быстро вышла, оставив его одиноко стоять посреди зала с задумчивым лицом.

Робин подошла к нему сзади.

— Подумать только, вы никогда еще не приглашали меня танцевать, — сказала она ворчливо.

С мрачным видом ди Фонтанези повернулся к ней.

— Мне очень жаль, но мне больше не хочется танцевать. Как-нибудь в другой раз. — И, отвернувшись, он широкими шагами направился через зал.

Робин не произнесла ни слова, но проследила за его взглядом: Шарлотт-Энн была у самой двери, грациозная фигура в белом.

Впервые за много лет женщина, танцевавшая с Луиджи, не закончила вечер в его постели.

6

— Ты, — подчеркивая каждое слово, начала Робин, опускаясь в узкое зеленое кожаное кресло, — исчезла ужасно быстро вчера вечером. — На ней была яркая ночная рубашка с завышенной талией в стиле ампир и в тон к ней пеньюар. В руках она держала чашку и блюдце.

Шарлотт-Энн села в постели и пожала плечами.

— Я устала, — уклончиво ответила она.

— Ты и сейчас чувствуешь себя усталой? — Робин склонила голову к плечу и с любопытством посматривала на нее. — Или ты прячешься?

— Прячусь? От чего? — Шарлотт-Энн встала и потянулась.

— Не от чего, а от кого, — поправила ее Робин.

Шарлотт-Энн отбросила волосы с лица.

— А который час?

— Девять тридцать. Иными словами пора завтракать и подышать свежим воздухом. Мы не можем допустить, чтобы ты проспала все на свете. Ты еще слишком молода для этого. И кроме того… — Женщина отпила еще глоток черного кофе. — Я предполагаю, что кое-кому не терпится тебя увидеть.