Сталинградская Богородица - Шамбаров Валерий Евгеньевич. Страница 19

Однако германское руководство не придавало значения таким виляниям союзников. Ведь Ленинград все равно считался обреченным. Сталинская Ставка изыскивала любые меры, чтобы его спасти. Город готовили к боям. Жители от мала до велика рыли окопы, противотанковые рвы. Оборудовалось несколько рубежей даже внутри Ленинграда. Самый мощный проходил по Обводному каналу. Командовать Ленинградским фронтом назначили маршала Ворошилова – в войсках его очень любили, надеялись, что он воодушевит бойцов. Он и попробовал воодушевить, как в годы Гражданской войны. Выхватил шашку, с криком «ура» позвал за собой бригаду моряков. Увидев маршала с шашкой, матросы удивились, но дружно обогнали его, заслонили собой и отбросили врага штыками.

А к западу от Ленинграда, под Ораниенбаумом, откатывались поредевшие остатки советской 8-й армии. На берегу Финского залива здесь располагался форт Красная Горка. Он предназначался для обороны с моря, прикрывал Кронштадт. Немцы почти беспрепятственно текли по дорогам, и гарнизон был уверен – Красную Горку придется бросить, орудия взорвать. Но перед этим решили расстрелять снаряды по врагу. Открыли шквальный огонь. Орудия были морскими, крупнокалиберными. Если снаряд даже не попадал в танк, а рвался поблизости, танк переворачивало, как спичечную коробку. Германские части отхлынули в ужасе. К форту стали стекаться ошметки фронтовых отрядов, укреплялись. И на том участке, который прикрывали орудия форта, удержался Ораниенбаумский плацдарм – 65 км в длину и 25 км в глубину. Немцы обтекли его, отрезали. Сообщение с Ленинградом осталось только по морю. Но и немцы не смогли ликвидировать этот пятачок.

Правда, неприятель не слишком переживал. Падет Ленинград, и куда денется Ораниенбаум? А его падение представлялось очевидным. После того, как оборона на подступах к Ленинграду была взломана, Гитлер даже счел целесообразным забрать из группы армий «Север» оба бронированных кулака – и 3-ю танковую группу Гота, и «родную» 4-ю группу Гепнера. В большом городе использовать массы танков было опасно: пожгут в уличных боях. Теперь их передавали под Москву, но у фон Лееба хватало сил, чтобы добить Ленинград. Финская армия продвигалась севернее Ладожского озера, перерезала Кировскую железную дорогу. А немцы вышли к Ладожскому озеру с юга, в районе Синявина. 8 сентября они овладели Шлиссельбургом. Таким образом, Ленинград отсекли от остальной России. В этот же день, 8 сентября, отряд немецких мотоциклистов под Стрельной ворвался на южные окраины города, изрешетил пулями городской трамвай с пассажирами.

Баррикады и огневые точки, оборудованные на питерских улицах, грозили остаться невостребованными. Отступления и поражения уже воспринимались как нечто нормальное, естественное. Когда покатились слухи о немецких мотоциклистах, городское руководство переполошилось. Все вопросы обороны сразу были отброшены, как бы уже за ненадобностью. Закрутилась лихорадка по подготовке к уничтожению заводов. В войсках узнавали – Ленинград минируют. Чего же сражаться, если все кончено? В такой обстановке Ворошилов пал духом, сам попросил у Сталина сменить его.

Иосиф Виссарионович остановился на кандидатуре Жукова. Приказ о его назначении командующим Ленинградским фронтом был подписан 11 сентября, но в Ленинград об этом не сообщали. Попасть в окруженный город можно было только самолетом. Поэтому приказ должен был привезти сам Жуков – если не собьют, если долетит. Он долетел. Явился в Смольный на заседание военного совета, где обсуждалось уничтожение кораблей Балтфлота. Объявил, что повестку дня он отменяет: если корабли погибнут, то в бою, стреляя по врагу [54]. Жуков взялся налаживать оборону самыми энергичными мерами. Отступать без приказа категорически запретил. За самовольное оставление позиций предписывал расстрел. Наводился порядок, пресекались паника и пораженческие настроения. Но именно это оказалось главным! Врага остановили.

Как выяснилось, к 14–15 сентября немцы сами стали склоняться к отказу от штурма. Гитлер и раньше ставил задачу стереть Ленинград с лица земли. А если так, зачем его вообще брать, нести потери? Возникнут трудности с массами жителей, пленных… После того, как у Ладоги замкнулось кольцо блокады, у фюрера вызрело иное решение. Он запретил фон Леебу принимать капитуляцию Ленинграда, даже если таковая последует. Предписывалось запереть город в кольце, разрушить артиллерией и бомбежками, выморить голодом. Линия фронта замерла в 4–7 км от жилых кварталов и предприятий. Но вместо атак волна за волной накатывались воздушные налеты. Самым болезненным стало попадание бомб в Бадаевские продовольственные склады. Их охватило море огня. Полыхали хлеб, макароны, мука, расплавленный сахар растекался по улице горящими ручьями.

Но вскоре ведомство Геринга забило тревогу. Соединения люфтваффе несли слишком высокие потери. Оказалось, что германская разведка кое-что не заметила. Ленинград располагался совсем рядом с враждебной Финляндией, противовоздушную оборону тут отлаживали давно и серьезно. Она была сильнее, чем даже ПВО Москвы или Лондона! Вражеские стаи попадали в штормы зенитного огня, на перехват взмывали и истребители ПВО, и армейская, и флотская авиация. По ночам в небо поднимались махины аэростатов, перегораживали воздушное пространство джунглями тросов. Ночные бомбардировщики задевали о них, разбивались вдребезги. Зажигались букеты прожекторов, выхватывая цели для зенитчиков…

Командование люфтваффе прикинуло, что десяток-другой разрушенных домов и тысяча-другая убитых ленинградцев вовсе не окупают погибших самолетов и летчиков. Выделяло свои силы все реже, в меньших количествах. Но авиацию компенсировала тяжелая артиллерия. Ее в германской армии хватало, вплоть до шестидюймовых гаубиц. А из Германии специально выслали сверхтяжелые осадные орудия. Снаряды рвались послабее авиабомб. Зато падали неожиданно. О воздушных налетах оповещали посты наблюдения, звучали сирены, у людей имелись шансы добежать до бомбоубежища. Артиллерийские обстрелы гремели внезапно. Иногда по определенным целям, а то и по площадям, наугад. В большом городе куда-нибудь попадет!

Население Ленинграда в начале войны уменьшилось. Кто-то уходил в армию, уезжал с эвакуируемыми предприятиями. Но добавилось 300 тыс. беженцев из оккупированных районов. А многие горожане отказывались уезжать, бросать квартиры, менять устроенный быт на неизвестность. В блокаде очутилось 1,5 миллиона человек. Правда, окружение все-таки не было сплошным. Немцев и финнов не допустили встретиться, между ними лежало Ладожское озеро. По нему курсировали катера, баржи, возможность уехать еще была. Но за беззащитными речными суденышками гонялись немецкие, финские самолеты, расстреливая из пулеметов и пушек. А пропускная способность у них была низкой. Вывозили раненых, больных, детишек.

Подсчет продовольствия показывал, что положение катастрофическое. Степень надвигающейся угрозы пока представляют немногие, но Верховное главнокомандование оценивало ее верно. Первую попытку прорвать блокаду оно предприняло немедленно. Свежая, только что сформированная 54-я армия перевозилась к Ленинграду для подкрепления его обороны. Она опоздала, и ей изменили задачу. Поручили срезать Синявинский выступ линии фронта – тот самый выступ, занятый немцами, который протянулся до Ладожского озера. Навстречу, из кольца, должна была пробиваться Невская оперативная группа. Возглавил операцию маршал Кулик, но организовывал удар в страшной спешке, усугублял ее грубыми ошибками.

Эшелоны 54-й армии растянулись по перегруженным железным дорогам, прибывали по очереди. Кулик торопил наступать, пока немцы не закрепились. Как только выгрузилась и выдвинулась к фронту одна дивизия, ее сразу бросили в атаку. Но немцы знали от воздушной разведки, что к русским идут резервы. Дивизию ждали и отшвырнули. Лишь после этого к операции подключились еще две дивизии 54-й армии. Самоотверженными атаками потеснили врага на 6-10 км, их страшно повыбили, и они застряли, не в силах наступать дальше.

Между тем далеко на западе от осажденного Ленинграда удерживались еще две советских группировки – на Моонзундских островах и на полуострове Ханко. В обеих насчитывалось по одной стрелковой бригаде, моряки, артиллеристы. После падения Таллина они очутились за сотни километров за линией фронта. Бомбардировщики, летавшие на Берлин, получили приказ улетать. Пилоты увозили кого смогли из техников, механиков – впихивали как могли в кабины, бомболюки. Кто не поместился, вливались в число защитников Моонзундского архипелага. Ждать спасения им было неоткуда. А немцы выделили две дивизии, крупные соединения флота. Захватывать острова они наметили по очереди. Сперва сосредоточили все силы на острове Осмуссар, потом Вормси, Муху, Эзель (Сааремаа)…