Сталинградская Богородица - Шамбаров Валерий Евгеньевич. Страница 91

Впрочем, стоит ли зацикливаться на медицинских работниках? А германские промышленники, предприниматели? Разве они были виноваты только в том, что производили оружие, боеприпасы и загребали на этом сверхприбыли? На одних лишь заводах Круппа трудились тысячи пленных, заключенных и «остарбайтеров». Заводской врач Эйгер описывал собственный небольшой концлагерь, где под охраной эсэсовцев содержались 600 женщин. Они ходили босиком, единственной одеждой им служили мешки с отверстиями для рук и головы, все были истощены и больны, многие умирали [149].

Аналогичное положение было на заводах других фирм, на шахтах и рудниках. Концерн «И. Г. Фарбениндустри» специально построил цеха рядом с Освенцимом, чтобы иметь под рукой рабочую силу. А немецких рабочих, трудившихся на тех же предприятиях, подобное положение ничуть не возмущало. Ни одного факта протестов, забастовок и других проявлений «классовой солидарности» не зафиксировано. Да и зачем им было возмущаться? Они имели на военных заводах броню от фронта, получали пайки и очень хорошую зарплату (за счет использования рабов).

Регулировал эти потоки невольников очень интеллигентный Альберт Шпеер – еще один представитель «интернациональных» финансовых кругов наряду с Шахтом, Шредером, Кепплером. Он был начинающим архитектором, довольно талантливым. Но обладал еще одним ценным качеством – приходился родственником американским банкирам Шпеерам. Непонятным образом он очутился рядом с Гитлером, сумел завоевать его личную дружбу. В годы войны осторожный Шахт начал помаленьку отодвигаться от правящей верхушки рейха. Шпеер, наоборот, возвысился. С какой-то стати молодой, никому не ведомый архитектор был назначен министром вооружений и боеприпасов, вошел в Центральный комитет по планированию Германии. По сути, перехватил у Геринга функции экономического диктатора [150]. Соответственно, был допущен в «святая святых», знал о ручьях прибылей, текущих через Швейцарию к американским совладельцам германских предприятий.

Позже в тюрьме он написал очень «гуманные» мемуары, изобразив себя чуть ли не врагом гитлеровского режима. Но с карательной системой он был связан напрямую. Заказывал остарбайтеров и пленных на стройки военных и промышленных объектов, самолично издавал приказы, предписывая подневольным работникам «суровые наказания» за лень и «саботаж». Ну а тех, кто уже не в состоянии полноценно трудиться, Шпеер требовал отсылать обратно в концлагеря. То есть на смерть [101].

К массовому уничтожению людей приложили руку и германские инженеры, техники, конструкторы. Когда был объявлен конкурс на строительство крематориев в Освенциме, поучаствовать в нем нашлась масса желающих. Выиграла компания «Топф и сыновья», специализирующаяся на поставках отопительной аппаратуры. По данному поводу была обнаружена обширная переписка, причем назначение конструируемых систем отнюдь не скрывалось. Фирма писала в Освенцим: «Мы подтверждаем получение вашего заказа на 5 тройных печей, включая 2 электрических подъемника для поднятия трупов и 1 запасной подъемник. Заказ включает также установку для загрузки угля и устройство для транспортировки пепла…» А другие фирмы были рады урвать контракты на строительство и оборудование газовых камер.

Словом, можно себе представить обычную атмосферу конструкторского бюро. Инженеры на технических совещаниях спорят, какой запас прочности придать каким-нибудь штырям для подъемников. Роются в справочниках конструкционных материалов, советуются с технологами, как будут влиять температурные условия, насколько опасны человеческий жир и пепел с точки зрения коррозии. Находят оптимальные решения. Пожилые обстоятельные чертежницы и вертихвостки-машинистки готовят проектную документацию, клерки пересылают ее на производство. Специалисты фирм-изготовителей приезжали в лагеря, участвовали в монтаже и отладке систем, присутствовали при испытаниях. Уточняли режимы эксплуатации, писали акты приемки и свои инженерные отчеты с указанием выявленных недостатков, предложениями по усовершенствованию.

Изготовление смертоносного газа «Циклон-Б» находилось в ведении концерна «И. Г. Фарбениндустри» (с которым благополучно поддерживала картельные связи американская «Стандарт ойл оф Нью-Джерси»). Патенты на производство этой отравы получили у концерна фирмы «Теш и Штабенов» в Гамбурге и «Дегеш» в Дессау. Ну кому же не хотелось урвать кусочек от пирога? Берлинская компания «Заводы Дидье» боролась за контракт на поставку печей для сжигания трупов в Белградском лагере. С ней соперничала фирма «С. Н.

Кори», которая уже построила 4 печи для Дахау и 5 для Люблина. Она писала в хозяйственное управление СС: «Ссылаясь на наши устные переговоры относительно поставки оборудования упрощенной конструкции для сжигания трупов, мы настоящим представляем чертеж наших усовершенствованных кремационных печей, действующих на угле, которые до сих пор полностью удовлетворяли заказчиков».

Контракт на изготовление «автомобилей 3» – «душегубок» получила автомобильная фирма «Заурер». Несколько фабрик поставили на конвейер производство дубинок для лагерных надзирателей, плетей, хлыстов. А Данцигский технологический институт занялся проблемами «утилизации» человеческих тел. После ряда экспериментов составлялись заключения: «Человеческая кожа, лишенная волосяного покрова, весьма хорошо поддается процессу обработки, из которой, по сравнению с кожей животных, можно исключить ряд дорогостоящих процессов». Жир рекомендовался для производства мыла. Для этого был изобретен специальный котел с электрическим подогревом и выработан оптимальный рецепт: «12 фунтов человеческого жира, 10 кварт воды и от 8 унций до фунта каустической соды… все кипятится в течение 2–3 часов и затем охлаждается… После остывания сваренную массу выливают в обычные, привычные публике формы, и мыло готово» [101].

Война и «новый мировой порядок» приносили немалые выгоды и немецким крестьянам. Правительство скупало у них по хорошим ценам всю продукцию без остатка. В Западной Польше, а потом и в германизируемых областях Восточной Польши немецкие колонисты получали значительные наделы плодородной земли. Правда, с фронта покатились похоронки, рабочей силы становилось все меньше. Но в хозяйства немецких фермеров-бауэров поступало все больше невольников и невольниц. Рабовладельцами становились очень охотно, не отказывался никто. Между прочим, некоторые концлагеря додумались продавать пепел сожженных в качестве сельскохозяйственных удобрений – и его покупали! Удобрение хорошее, продают дешево, отчего ж не купить?

Впрочем, стоило бы коснуться и всей массы немецких обывателей. Очевидцы, побывавшие в годы войны в Германии, описывали – там было хорошо! Спокойно, никакой преступности, отношение друг к другу доброжелательное. Снабжение установилось нормированное, по карточкам. Но их отоваривали четко, без обманов. А рабочих, пожилых людей, солдатские семьи, многодетных мам поощряли особыми ордерами на промышленные и продовольственные товары. По дешевке или вообще бесплатно можно было получить хорошие пальто, костюмы, платья, очки, сумки, обувь… Немцы примеряли вещи, которые какие-то другие люди сняли с себя перед расстрелами. Или перед тем, как войдут в газовую камеру. Славили фюрера и правительство, заботящихся о народе. С удовольствием вертелись перед зеркалом – хорошо ли сидит на тебе плащ неведомого покойника? Фрау деловито притоптывали, не жмут ли туфли незнакомой покойницы. Радовались за дочку, которой достались чьи-то сандалики…

Начальник административно-хозяйственной службы СС обергруппенфюрер Поль издал приказ, чтобы ничего не пропадало понапрасну. В концлагерях у обреченных женщин распорядился даже обрезать волосы длиннее 5 см. Из них начали изготовлять особые стельки для моряков-подводников. Об этом узнало железнодорожное ведомство и тоже заказало для своих служащих. Волос было много, на всех хватало.

А разве не приятно было получить посылку от родных, служивших в оккупированных странах? Бруски сала, банки меда, отрезы тканей и прочее барахло, награбленное неизвестно где. Неужели не радовались немцы? Еще как радовались! Сынок вспомнил, подкормил вкусненьким… Или муж расстарался, ох, какое платье прислал, духи!.. Или папа ребенка побаловал. Вон, какую красивую куклу упаковал в посылку! Неужели хоть кто-нибудь задумывался, что стало с девочкой, прежде лелеявшей и баюкавшей эту куклу?