Граница горных вил - Тихомирова Ксения. Страница 58

— Я не обиделся. А что случилось? Я потом в цвете сделаю, а лучше сам распишу…

— Все в порядке, — улыбнулась ему Бет. — Я действительно не видела.

— Чего?

— Журавлика в бамбуке.

— Покажи Саньке, вдруг ей не понравится?

— Понравится, — сказала Бет сурово, но показала эскиз с интересным комментарием:

— Смотри. Вот это правда. А остальное — вздор и чушь.

Санька взглянула с изумлением на рисунок и на Бет, но ничего не сказала. Ребята скоро ушли, рисунок остался у Бет. Она сказала мне, будто я что-то понимал в происходящем:

— А я правда не видела, что она даже не просто красивая — необыкновенно красивая девочка. Думала, он просто фантазирует — по дружбе, из упрямства… Она, видно, на самом деле медленно растет.

— Не знаю, — сказал я честно. — Они мне оба как понравились в Москве, так с тех пор и нравятся. Скажи, а у Кэт есть друзья?

Она задумалась.

— Близких, наверно, нет.

— Тогда тебе бы нужно с ней немного поболтать, как мы тут с Санькой поболтали.

Вообще-то я бы предпочел, чтобы Бет легла. Она устала, и я тут же пожалел о своих словах. Но Бет со мной согласилась.

— Да. Я хотела у нее спросить, о чем они договаривались с директором цирка.

— Только недолго.

— Постараюсь, — кивнула Бет.

К счастью, у Кэт сидел добрый дядюшка Дьюла и занимал ее каким-то легким разговором, так что в тот вечер все как будто улеглось. Но когда Бет стала спрашивать про праздник, Кэт вдруг опять расстроилась и бросила свирепо: кому он нужен, мол, этот дурацкий праздник, зачем его устраивать, и пропади все пропадом…

Тут я с ней почти согласился. Не люблю шумных людных увеселений. Но деваться было некуда, приходилось терпеть.

Глава 2

ПРАЗДНИК УРОЖАЯ

Дня за три до праздника я зашел к Кроносу. Он сказал мне по телефону, что у него готов заказанный прибор. Заодно я прихватил прочитанный всеми первый том его трудов, чтобы обменять его на третий. Вечер был ветреный и темный, но без дождя. Случилось так, что мы с Кроносом оба находились в лаборатории, когда раздался негромкий сигнал — как далекий удар гонга. Кронос рванулся к стеклянному столбу, который показывал, закрыта ли граница. Рядом с ним красным огоньком мигала трубка, похожая на электрический фонарик, — прибор, сделанный для меня.

— Вот так все это и работает, — заметил Кронос с беспристрастной мрачностью. — Граница в горах открыта.

— А в море?

— В море — нет. Лампочка загорелась бы на другом конце и синим светом.

— Лампочка? — машинально повторил я, думая о другом. — Как часто их менять?

— Менять тут ничего не надо, — ответил Кронос. — Строго говоря, это не лампочки… Кто же, интересно, и зачем ее открыл?

— Мне тоже интересно. Я обязательно вам расскажу, когда узнаю, — пообещал я и поспешил домой.

Кэт хлопотливо носилась по дворцу, как ловкий дух, и, кажется, забыла про свое плохое настроение. Наоборот, я слышал ее смех, правда, немного резковатый. Бет тоже была дома, точнее, в саду, тихо гуляла, разговаривала с Милицей, поджидала меня к ужину. К границе она не прикасалась (я сумел выспросить об этом как бы в шутку, чтобы ее не волновать). А кроме Кэт и Бет открыть страну не мог никто. Такое дано лишь королевам, и никакой искусственной энергии не хватит, чтобы проделать этот трюк.

Я сразу предупредил Дьюлу об опасности, попросил патрулировать все подступы к столице, дать знать тем, кто присматривал за базой (утес отлично выполнял роль переговорного камня). Граница была открыта до шести утра, потом закрылась. Я мог убедиться, что Бет даже случайно не имела к этому отношения: в шесть утра она еще спала. У Кэт я решил ничего пока не спрашивать. Вдруг она шляпку себе из Парижа заказала? Лишь собрал ребят и попросил их выполнить две просьбы: если костюм не позволяет надеть щит (это касалось в первую очередь девочек), не отлучаться за пределы охраняемого, освещенного, забитого народом пространства, где будут проходить главные торжества. Если уж очень почему-то надо выйти из этого круга, то только под щитом и только со страховщиком.

— А еще лучше взять в компанию гвардейца, — предложил Зденек. — Гвардейцам будет скучно, им даже потанцевать нельзя, если они при исполнении. А тут подходит барышня и просит ее проводить…

— Прямо к какому-нибудь канализационному люку, — поддержал Арве эту мысль. — Гвардеец будет счастлив.

Я вдруг почувствовал, что мне очень не нравится предстоящее мероприятие.

— Знаете что, друзья? — сказал я «взрослым» голосом. — Лучше всего будет, если вы столпитесь где-нибудь в поле моего зрения. Играйте в жмурки или в ручейки, в чехарду, в конный бой — во что хотите. А я буду вас пересчитывать каждые полчаса.

— Ого, это серьезно! — сказал Тим. — Но ты же можешь так со скуки помереть.

— Наоборот. У меня будет хоть какое-то занятие.

— Не умеете вы отдыхать, ваше величество, — вздохнул Зденек, — совсем себя не бережете. Считать нас — это же рехнуться можно!

— Я выдержу. Я к арифметике привычный, — ответил я на этот выпад. — И не трепите мои королевские нервы.

Они пообещали сделать все, о чем я их просил, и уговаривали не волноваться.

— Все будет хорошо. Мы же не маленькие. Мы не полезем на рожон.

— Вы правда не волнуйтесь, — сказала миниатюрная химичка по имени Иванка (тезка моя). — Я их сама все время буду пересчитывать. А если что — сразу к вам.

Мне оставалось поблагодарить ее и надеяться на лучшее.

Если бы не фокусы с границей и не проблемы с Кэт, наверно, этот праздник показался бы мне милым и занятным. А так я изо всех сил улыбался, вычеркивая из мысленного списка каждый пройденный номер праздничной программы, и мечтал, когда же обо всех этих детских радостях можно будет подумать уже в прошедшем времени.

Конечно, нашлись развлечения и у меня, но чересчур экстравагантные. К примеру, я, как нарочно, вынужден был наблюдать внимательный, сосредоточенно-непонимающий взгляд Кэт, рассматривавшей Саньку в журавлином платье из светлого, хотя неотбеленного шелка-сырца (так это называлось, по словам Бет) и с ручной росписью великого художника. Судя по робкой грации и удивленным сияющим глазам, Санька сама оказалась потрясена своим новым образом. Художник был, конечно, тут как тут, за плечом своей дамы, что-то ей говорил и улыбался быстрой озорной пленительной улыбкой, не замечая взгляда Кэт. Впрочем, у той хватило выдержки повернуть голову и устремить свое внимание на веселящуюся толпу.

Пока было светло, я честно выполнял свою угрозу и пересчитывал народ раз в полчаса. Но когда начался бал с фейерверком на большой площади перед ратушей, я понял, что пора сдаваться. Среди толпы, в неверном освещении и в непривычных праздничных нарядах ребята сделались неузнаваемыми. Праздник тем временем вошел в стадию всеобщего восторга, быстрых танцев, шумной музыки и буйных игр. Мы с Бет сидели на специальном королевском возвышении, и Бет, естественно, не лезла в эту давку. Мне тоже было спокойней оставаться рядом с ней.

— Тебе необязательно все время сидеть со мной, — сказала Бет. — Ты можешь танцевать, это не будет нарушением правил.

— А если я останусь здесь — это будет нарушением?

— Да нет, конечно. На этот случай, по-моему, вообще нет правил. Все скачут, как хотят, даже Кэт. Видишь?

Я посмотрел в толпу. Потом, когда я вспоминал этот момент, я прямо-таки видел Кэт — красное платье, черный шлейф волос, сверкающая корона, — кружившуюся в быстром вальсе с мужчиной лет тридцати, во фраке с белоснежной накрахмаленной рубашкой, с умными залысинами на лбу. Но если я все это видел, то почему, спрашивается, спокойно отвернулся и забыл о них в ту же минуту? Мне следовало бы немедленно пристроить к незнакомцу «хвост» и выяснить множество интересных вещей. Так что, скорей всего, я все-таки его не видел, да и Кэт только промелькнула вдалеке.

Все это было уже после праздничного ужина, и Бет подумывала о том, чтобы уйти, а я посматривал, куда бы мне пристроиться для продолжения вахты. Играть со старшим поколением в карты мне хотелось еще меньше, чем отплясывать с молодым. Пожалуй, интереснее всего взять лошадь и присоединиться к гвардейцам, патрулировавшим город, но это могло шокировать народ. К счастью, к нам подошел дон Пабло и попросил почтить своим присутствием галерею его дома, как раз смотревшего на ратушу. Там накрыли несколько столов для избранного общества. Бет задержалась, чтобы побыть в компании самых родовитых подданных. Ее, конечно, вскоре отпустили, но меня дон Пабло стал серьезно уверять, что я, проводив Бет домой (всего лишь через несколько дверей), должен вернуться и остаться до конца. А то народу может показаться, что я проявил невнимание или даже немилость. Я не просил его подыгрывать, это была удачная импровизация. Бет признала его правоту, и я вернулся, так что главные события этой ночи меня не обошли.