Путь в Обитель Бога (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич. Страница 93

Неизвестно, как долго Иеремия терпел бы свободомыслие Иосифа, но в конце концов старик умер своей смертью — ему уже исполнилось сто четыре года по земному счёту. Вольнодумца похоронили с почестями, а его единственного ученика Соломона, несмотря на его молодость, натаскав по основным пунктам учения Иеремии, поспешно отправили нести миру свет божественной проповеди. Если учесть, что Сол попал в монастырь ещё младенцем и с тех пор ни разу не покидал безопасную территорию аппендикса в горах, с трёх сторон защищённого непроходимыми Границами, это больше всего походило на преднамеренное убийство. Не прошло и двух дней с момента его выхода из монастыря, как он угодил в плен к яйцеголовым, откуда мы его нечаянно и выручили.

— Как жаль, что твой учитель не прожил ещё сто четыре года, — сказал я. — Все хорошие люди умирают молодыми, а если и не так, то всё равно умирают слишком рано. Ну почему те, кто заслуживает власти, всегда от неё отказываются, а их место занимают разные засранцы?

— Иеремия учил, что всякая земная власть от Бога, — сумрачно отозвался Соломон. — И то же самое сказано в Предании. Но Иосиф говорил, что люди выдумали свою власть специально для того, чтобы противопоставить её Божьей власти и угнетать ближних. Я не знаю, кто прав. Думаю, что всё-таки Иосиф. Ведь и сам Иисус Христос, когда израильтяне хотели провозгласить его царём, сказал, что его царство не от мира сего…

— Вот, ещё один! — недовольно буркнул я. — Вместо того, чтобы взяться за дело и навести порядок, просто увильнул от ответственности.

Тропа, на которую мы вышли, была широкой, но заброшенной. Между камнями повсюду проросли молодые сосёнки. Тем не менее по ней ещё можно было проехать верхом. Бобел снял свой раздувшийся рюкзачище и принялся за работу. Принялся не сразу, а предварительно потянувшись и хорошенько помахав руками, разминая затёкшие плечи. Впервые я видел его усталым после такого короткого перехода. Раньше мне казалось, что он сам похож на рюкзак трофейщика — из тех, что изготавливались в Харчевне и могли выдержать что угодно.

Мы с Коу и Солом пошли дальше, пока не добрались до небольшой осыпи, перегораживающей тропу поперёк. Сзади раздался кашляющий лай Тотигая, охранявшего нас с тыла. Я оглянулся — кербер как раз мчался мимо того места, где работал Бобел. Издалека уже нёсся перестук лошадиных копыт. Бобел вскочил, ухватил свой рюкзак и побежал, если только его неуклюжее ковылянье с минным складом на плечах можно было назвать бегом. Однако мы все успели перебраться через осыпь и залегли за ней, когда из-за поворота показались всадники. Первый подорвался на мине и вылетел из седла, покатившись по земле впереди упавшей лошади. Остальные остановились, выкрикивая угрозы и проклятия в наш адрес. Бобел, всё ещё тяжело дыша после своего рывка, забрал у Коу пулемёт и дал в их сторону короткую очередь. Пополнив боезапас за счёт монахов, он не собирался тратить его без остатка на тех же монахов. Ругань с той стороны стала гуще, преследователи быстро спешились и залегли за камнями. Я поднял винтовку, намереваясь перестрелять оставшихся бесхозными лошадей, которые теперь разбредались вниз по склону, и ограничить тем самым излишнюю мобильность верунов, но меня остановил Сол.

— Постой, Элф! Я сейчас скажу им…

Прежде чем я успел его удержать, он быстро полез на четвереньках вперёд, поднялся во весь рост на вершине осыпи и, сложив руки рупором, крикнул:

— Слушайте, братья! Эти люди ни в чём не виноваты! У них нет Первоевангелия. Они…

— Отступник!.. — донеслось с той стороны. Следом раздалась автоматная очередь, и Соломон свалился вниз на пытавшегося его подхватить Бобела. Он был мёртв.

Быстро прицелившись в торчавшую из-за камня голову, я выстрелил, и убийцу Сола выбросило ударом пули на открытое место. Он так и остался лежать там, а остальные попытались отползти назад, за поворот, прячась за валунами и попутно окликая лошадей. Я мог бы легко подстрелить ещё одного — двух, но у меня пропало всякое желание это делать. Вот ведь дураки! Тупые, проклятые Богом — тем самым Богом, которому они молятся…

— Самое время нам отходить, — сказал Бобел, который, глядя на меня, не стал стрелять тоже. — Я подложу сюрприз под тело. Думаю, они захотят сбросить мальчишку под обрыв, ведь для них он предатель.

— Не смей, — сказал я, надевая свой рюкзак. — Не смей трогать Сола.

— А чего? — удивился Бобел. — Он ведь всё равно уже труп.

— Сказал — не смей!!! — заорал я, аж в глазах побелело. — Тропу минируй, осыпь чёртову эту, а тело не трогай, понял?!..

— Да понял, понял, — успокаивающе проворчал Бобел. — Пошли тогда, чего тут минировать. Они всё слышали.

Мы шли до самого вечера, весь вечер и первую половину ночи. Мой контакт с Книгой становился всё лучше, и это оставалось единственным, что поднимало мне настроение. Я уже видел местность с её помощью почти так же хорошо, как при общении с разгребателем, но мне по-прежнему не удавалось разглядеть никаких живых существ — ни животных, ни людей, ни яйцеголовых. И ведь с разгребатель никогда не мог мне ничего такого передать, хотя Имхотеп говорил, что должно быть по-другому. Может, это придёт позже? Хотелось бы. Но пока Книга и без этого хорошо нам помогала. Тропа вилась в опасной близости от Границы, столь точно повторяя её изгибы, что казалось, будто её проложили так специально. Бобел старательно трудился во зло нашим ближним, устанавливая мины в любом подходящем месте. Его рюкзак значительно полегчал. Коу была немедленно разжалована из оруженосцев и пулемёт у неё отобрали.

— Напрасно так торопишься разгрузиться, — сказал я Бобелу, когда он в очередной раз остановился. — Они не пойдут по этой тропе — переберутся на другую и попытаются нас обойти.

Однако я слишком хорошо думал о монахах, или же других троп в обход нашей они просто не знали. До наступления темноты до нас ещё дважды доносились взрывы. Уже ночью мы выбрались из аппендикса, в котором стоял монастырь. Дальше Граница шла прямо, однако в одном месте непроходимая зона сильно расширялась и тропа ныряла прямо в неё. Пришлось спуститься в глубокое ущелье между двух гор, склоны которых были сплошь завалены валунами размером с легковушку. Перебираться с одного на другой при свете звёзд было нелегко. Я подумывал, не остановиться ли нам до утра, так как монахи здесь на конях всё равно не проехали бы, а человек со сломанной ногой в нашем отряде был нужен меньше всего. Но преследователи, судя по их упорству, могли спешиться, и наша позиция оказалась бы очень уязвимой, поскольку с неё было невозможно быстро отступить. Деревья, росшие между валунами, становились всё выше, иногда закрывая нам и звёзды, тогда мне приходилось руководствоваться лишь помощью Книги. В самом низу росли кедры и сосны в два — три обхвата толщиной, а пространство между валунами заросло подушками мха, в которые нога проваливалась чуть не по колено. Подо мхом хлюпала вода. Я не успокоился, пока мы опять не вышли на тропу, ради чего нам пришлось лезть обратно на гору, и подъём был ничуть не легче спуска.

— Хорошо, что ночи в Новом Мире такие долгие, — сказал я Коу, готовясь устроиться на ночлег.

— Да, ночь… хорошо, — отозвалась она и, закинув голову, посмотрела в небо. — Смотри, Элф, звёздочки! Вон одна — такая большая!

— Это уже утренняя, — сварливо сказал Тотигай. — С тобой не поспишь, Элф, равно как и с этими верунами.

— А ты загадай желание, — предложил я Коу, полностью игнорируя кербера.

— И оно сбудется? — удивлённо спросила она.

— Конечно, сбудется, — щедро пообещал я.

— А что нужно говорить?

— Да что хочешь… Ну вот так, например: «Звёздочка светлая, звёздочка ранняя, сделай, чтоб сбылись мои желания!», — произнёс я не то слышанную мной где-то, не то вычитанную в одной из книг Имхотеповой библиотеки фразу [9]. Думал, что Коу тут же выпалит своё заветное — ан нет, девушка отошла в сторонку и долго шептала, обращаясь к звёздам. Много же, оказывается, у неё желаний…