Чертово колесо - Гиголашвили Михаил. Страница 115

— Серые тоже есть, — указал Васятка на изможденного типа. Тот, лежа под пыльным деревом, курил крэк, уложив голову на тощий зад своей собаки, которая с нервной любовью озиралась на хозяина, даже не помышляя о том, что хозяин мог быть и другим.

На углах стояли группки людей. Долговязые негры в вязаных шапочках. Кряжистые широконосые типы с черными косичками. Высохшие китайцы с голыми черепами. Желто-красные крашеные девки в коже, усатые малолетки-турки. Все они исподволь провожали глазами машину с немецкими номерами.

— Откуда тут столько разных? — поинтересовался Нугзар.

— Так у голландцев колонии были, они оттуда всю эту сволоту и понавывозили, теперь вот не знают, как избавиться. Вишь, на номера наши зырят, немецкие машины ждут, чтоб отраву продать. Тут героин дешевле мильха. [83] Лишь бы купи-возьми.

— К углу рули, где две шалавы около сриптиз-бара стоят… — вдруг засуетился Малой. — И вайтер, [84] к ресторанту… Это его точка. А сам наверху живет… Вот тут стой.

Его фенстер [85] на втором этаже. Подождать надо. Он глянет, приказ даст.

И Малой, высунувшись из машины, стал всматриваться слезящимися глазами в витрину невзрачного ресторанчика.

В дверях возник парнишка, похожий на вьетнамского пионера.

— Синук хоме? [86] — спросил его Малой.

Малыш пролепетал что-то и грязной ручонкой нажал кнопку звонка.

— Маяк дал. Сейчас показаться надо.

И Малой, высунувшись по пояс из машины и глядя куда-то в небо, стал бить себя в грудь руками, выкрикивая:

— Я это, Синук, я!.. Я!.. Ты же знаешь меня!.. Это я! Твой френд!

Узкая подъездная дверь с лязгом открылась.

— Узнал!.. Я один дойти не смогу, помогите…

— Пошли вместе, — вылез Юраш. — Мало ли чего!

В сумрачном зальчике было пусто — тут, очевидно, редко обедали, но часто взвешивали и фасовали. Несло чадным дымом. В углу, у пустого аквариума, миниатюрная куколка-тайка неслышно вытирала стаканы, исподлобья поглядывая на гостей немыми глазами. Из ресторана наверх вела лестница под ковром с вытертыми иероглифами.

Нугзар жадно уставился на тайку. С того момента, как он попал сюда, смотрел только на таких куколок-узкоглазок.

Поднялись. Малой позвонил в обшарпанную дверь, толкнул ее. Заперто. Он позвонил еще раз, выпрямившись перед глазком. Дверь приоткрылась на цепочку. Малой приник к щели, но тут же отскочил от лезвия кухонного ножа, залязгавшего в проеме двери.

— Вот псих!.. Не в себе от кайфа, гонит!.. Ты что, совсем спятил, Синук?.. Убить можешь!

Из-за двери послышалось злобное верещанье. Малой ответил:

— Синук, это я, твой френд! А это — мои френды, тоже хотят купить хероин. Мени, мени бай хероин! [87]

Дверь не открывалась. Глазок равнодушно смотрел на них. Потом нож исчез. Послышался тихий возмущенный стрекот.

— Не хочешь — не надо, в другом месте купим!.. — повернулся Малой спиной к глазку и начал стучать ногами о пол — «уходить».

Без промедления раздался стук цепочки. Дверь приоткрылась сама собой. Они гуськом вошли в узкий коридор с высокими немытыми окнами. Старик-таец, лысый, высохший, босой, в ночной рубашке до пола и с огромным тесаком в руке, замкнул за ними дверь и проворно заложил ее бруском. Лицо его было скомкано морщинами, а из щелочек глаз подозрительно смотрели явно безумные зрачки. На тонкой шее висел амулет — желтоватый клык — за который старик поминутно хватался, что-то жарко шепча. Нугзар украдкой проверил в кармане нож (добротный, кнопочный, купленный на пару с Сатаной в одном из оружейных магазинов).

В коридор выходили другие закрытые двери. Тишина стояла такая плотная и нарочитая, что, казалось, за этими закрытыми дверьми что-то происходит, и там, внутри, множество людей в молчании заняты каким-то черным делом. Возле одной двери стояли два молодых одинаковых тайца.

Преследуемые безумным стариком, гости вошли в комнату. Старик тесаком указал на стулья, а сам начал кружить по комнате, за спинами. Это было не очень приятно, и Васятка пробурчал:

— Что ему, падле, надо?.. Тут надо в оба смотреть. Молодые тайцы настороженно пошевелились.

— Полней? — грозно чирикнул старик. — Полней?

— Ты чего, друг Синук, какая полиция? — Малой даже поднял руки, как для обыска. — Ты же меня знаешь?.. Мени, мени бай хероин! — Но старик, сдвинув брови, стал что-то перечислять, загибая когтистые пальцы и взмахивая каждый раз ножом.

— Пусть тесак положит, на нервы действует! — ощетинился Юраш. — Не то отхватит, косоглазец поганый!

— Я отсюда слежу за молодыми, а вы оттуда следите за стариком, — негромко сказал Нугзар. — Что это за куклы в дверях?

— Да внуки его. Ну, Синук, чего ты сердишься, чего дергаешься?.. Это друзья, френды. Мени, мени бай хероин, хоккей?.. — начал уговаривать Малой старика.

— О'кей! — вдруг согласился тот, будто только сейчас до него дошло, в чем дело. Он даже как-то расцвел, улыбнулся беззубым ртом, оправил ночную рубашку, сел в кресло, положил нож на пол и умильно сложил на животе свои куриные лапки.

— Вот молодец, понял! — обрадовался Малой.

В комнате ничего не было, кроме круглого стола, стульев, стенного резного шкафа-пагоды и кресла, в котором сидел безумный Синук. Его лицо вновь начало затягиваться тревогой, погрустнело, застыло в тревожной маске, а сам он начал утробно урчать. Перешел на щебет и с тревожным свиристеньем потянулся за ножом.

— Ну бабай неугомонный, да ну его!.. — разозлился Малой. — Эй, я вонт кауфен хероин, [88] хоккей? — сказал он молодым тайцам, застывшим в дверях. Видя, что они не двигаются, повысил голос: — Ломка у меня, ёбаный ебан!..

Абстиненц, абстиненц! Да вы что, свихнулись?..

Один из тайцев что-то настойчиво просвистел старику. Тот, позыркав глазами, в задумчивости смежил щелочки глаз. Лицо стало похоже на морщинистый слепой кулачок, издававший короткие трели. Один внук исчез и вернулся с допотопными весами. Поставив их на стол, он еще раз мазнул всех пустым взглядом и вытащил из-за широкого пояса вытащил мешочек с коричневым порошком.

— Вот оно, вот, — засуетился Малой, словно собака на кость глядя на порошок. — И шприц давай неси! — подвигал он руками и пальцами, показывая шприц и укол.

Внук опять свиристнул что-то безумному дедушке — тот отрицательно покачал головой, но Малой стал униженно просить:

— Синук, Синук, прошу, вери шлехт [89] мне, разреши разок уколоться!.. Синук, как брата прошу!.. Я знаю, тут нельзя, но очень прошу, разреши, родной, разок сделать!..

Я там сделаю, в уборной, если тебе неприятно смотреть! — начал показывать руками Малой, попутно объяснив, что старик сам уже ширяться не может, и ему неприятно смотреть, как другие это делают. — Вот деньги, мани, мани, вери шлехт мне поверь, абстиненц убил проклятый!..

И он вытащил несколько бумажек. Старик смотрел то на него, то на деньги. Наконец, глаза его опять превратились в морщинки, лицо стало, как безглазое печеное яблочко, и он что-то важно щебетнул. Один внук принес гнутую грязную ложку, стеклянный шприц с железным поршнем и железной допотопной иглой, пиалу с водой.

— Этим шприцем пусть мой враг ширяется, — неприязненно заметил Нугзар.

Никто не ответил, только Васятка невнятно бормотнул:

— Можно…

Другой внук развязал мешочек и, поддев порошок фруктовым ножичком, насыпал героин в ложку.

— Еще, еще добавь! Еще немного. Еще чуток не помешает! Проба, проба! — забеспокоился Малой, готовя зажигалку и обнажая руку в язвах и синяках.

«Рука под стать шприцу», — подумал Нугзар, брезгливый в таких делах (что помогло ему избежать гепатита и других подобных напастей).