Сын теней - Марильер Джульет. Страница 18

— Нет! Не говори пока никому. Дай мне, по крайней мере, сначала поговорить с Ниав. Я предвижу… предвижу, что это принесет большое зло, большее, чем ты сейчас можешь себе вообразить. Стой, Шон!

— Поздно. Слишком поздно. — Шон уже принял решение и не хотел ничего слушать. Он повернулся к дому и жестом велел мне следовать за ним. — Надо рассказать все прямо сейчас. Возможно, что-нибудь еще удастся спасти, если все останется в тайне. Почему ты мне не сказала? Ты давно обо всем этом знаешь?

Мы шли к дому (впереди решительно шагал разъяренный Шон, а за ним неохотно плелась я), и мне казалось, что мы несем с собой тень… самую мрачную из всех возможных.

— Я не знала. До сегодняшнего дня. Я догадывалась, но и не предполагала, что это зашло так далеко. Шон, может, не стоит никому рассказывать?

— У нас нет выбора. Она должна выйти замуж за Уи-Нейлла. От этого союза зависит все наше благополучие. Боюсь даже вообразить, что станет с мамой. Как Ниав могла?! Я совершенно не понимаю.

Отец был в поле. Мама отдыхала. Но Лайам оказался дома и первым услышал новость. Я была готова к гневу, к неодобрению, к возмущению, наконец. Но то, как изменилось лицо дяди после рассказа Шона о том, что я видела, глубоко поразило меня. В его глазах был не просто шок. Я увидела там отвращение и… страх? Да нет, конечно… Лайам испугался?

Когда дядя наконец заговорил, стало ясно, что ему приходится прикладывать огромные усилия, чтобы говорить спокойно. И все равно, голос временами дрожал.

— Шон, Лиадан, мне понадобится ваша помощь. Все должно остаться в семье. Это неимоверно важно. Шон, немедленно привези Конора. Поезжай один, никого с собой не бери. Скажи ему, что дело срочное, но ничего пока не рассказывай. Отправляйся прямо сейчас. И ради всего святого, не давай воли гневу. Лиадан, мне очень-то не хочется впутывать в это и тебя, подобные вещи не для глаз и ушей невинных девушек. Но ты — член семьи, и теперь ты втянута в эту историю, хотим мы того, или нет. Благодарение богам, Эамон и его сестра уже уехали!.. Так. Я хочу, чтобы ты спустилась вниз и ждала прихода Ниав. Следи за входом в сад, пока не увидишь, что она идет домой. Потом веди ее прямо ко мне в кабинет. И я еще раз повторяю, и не устану повторять — молчи. Никому ни слова. Я пошлю за твоим отцом, и сам сообщу ему новость.

— А мама? — я не могла не спросить.

— Ей придется сказать, — ответил он мрачно. — Но не сейчас. Подарим ей еще немного покоя.

И я ждала прихода Ниав. Я видела, как Шон быстрее ветра промчался к лесу: туда, где в глубине чащи находилось убежище друидов. Только пыль взметалась из-под копыт.

Я ждала долго, почти до заката. Я мерзла, у меня разболелась голова, и еще я испытывала дикий страх, странно превосходящий серьезность происшествия. Я все думала и думала о случившемся. Наверное, они действительно любят друг друга. Так, без сомнения, казалось со стороны. Может быть, он окажется из хорошей семьи, и, возможно, не так уж и важно, останется он друидом или нет, и… тут я вспомнила взгляд Лайама и поняла, что мои надежды совершенно напрасны. Похоже, я слишком многого не понимаю.

Ужасно тяжело было сказать обо всем Ниав. Она буквально светилась от счастья, кожа ее горела, а глаза мерцали, как звезды. В блестящих волосах красовался венок из лесных цветов, а ноги под подолом белого платья были босы.

— Лиадан! Что ты делаешь на улице? Уже почти стемнело!

— Они все знают, — без обиняков заявила я, и увидела, как изменяется ее лицо, как свет уходит из глаз, гаснет так быстро, будто кто-то задул свечу. — Я… я собирала травы и увидела вас, и…

— Ты все рассказала! Ты сказала Шону! Лиадан, как ты могла?! — Она схватила меня за руки и сжимала, сжимала, пока я не вскрикнула от боли. — Ты все испортила! Все! Я ненавижу тебя!

— Ниав. Хватит. Я ничего не рассказывала. Клянусь. Но ты же знаешь, как это бывает у нас с Шоном. Я просто не смогла скрыть это от него, — несчастным голосом произнесла я.

— Шпионка! Доносчица! Ты всегда прикрываешься своей дурацкой мысленной речью! Да тебе просто стало завидно, что на тебя никто не смотрит! Ну и плевать. Я люблю Киарана, а он любит меня, и никто не помешает нам быть вместе. Слышала? Никто!

— Лайам приказал мне дождаться тебя и прямо провести к нему, — выдавила я из себя, изо всех сил пытаясь не заплакать. Мне удалось проглотить слезы. Они никому бы не помогли. — Он сказал, что мы должны молчать и все держать в секрете.

— Ах да, конечно, честь семьи! Бесподобно. Мы же не можем испортить возможность союза с самим Уи-Нейллом, да? Не бойся, сестричка. Теперь, когда я опозорила нашу архиважную для тебя семью, возможно, ты сама и выйдешь замуж за этого Фионна, лорда Тирконнелла. Это станет самым большим твоим жизненным достижением!

Реакция Лайама сильно встревожила меня, поселила в моем сердце страх, причины которого я понять не могла. Я старалась сохранять спокойствие и быть сильной, ради сестры. Но слова Ниав ранили меня так, что я просто не смогла подавить гнев.

— Бригид всемогущая! — рявкнула я. — Да когда же ты наконец поймешь, что в мире есть еще люди, кроме тебя? У тебя, Ниав, большие проблемы. А ты, похоже, с радостью отталкиваешь всех, кто готов тебе помочь. Пошли уже. И покончим с этим.

Я направилась к двери аптечки. Оттуда, по черной лестнице можно было прямо подняться в комнату, где ждал Лайам, так, чтобы никто не заметил. Ниав молчала. Я повернулась, надеясь, что мне не придется тащить ее за собой силой.

— Ты идешь?

За стеной, по направлению к главному входу простучали копыта. Кто-то спешился, по гравию шаркнули сапоги. У Шона не было шансов вернуться из своего путешествия незамеченным.

— Лиадан?.. — сестра говорила очень тихо.

— Что?

— Обещай мне. Обещай, что останешься там со мной. Обещай, что поможешь мне говорить.

Я тут же вернулась и обняла ее. Она вся дрожала, в синих, затененных длинными ресницами глазах блестели слезы.

— Ну конечно, я останусь, Ниав. А теперь пойдем. Они нас уже ждут.

Когда мы добрались до комнаты наверху, там уже собрались все. Все, кроме мамы. Лайам, Конор, Шон и отец стояли рядом, и их лица казались суровее в слабом свете единственной горящей на столе лампы. Воздух звенел от напряжения. Я была уверена, что они разговаривали и замолчали, только когда мы вошли. Больше всего меня напугало лицо Конора. Выражение его глаз точно копировало выражение, не так давно стоявшее в глазах Лайама. Не вполне страх. Воспоминание о страхе.

— Закрой дверь, Лиадан. — Я послушалась, затем снова подошла к сестре, стоявшей высоко подняв голову, словно принцесса из какой-нибудь старой трагической сказки. От света лампы ее волосы блестели, как чистое золото. А глаза сверкали от непролитых слез.

— Она твоя дочь, — буркнул дядя. — Ты и начинай.

Отец стоял в дальнем углу комнаты, его лицо находилось в тени.

— Ты знаешь, о чем пойдет речь, Ниав, — он говорил довольно спокойно.

Ниав не ответила. Она распрямила спину и еще выше вздернула подбородок.

— Я всегда требовал от своих детей честности и сейчас не хочу, чтобы ты лгала. Мы надеялись на хорошую партию для тебя. Возможно, я дал тебе больше свободы, чем многие считают разумным. Например, свободу выбора. Взамен я ожидал… хотя бы правдивости, здравого смысла и хоть какой-то трезвости суждений.

Она молчала.

— Тебе лучше рассказать нам и рассказать все без утайки. Ты отдалась этому юноше? Он спал с тобой?

Я почувствовала, что сестра дрожит, но не от страха, а от гнева.

— А что если и так? — выплюнула она.

После короткого молчания Лайам мрачно произнес:

— Отвечай отцу на вопрос.

Ниав бросила на него полный презрения взгляд.

— А тебе-то что? — спросила она надтреснуто и сжала мою руку так, что у меня затрещали кости. — Я не твоя дочь и никогда ей не была. И мне плевать на твою фамильную честь и твои глупые союзы. Киаран — достойный человек, он любит меня, а остальное неважно. То, что между нами происходит, тебя не касается, и я не собираюсь осквернять это, исповедуясь перед толпой мужчин! Где мама? Почему ее здесь нет?