Княгиня Ольга - Антонов Александр Ильич. Страница 69

Встреча Ольги и Святослава случилась в степи. И была радостной. Мать, как и в прежние встречи, удивилась возмужанию сына. В свои шестнадцать лет он был уже не отроком, но мужем.

— Вот и дождалась денечка, когда все державные дела отдам в твои крепкие руки, — обнимая сына, радовалась Ольга.

— Матушка, мы еще поговорим о том, а пока укройся в кибитке. Вон как порошу метет, — беспокоился сын.

Стояла середина ноября. Степь уже укрыл снег, было морозно, ветрено. Все предвещало раннюю зиму. Но Днепр еще не замерз. И Ольга, увидев могучую реку Руси, подумала, что караван судов из Царьграда, может быть, пробьется в Киев до ледостава. Ее деятельной натуре хотелось уже в зиму завезти в Берестово все материалы для храма, а ранней весной начать его возводить.

В Киев княгиня Ольга вернулась накануне христианского праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. На площади перед княжескими теремами княгиню Ольгу встречали тысячи горожан. И было миролюбие между язычниками и христианами. Они смешались в толпе и вместе кричали: «Слава великой княгине! Слава!» В трех храмах города в сей час трезвонили колокола. Священники встретили княгиню Ольгу с иконой Иисуса Христа. А жрецов княгиня на всем пути до княжеского двора не встретила ни одного. Даже верховный жрец Богомил не вышел встречать княгиню. Но Ольгу сие не огорчило и не взволновало. Ее радовал народ, заполнивший площадь и приветствующий ее радостными возгласами. И вельмож и послов, кои следовали за Ольгой, горожане встретили приветливо. И священники их осеняли крестами, словно уже знали — да так и было, — что перед ними не язычники, а христиане. И княгине Ольге было хорошо от этого. Она не спешила скрыться за теремными воротами, ей хотелось побыть с киевлянами, кои, несмотря на плохую погоду, не спешили покинуть площадь. Знать, помнили они все, что сделала Ольга для них. И новая вера ее не была для россиян помехой в добрых чувствах к своей матушке княгине. Так, под радостные возгласы горожан Ольга добралась, наконец, до своих теремов. А на теремном дворе ее ожидало такое же множество россиян.

Тут собрались все старцы градские, вельможи из Киева и из ближних городов, посадники, воеводы не у дел, отроки и отроковицы из знатных родов. Все они выражали свое почтение к великой княгине более сдержанно, но благожелательно. И это тоже радовало Ольгу, потому как видела она, что даже самые ярые противники ее крещения пришли на встречу с нею. «Что ж, я вам тоже воздам добротою. Я позову вас на пир и расскажу о всем, что видела в Царьграде».

А свита Ольги в сей час уже вся растаяла за ее спиной. Послы и вельможи смешались с толпой, обнимались, целовались с близкими, с друзьями, знакомыми. И было сие чудом, потому как встречались язычники и христиане. И, с одной стороны, это были отцы, матери, жены, сестры, братья, еще преданные Перуну; с другой — вельможи, послы, челядь, вернувшиеся из Царьграда и принявшие там новую веру.

И пришло к великой княгине утешение, что не напрасно она дерзала и шла через тернии. Верила она теперь, стоя пред лицом своего народа, что ее шаги за черту язычества к светлой Христовой вере не явились тленными, но послужили примером уже многим и послужат во сто крат большему числу россиян в будущем.

Ольга была названа своим народом вещей. Однажды старцы, не те, что в сей час стояли пред нею, а нынешние мужи зрелые, скажут через тридцать с лишним лет: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшая из всех людей». Так говорили россияне великому князю Владимиру накануне крещения Руси.

А пока, забыв об отдыхе, Ольга уже думала о том, как и с чего начать державные дела. Княгиня больше не настаивала на том, чтобы Святослав взял в свои руки все бразды правления державой. Она сама решила постоять еще у кормила государственной власти. Великая Русь еще нуждалась в новых уставах и уроках. Впрочем, загадывать Ольга не стала. Доверилась естественному ходу жизни. И не ошиблась.

Князь Святослав еще в степи был озадачен предложением матушки встать во главе державы. И как только у него выдался свободный час, он пришел к ней и спросил:

— Матушка, я смущен тем, что услышал от тебя в степи. Перескажи, может, не так понял.

Ольга задумалась. Вроде бы уже решила стоять у кормила державы. Однако же сочла нужным посмотреть на сына поближе, узнать, чем он жил последнее время. Потому сказала:

— Перескажу. Поведу разговор начистоту. Готов ли ты, сын мой, взять бразды государевы в свои руки, чувствуешь ли ты силу управлять державой? А я бы отошла от дел.

Святослав был вдумчивым юношей и ответил не сразу но, как перед вступлением в битву, взвесил свои силы. И понял, что еще молод единолично взять кормило великой державы, что не обнимает умом и сердцем беспредельные просторы Руси, не поймет населяющие ее народы, коими должен управлять с высоты великокняжеского трона. Но главное, что удерживало его от единовластия, это личные желания. Он хотел пока оставаться только князем — вождем дружины. Он думал силой оружия расширить пределы Руси и потеснить кочевые племена на их извечные земли за Итиль, за Хвалынское море. Он смотрел по вечерам туда, где садилось солнце, и ему хотелось лететь к нему и достичь берегов Дуная, где раскинулись неоглядные просторы славянской земли. И он понял, что ежели встанет на великокняжеский трон, то окажется птицей со связанными крыльями. А как он мечтал покорить все области по Дунаю, все восемьдесят славянских городов! И о том сказал:

— Не обессудь, матушка, но ежели есть в тебе силы постоять еще у кормила, прошу, постой. Твои уставы и уроки принесли в державу добрую жизнь. А я боюсь, мне то богатство не сохранить. Ты подняла Русь выше всех держав во внутреннем устройстве. Зачем же мне, несмышленому, урон твоим делам наносить?

— Но когда?то надо отважиться. Ноне самое время, пока я жива, — испытывала Ольга сына.

— Нет, матушка, не кличь на себя худа. Живи долго во славу. А придег час, и я встану у кормила, твоей мудростью питаемый. Пока же позволь мне с дружиной рубежи державы защищать да земли ее приумножать.

Доводы сына показались Ольге по — взрослому убедительными и сильными. Она с легким сердцем благословила его на ратные дела. Сама же решила блюсти свои уставы, писать новые, пока не затуманится разум. «Господи, да сколько же дел впереди державных. Еще не везде погосты и становища устроены, еще ловы по многим землям не обозначены. И тиуны кой — где мздоимничать начали, менять надо. И в порубежные державы послов пора отправлять. Пусть знают, что великая княгиня Руси отныне христианка. К тому же крестная дщерь императора Константина Багрянородного. Сие важно потому, что германский император Оттон тщится вывести свою державу вперед пред Византией. Русь же оттеснить в хвосты». Мысли взбудоражили Ольгу. Дабы успокоить себя, ей нужно было что?то делать немедленно.

— Ладно, сын мой, сколько даст Бог, постою у кормила. А там не взыщи. Пока же поднимай щит Олеговой славы, живи походами.

— Земной поклон тебе, матушка, — И Святослав низко поклонился, — Теперь же позволь удалиться, воеводы ждут.

— Подожди чуть, сын мой, главного я не сказала, как родительница твоя. Присмотрела я тебе невесту, не простую, а знатную. Княжну народа вольного и могучего.

— Матушка, да зачем она мне, невеста?то?! — воскликнул, как несмышленыш, Святослав. — В седло она со мной не поднимется, в походы не пойдет, дабы на снегу спать. В теремах сидеть будет, меня на поводу держать. А я в тех теремах раз в год бываю, дабы тебя почтить да себя показать.

— Вот зачастил, непутевый! Ты же великий князь, а не какой?то боярский сын. Тебе о наследнике престола надо думать.

— Но всему свой час, матушка.

— Верно. Так ведь и тебя не сегодня женят. Достигнешь возраста и… Да и Предславе нужно девичества достичь. Ей пока тринадцать лет.

— Так бы и сказала, матушка. Там еще много воды в Днепре угечет.

— Так и сказала. Теперь же иди к воеводам. Да пришли ко мне Добрыню.