Вид из окна - Козлов Сергей Сергеевич. Страница 15

— Олег, наддай, — сказал Хромов водителю.

А Николай снова завёл басню об особенностях национальной охоты. Словцов, слушая его, невольно вспоминал известный фильм. Тем более что где-то сзади недвусмысленно позвякивали бутылки. Время и расстояние, наполненные торопливым говором Николая, потеряли смысл. Зато Словцов неплохо пополнил словарный запас охотничьими терминами, узнал как по нарыску выйти на волка, и как недавно Николай взял переярка «на штык». Пришлось переспросить. Оказалось, речь идёт о прямом выстреле, когда зверь идёт буквально в лобовую атаку на номер.

— И ведь умные нынче черти пошли, уходят из оклада через флажки, по фигу им красное знамя. Контрреволюционный волк нынче пошёл! А уж сколько собак в посёлках подрали! Охотников-то нынче мало, неприбыльно это, вот и блудят уже под порогом стаями. Это ладно, если дюжина, а мы тут с Петей напоролись — почти тридцать! Пришлось ещё водки брать и подмогу звать. Какой там обклад, там роту с автоматами надо, лес прочёсывать. Я районному начальству предлагал гранатами с вертолёта бросать. Не послушали. Так они в одной деревне детей на дерево загнали, замёрзли бы малые, если б не мы с Петрухой. А собаки что, собаки друг друга, ежели у разных хозяев, грызть будут, а против стаи объединиться стаей, у них такого закона нет…

Между тем Хромов повернулся к нему с переднего сиденья и вдруг весьма серьёзно заявил:

— Я, Павел Сергеевич, жениться на ней приехал, — и стал внимательно смотреть в глаза поэта, словно хотел увидеть душу.

Словцов выдержал этот неприятный едкий взгляд и ответил:

— А я что, могу возражать, Юрий Максимович?

— Нет, просто, как только мы с ней договоримся, ты уволен. Не переживай, без бабок не останешься, я тебе, как в старые времена отступного дам столько, сколько унести сможешь.

— Спасибо, у меня гонорар и так высокий, да ещё льготы и страховки разные.

— За вредность-то Лизкину доплачивают? — ухмыльнулся Хромов.

— И северные тоже.

— Ну-ну, в общем, Павел Сергеевич, ты меня понял. Вся Москва знает, что я сюда за её сердцем полетел.

— Для того чтобы сказать мне это, не обязательно было тащить меня на охоту, — пожал плечами Словцов.

— Да ты встряхнись, посмотри красотища какая!

И действительно, с того момента, как они свернули с трассы, пейзаж стал походить на сказочный. Да, за окном отменный повод для отдыха учителя русского языка: повесил фотографию такого пейзажа на доску и объявил детям тему сочинения: зимняя сказка. И пусть крутят извилинами, вспоминая штампы: о мохнатых лапах кедров и елей, снежных шапках, вереницах звериных и птичьих следов, даже если их там нет, притаившихся в чаще чудесах и диковинах, короче, развивают художественное воображение.

Зимник здесь тянулся через плотный кедрач, петляя и ныряя по пригоркам. Боевая машина пехоты США на самом деле здесь была неуклюжа и неуместна, по бортам то и дело били кусты, а днище цепляло кочкарь.

— Это вам не «буря в пустыне», — прокомментировал Коля, — сюда пусть приезжают, яйца морозить, как немцы под Москвой. А вот сейчас налево, да-да, по целику… И это, потише бы уже надо.

— Сядем, Юрий Максимович, — с кислой миной сообщил водитель, рассматривая впереди покрытые настом сугробы и торчащий из них кустарник.

— Ну врежь ещё, сколько можешь, а дальше ножками, — распорядился Хромов, — видишь, кто-то же до нас шёл.

— Ну это «Нива» вроде пролазила. Так и обратно уже след есть.

— Откуда «Нива»? — всполошился Николай. — Поди, нашего зверя кто-то просёк. Петруха-то бы не заспал! Ну, блин, кого нечистый принёс? Зачем-кого сюда несло?

— Ясно, что не за грибами, — ответил на его причитания Хромов. — Да вон уже, дальше следа нет. Тормози, Олег, от греха подальше. А то посадим машину на пузо, потом играй тут в пехоту, рой окопы до китайской пасхи.

Минуты через две встали. Володя и Павел переоделись в валенки, коих у Николая оказалось с собой четыре пары, так что по размеру, более-менее, подобрали. Хромов расчехлял оружие — три карабина, обмотанные бинтами. Видимо, маскировка, решил Словцов, и в подтверждение этому получил армейский маскхалат белого цвета.

— Сейчас уже говорить не будем, — предупредил Николай, — словно его самого можно было остановить, — пойдём вон там, — показал рукой, — низиной, там потом овражек и речка, выйдем на ту сторону. Лишь бы Петруха ничего не напутал, — в руках у него появилась вдруг шипящая эфиром рация, но говорить он в неё не стал, а только пару раз отжал тангенту. В ответ эфир ответил такими же, но тремя щелчками.

Николай кивнул рации, сунул её в карман комбинезона, выкрутив звук до минимума, а потом перевёл нехитрую морзянку остальным:

— Три зверя. Два быка и корова. Петя готов.

— В смысле готов? — испугался Хромов. — Напился уже?

— Да нет, Петя никогда не напивается, нет такой ёмкости, шумнуть готов.

— А-аа… Ну если всё удачно пройдёт, мы твоему Пете такую ёмкость выставим — утонет!

И потянулись гуськом, почти след в след по урману. Олег остался в машине. Впереди шёл Николай, за ним Хромов, за его широкой спиной — Павел, Володя замыкал. Словцов от всей этой экзотики чувствовал себя уныло, бессмысленность его присутствия здесь была настолько явной, что он невольно начал сочинять стихи. «Может быть, фрустрация не лечится шоковым выбросом в другой мир?», подумалось ему.

Прошло около получаса, когда они вышли на берег таёжной речушки, чтобы залечь в густом кустарнике на её берегу. Причём Николай предусмотрительно выдал каждому по куску брезента, с тем, чтобы одежда не промокла. Он всё время так и продолжал говорить, но теперь уже шёпотом. Сверившись с часами, он сообщил Хромову, что ждать осталось полчаса, не более.

— Я вчера всё точно просчитал, несколько кругов сделал, чтоб правильно обложить. Думаю, местовой зверь. Правда, лоси б ещё стояли, но Петро правильно пугнёт, ход им в одну сторону будет. Сюда — к нам на мушку.

Юрий Максимович, Володя и Николай залегли с карабинами, а Словцов с выданным ему биноклем. Хромов успевал периодически потягивать коньяк из фляжки. Николай, глядя на него, тоже добыл из-за пазухи чекушку, Володя от обоих видов спиртного отказался вслед за Словцовым.

Лоси вышли на другой берег, как и предполагал Николай, через полчаса. Их было трое. Пробиваться по насту им было неудобно, но, похоже, некий Петруха не оставил им другого пути. Выйдя на берег, они замерли, словно чувствуя скрытую опасность. Впереди шёл бычок с шикарной вилкой на голове. Безрогая лосиха, но с очень богатой «серьгой» на шее, шла в центре. Лось помоложе немного отстал. Словцов пожалел, что у него нет с собой фотоаппарата, хотя бы в мобильном. Мгновение, когда животные замерли, выбирая себе путь, было прекрасно. Но именно этот момент — самое подходящее для стрельбы время.

Хромов не промахнулся. После его залпа у быка подкосились передние ноги, но повалился он всё же чуть назад и набок. Следом пальнул Николай, также уложив лосиху. Разумеется, не промахнулся и Володя. Хромов хотел уже, было, подняться, как на лёд вылетел, словно обезумевший, волк. Так, во всяком случае, всем сначала показалось. Всем, кроме Словцова, который в бинокль узнал в животном хоть и крупную, но лайку. Возможно, волк у собаки был папой. Юрий Максимович, алчно цокнув языком, тут же прицелился, а Словцов совершил поступок, который сам не смог бы себе объяснить. Он вдруг вскочил, и бросился сверху на карабин Хромова:

— Это же псина!

В тот же миг раздался выстрел, но отнюдь не из карабина Хромова, а совсем с другой стороны. Совпадение с прыжком Павла было уникальное.

— Я ранен, — сообщил Словцов Хромову, — когда оказался с ним лицом к лицу. — Пуля в плече, больно дико…

— Какая сволочь стреляла, Коля!? — Закричал Юрий Максимович, но предпочёл не вставать до выяснения обстоятельств. — Там что, твой Петруха, совсем до синего напился? Он же в человека попал.

— Да не он это! — вступился за товарища Николай. — Кто-то другой! У Пети ружьё, а тут с нарезного кто-то пудельнул. И собака, наверно, этого человека.