Вторая родина - Верн Жюль Габриэль. Страница 16

С возвращением «Ликорна» нынешнее жилье, естественно, станет тесным, так что пора подумать о его расширении. Конечно, Дженни, Фриц и полковник Монтроз, а с другой стороны, сын Уолстона и его семья никак не должны жить в одном помещении. А если вместе с ними прибудут и новые колонисты, то, само собой разумеется, понадобятся новые постройки. Удобных мест для такого строительства на Земле обетованной предостаточно — как на левом берегу Шакальего ручья, так и вдоль морского побережья вблизи Фламингового болотца или, наконец, по обеим сторонам тенистой дороги, ведущей из Скального дома в Соколиное Гнездо.

Эти вопросы Церматт и Уолстон часто оживленно обсуждали, и в таких разговорах охотно принимал участие Эрнст, причем его мнение выслушивалось весьма внимательно.

А тем временем Жак, к которому целиком перешла работа, выполняемая до сих пор старшим братом, а именно — добывание дичи к столу, усердно решал проблему продовольственного снабжения.

В сопровождении верных Каштанки и Буланки он ежедневно мерил шагами леса и поля, где водилось много всевозможной дичи. Обшаривая болота, он не возвращался домой без дикой утки или кулика, и это вместе с живностью из домашнего птичника давало возможность разнообразить обеденный стол. В таких ежедневных походах Жака неизменно сопровождал и шакал Коко, соперничая с собаками. Молодой охотник чаще всего садился верхом на онагра, оправдывавшего данную ему хозяином кличку Легконогий, или на страуса Ветрюгу, или на буйвола Буяна, который носился среди высоких деревьев как ветер.

Родители постоянно наказывали неутомимому охотнику никогда не переступать пределов Земли обетованной и особенно не переходить за ущелье Клюз, где можно подвергнуться нападению хищников. Жак давал матери обещание не отсутствовать более двух дней и обычно возвращался домой к ужину. Но, несмотря на это, сердце матери всякий раз тревожно сжималось, когда сын с быстротой молнии исчезал за деревьями, окружавшими Скальный дом.

Эрнст предпочитал охоте спокойное занятие рыбной ловлей. Он отправлялся обычно на скалистый берег Фламингового болотца или на берег Шакальего ручья, где достаточно всевозможной рыбы (лососей, макрелей, [66] сельди), устриц, а у подножия скал водились в огромном количестве раки, омары, моллюски. Иногда к нему присоединялась Анна, и это молодому человеку доставляло огромное удовольствие.

Девушка добросовестно заботилась о баклане и шакале, ведь Дженни, уезжая, оставила своих питомцев на ее попечение. И, надо полагать, они оказались в хороших руках. По возвращении Дженни найдет своих любимцев в полном здравии. И может ли быть иначе, если им предоставлена полная свобода бродить повсюду до самой ограды Скального дома! Баклан сразу же нашел общий язык с обитателями птичника, в отличие от шакала — тот никак не хотел подружиться с шакалом Жака, хотя молодой человек очень старался добиться мира между ними. Но эти животные кусали и царапали друг друга.

— Я отказываюсь от мысли их помирить, — сказал он как-то Анне. — Может быть, что-нибудь получится у вас?

— Попробую, — ответила девушка. — Если проявлять больше терпения, то, думаю, они могут стать со временем друзьями.

— Попытайтесь, дорогая Анна, ведь и шакалов можно сделать миролюбивыми.

— Как, например, вашу обезьянку Щелкунчика? Эта проказница только и ждет случая, чтобы укусить любимицу Дженни!

Щелкунчик действительно недолюбливала новую обезьянку, между ними никак не налаживалось согласие, хотя обе были прирученными.

Так шли дни за днями, Бетси и Мери ни минуты не сидели без дела. Если супругу Церматта чаще всего заставали за починкой белья и платья, то Мери Уолстон, отличная портниха, постоянно шила и перешивала платья и юбки из материи, бережно сохраняемой еще со времени крушения «Лендлорда».

Погода установилась отличная. Жара была еще не слишком изнуряющая, и ветер с моря освежал нагретый солнцем воздух. Пришла последняя неделя октября, соответствующая апрелю в северных широтах. Еще несколько дней, и наступит ноябрь — месяц пробуждения природы в Южном полушарии, когда все распускается и цветет.

Колонисты стали все чаще наведываться на фермы, то пешком, то на телеге, запряженной парой буйволов. Эрнст обычно совершал поездки на ослике, а Жак — верхом на страусе. Уолстон считал, что эти прогулки очень полезны для его здоровья. Лихорадка напоминала о себе все реже. Легкие приступы донимали теперь лишь временами.

Из Скального дома в Соколиное Гнездо вела живописная тенистая дорога, по обе стороны которой еще десять лет назад были посажены каштановые, ореховые и вишневые деревья. Привал иногда продолжался целые сутки. Какое удовольствие испытывала дружная компания, когда, взобравшись по внутренней лестнице Соколиного Гнезда, достигала площадки, защищенной от палящих лучей солнца развесистыми ветвями манглии! Сейчас, конечно, это жилище стало тесновато, но, по мнению Уолстона, расширять его не стоило: все равно вместить всех оно не в состоянии.

Церматт как-то заметил по этому поводу:

— Вы правы, господин Уолстон. Постоянно жить на ветвях деревьев хорошо лишь робинзонам, у которых главная забота — уберечься от хищников, что мы делали в первые дни нашего пребывания на острове. Но теперь положение изменилось. Мы уже не потерпевшие кораблекрушение, мы настоящие колонисты.

— Кстати, — продолжил свою мысль Уолстон, — ведь надо подготовиться и к возвращению наших детей, а времени остается совсем немного, мы едва успеем приготовить Скальный дом, чтобы всех принять.

— Если уж заниматься перестройкой, — заметил Церматт, — то лучше всего это делать в Скальном доме. Где еще можно найти жилище более безопасное в сезон дождей? Я, как и господин Уолстон, тоже считаю, что Соколиное Гнездо для всех слишком тесно, поэтому на лето лучше всего переехать на Лесной бугор или на Сахарную Голову.

— А я предпочла бы Панорамный холм, — заметила Бетси. — Там можно разместиться с большими удобствами, правда, после некоторого ремонта.

— Прекрасная мысль! — воскликнул Жак. — А какой оттуда открывается вид на море до самой бухты Спасения! Этот холм как бы предназначен для летней дачи.

— Или крепости, — добавил отец, — господствующей над всем островом.

— Крепости? — переспросил Жак.

— Не забывай, мой сын, что Новая Швейцария скоро станет английской колонией и интересы Великобритании потребуют укрепления ее безопасности. Батарея Акульего острова вряд ли сможет защитить будущий город, а он скорее всего возникнет между Скальным домом и Соколиным Гнездом. Я нисколько не сомневаюсь, что форт возведут именно на Панорамном холме.

— Пожалуй, лучше бы его соорудить поближе к берегу — на мысе Обманутой Надежды, например, — заметил Уолстон. — В таком случае можно сохранить и дачу.

— Я тоже предпочел бы второй вариант, — заявил Жак.

— И я, — поддержала его мать. — Давайте все же сохраним и Панорамный холм, и Соколиное Гнездо, они нам дороги как воспоминания о первых днях пребывания на острове. Жаль, если они исчезнут.

Все понимали эти чувства Бетси, но вскоре положение изменится. Пока Новая Швейцария принадлежала только семье Церматт, думать о создании оборонительных сооружений было смешно. Но теперь, когда колония станет принадлежащей Великобритании территорией и займет свое место среди других заморских владений Соединенного Королевства, появится и необходимость возведения системы береговых оборонительных батарей.

Может быть, первым поселенцам еще придется пожалеть о последствиях, которые повлечет за собой прибытие «Ликорна» к берегам Новой Швейцарии.

Впрочем, сейчас у них совсем другие проблемы: приближается пора сбора урожая, не говоря уже о заготовке на зиму корма для скота.

Появилась еще одна забота. Во время первого посещения Китового острова Уолстона поразило обилие кроликов. Эти быстро размножающиеся грызуны исчислялись там тысячами, чему способствовали, конечно, благоприятные для них условия. Густой травяной покров обеспечивал им хорошее пропитание. Найдет ли Дженни, возвратившись, свои владения такими же цветущими, как в ту пору, когда Церматт подарил ей этот остров?