Вторая родина - Верн Жюль Габриэль. Страница 17

— Возможно, вы поступили правильно, поселив кроликов здесь, — заметил Уолстон Церматту. — Со временем их станет несметное количество, и они могут истребить все поля Земли обетованной, если появятся там. В Австралии, откуда мы прибыли, эти животные чуть не стали бичом еще более страшным, чем саранча в Африке. И если бы не предприняли срочные меры, эти грызуны уничтожили бы всю растительность на австралийской земле. [67]

В последние месяцы года отсутствие ловких рабочих рук Франца и Фрица ощущалось особенно остро, несмотря на то что заменившая их семья Уолстон тоже не щадила себя.

Время сбора урожая — всегда самая тяжелая и горячая пора. Сколько усилий и труда требует уход за рисовыми, кукурузными, маниоковыми полями, расположенными по другую сторону Фламингового болотца! А сбор плодов с деревьев, как прижившихся здесь европейских, так и местных — бананов, [68] гуайяв, какао, коричников… [69] Да еще уборка саго, злаковых — пшеницы, риса, гречихи, ржи, [70] ячменя… и наконец, уборка сахарного тростника, выращиваемого на ферме Сахарная Голова…

Вся эта трудоемкая огромная работа ложилась в основном на плечи четырех мужчин, хотя им и помогали женщины. А через несколько месяцев все начиналось сначала, ибо земля Новой Швейцарии отличалась такой плодовитостью, что два урожая в год не истощали ее.

С другой стороны, женщины — Бетси, Мери и Анна — не могли забросить и домашние дела — починку и стирку белья, стряпню, уборку, словом, все, что требует от них домашнее хозяйство. Поэтому, когда мужчины отправлялись в поле, то одна, а иногда и все женщины оставались дома.

Как ни плодовита Земля обетованная, но все же урожаю часто угрожала гибель от летней засухи. Поэтому система искусственного орошения здесь крайне необходима.

На всей территории в несколько сот гектаров не существовало иных источников орошения, кроме Шакальего ручья и ручья Соколиного Гнезда — на востоке и Восточной реки, впадавшей в бухту Жемчужных Корабликов, — на западе. То, что здесь недостаточно влаги, сразу бросилось в глаза Уолстону, и однажды он завел на эту тему разговор.

— Не вижу особой трудности, — сказал он, — в установке водяного колеса, использующего водопад на Шакальем ручье в полулье выше Скального дома. Среди предметов, оставшихся после крушения «Лендлорда», дорогой Церматт, я обнаружил два корабельных насоса. Так вот, колесо приведет их в действие, чтобы закачивать воду в резервуар, откуда она по водопроводным трубам потечет на поля Лесного бугра и Сахарной Головы.

— Но где взять водопроводные трубы? — полюбопытствовал Эрнст.

— Мы соорудим в больших размерах то, что вы уже сделали в миниатюре, когда отводили воду из Шакальего ручья на огороды Скального дома, — объяснил Уолстон. — Вместо бамбука можно использовать стволы саговых пальм, предварительно выдолбив сердцевину. Такая работа нам по силам.

— Превосходно! — воскликнул Жак. — Тогда наши земли станут еще плодороднее, и мы получим огромный урожай, так что даже не будем знать, что с ним делать, ведь рынка в Земле обетованной пока нет…

— Нет, но будет, — уверенно заявил Церматт, — так же как будет город, сначала один, потом несколько, и не только в Земле обетованной, но и в других местах Новой Швейцарии. Это следует иметь в виду, дорогой мой.

— И когда появятся города, — добавил Эрнст, — то его многочисленному населению потребуется пропитание. Поэтому от земли необходимо взять все, что она может дать.

— И мы этого добьемся, — добавил Уолстон, — и добьемся с помощью системы орошения, и я этот проект разработаю, если вам будет угодно.

Жак промолчал. То, что здесь предполагается создание английской колонии с многочисленными переселенцами разных национальностей, вряд ли могло ему понравиться. В глубине души и мать была с ним согласна.

Как бы то ни было, но редкие часы отдыха после полевых работ Церматт, Уолстон и Эрнст посвящали работе над проектом орошения. Производя всякого рода измерения и вычисления, они пришли к выводу, что условия для строительства канала весьма благоприятны.

Действительно, в четверти лье от фермы Лесной бугор находилось Лебяжье озеро, вода в нем в сезон дождей сильно поднималась, в то время как в засушливое время года ее уровень так опускался, что озеро почти высыхало. Рытье осушительных канав не давало результата. Если же заимствовать воду из Шакальего ручья, то можно поддерживать в озере постоянно высокий уровень, что позволит брать из него, как из резервуара, воду для полива окрестных полей и, таким образом, с помощью хорошо отработанной системы водоотводов добиться высокой урожайности.

Правда, расстояние между водопадом и берегом озера составляет доброе лье, и, чтобы провести трубопровод такой длины, потребуется громадный труд. Для самого же водопровода придется срубить множество пальм.

К счастью, новые исследования, проведенные Эрнстом и Уолстоном, показали, что длину водопровода можно значительно уменьшить.

И вот наконец наступил момент, когда Эрнст объявил во время ужина после трудового дня:

— Отец, господин Уолстон и я после более точных расчетов пришли к заключению, что достаточно поднять уровень Шакальего ручья на тридцать футов, чтобы отвести воду на протяжении двухсот туазов до того места, где начинается уклон к Лебяжьему озеру. Отсюда достаточно прорыть канаву, чтобы вода сама собой потекла в озеро.

— Это так, — подтвердил Церматт, — поэтому и работы можно значительно упростить…

— Таким образом, — продолжал Уолстон, — именно Лебяжье озеро станет резервуаром для полива полей Лесного бугра, Сахарной Головы и даже Кабаньего брода. Причем озеро будет получать лишь то количество влаги, которое необходимо для орошения, а все излишки стекут в море.

— Думаю, строительство канала — хорошее дело, — сказал в заключение Церматт, — и новые колонисты будут нам за это благодарны.

— Но только не первые поселенцы, довольствовавшиеся тем, что давала им природа, — горячо возразил Жак. — Бедная речка! Тебя хотят заставить вертеть колесо, у тебя хотят отнять часть тебя самой, и все только для того, чтобы обогатить людей, которых мы даже не знаем!

— Жак решительно против колонизации острова, — заметила Мери Уолстон.

— Обе наши семьи хорошо устроились на этой земле и живут в полном благополучии и достатке. Чего же нам еще желать, госпожа Уолстон?

— Не будем спорить! Наверное, образ мыслей Жака изменится, когда осуществятся все задуманные планы, — рассудила Анна.

— Вы уверены в этом, мадемуазель? — насмешливо обратился к ней Жак.

— Когда же начнутся ваши великие труды? — спросила Бетси.

— Через несколько дней, дорогая, — ответил Церматт. — Как только соберем урожай, наступят целых три месяца передышки до следующих полевых работ.

Так и порешили. И вот колонисты приступили к тяжелой работе, продолжавшейся пять недель — с пятнадцатого ноября до двадцатого декабря. Прежде всего совершили множество поездок на Панорамный холм, чтобы нарубить саговых пальм в окрестных лесах. Выдолбить их оказалось не так уж трудно. Собранная из стволов масса также не должна пропасть: ее заботливо сложили в бамбуковые бочки. Перевозка срубленных стволов — самая сложная и трудоемкая часть всей работы — выпала на долю Церматта и Жака, Они соорудили себе в помощь нечто похожее на двухколесную телегу или ломовые дроги [71] (позже такие телеги стали широко использоваться и в Европе) и впрягли в нее двух буйволов, онагра и осла.

Эрнст предложил наиболее простой способ перевозки, значительно облегчавший трудоемкую работу. Тем не менее буйволам, онагру и ослу приходилось нелегко, и однажды, не выдержав, Жак сказал:

— Жаль, отец, что у нас нет пары слонов. Мы избавили бы наших бедных животных от тяжелого труда.