Вторая родина - Верн Жюль Габриэль. Страница 54

Со второго по девятнадцатое сентября плавание проходило без особых приключений, чему способствовали ясная погода, спокойное море и небольшой силы ветер. Придерживаясь все время средней скорости, трехмачтовый «Флег» должен достигнуть берегов Новой Швейцарии к середине октября, как раз как и намечено.

На корабле, однако, не все было в порядке. Участились факты неповиновения некоторых членов экипажа. И как ни странно, нарушения дисциплины даже поддерживались помощником капитана и младшим офицером, вопреки обязанности обоих пресекать это. Роберт Борупт, находясь во власти мстительных чувств, ничего не предпринимал, чтобы навести порядок. Наоборот, он как будто сознательно поощрял беспорядки, не наказывал непокорных матросов и закрывал глаза на самые дерзкие акты неповиновения. Так на корабле назревал бунт.

А «Флег» тем временем продолжал уверенно идти в северо-восточном направлении. Девятнадцатого сентября он находился почти посреди Индийского океана, достигнув 20°17? южной широты и 80°45? восточной долготы.

Накануне ночью появились первые предвестники плохой погоды — барометр резко упал, небо закрыли грозовые тучи. Все предвещало бурю, частую гостью в этих широтах.

Около трех часов пополудни внезапно налетел шквал, и корабль сильно накренило на бок. Это очень опасно, так как в подобном положении судно не слушается руля и выправить его можно только срубив все мачты. А корабль без мачт не способен бороться с огромными валами, он становится беспомощным посреди огромного разбушевавшегося океана.

Как только началась буря, пассажиры заперлись в каютах, не осмеливаясь и носа показать на палубу, которую качало из стороны в сторону волнами огромной силы. Лишь Франц и Фриц остались наверху, пытаясь оказать посильную помощь экипажу.

Капитан корабля, почувствовав серьезность обстановки, занял место на капитанском мостике, боцман — у руля, а помощник капитана с младшим офицером — на полубаке. [152] Экипаж беспрекословно исполнял все отдаваемые команды, ибо теперь речь шла о жизни и смерти. Малейшая оплошность в это время, когда волны обрушивались на корабль, накренившийся на левый борт, могла привести к его гибели. Усилия всего экипажа сосредоточились на том, чтобы выправить крен и так развернуть паруса, чтобы судно могло противостоять порывам ветра.

И все же была допущена ошибка, из-за которой корабль чуть не пошел ко дну. Получилось это не преднамеренно, а скорей всего из-за неточной передачи приказа капитана, что для офицера недопустимо, если он обладает здравым смыслом и опытом. В данном случае ответственность ложилась полностью на помощника капитана Роберта Борупта. Из-за неправильного поворота фор-марселя [153] судно накренилось еще больше, и огромной силы вал накрыл его почти целиком.

— Проклятый Борупт, кажется, собирается нас всех пустить ко дну! — закричал Гарри Гульд.

— Он сделал для этого все возможное, — пробурчал боцман, кладя руль вправо.

Капитан, рискуя быть смытым волнами, бросился на палубу и с трудом добрался до полубака.

— Отправляйтесь в свою каюту, — гневно крикнул он Роберту Борупту, — и не смейте оттуда выходить.

Оплошность помощника капитана казалась столь грубой и очевидной, что никто, даже из числа его сторонников, в иных условиях оказавших бы ему поддержку, сейчас не осмелился промолвить и слово. Борупт молча повиновался, отправившись на ют. [154]

Гарри Гульд делал все возможное, чтобы исправить положение и спасти судно. Ловким маневром ему удалось выровнять корабль не срубая мачты.

Три дня и три ночи велась самоотверженная борьба со штормом, и все же капитану и боцману удалось спасти судно.

Ни Дженни, ни Долли, ни Сузан с маленьким Бобом не осмеливались выйти на палубу, тогда как мужчины — Фриц, Франц и присоединившийся к ним Джеймс деятельно помогали экипажу выполнять приказания капитана.

Наконец, 22 сентября, буря стала утихать. Ветер заметно ослабел, и, хотя море еще бушевало, волны уже не заливали палубу «Флега».

Женщины и ребенок поспешили выйти из кают. Они уже знали, что произошло между капитаном и его помощником, почему последний освобожден от своих обязанностей. Участь Роберта Борупта, как сообщил всем капитан, будет решаться по возвращении судна на морском совете.

Корабль и особенно парусные снасти [155] имели сильные повреждения, и, как только буря утихла, экипаж приступил к ремонтным работам. Ими руководил боцман. От его пристального взгляда не ускользнуло недовольство некоторых матросов, в любую минуту готовых взбунтоваться.

Наблюдательные Фриц, Франц и Дженни тоже заметили эти изменения в настроении экипажа, и это внушало им большую тревогу, чем пережитый страшный шторм. Они не сомневались, что капитан предпримет к бунтовщикам самые строгие меры, но не будет ли это слишком поздно?

Тем не менее последующие восемь дней прошли спокойно. Во время шторма корабль отнесло на несколько сот миль к востоку, в сторону от маршрута, и сейчас все усилия капитан и боцман направляли на то, чтобы вернуться к прежнему курсу и оказаться на одной долготе с Новой Швейцарией.

Около десяти часов утра 30 сентября на палубе, ко всеобщему удивлению, появился вдруг Борупт, хотя, как все знали, наказания с него капитан не снял.

Находившиеся на юте пассажиры сразу почувствовали, что и без того напряженное положение на корабле готово еще больше осложниться.

Увидев своего арестованного помощника на свободе, капитан Гульд быстро подошел к нему и закричал:

— Лейтенант Борупт, вы отбываете наказание! Кто позволил вам покинуть каюту? Отвечайте!

— Вот мой ответ! — И Борупт, обратившись к матросам, скомандовал: — Ко мне, друзья!

— Да здравствует Роберт Борупт! — раздалось со всех сторон.

Капитан бросился в свою каюту и тотчас возвратился с пистолетом в руках. Но воспользоваться им не успел. Капитана опередил матрос, стоявший рядом с Боруптом. Прицелившись в голову Гарри Гульда, он выстрелил, и капитан как подкошенный рухнул бы на палубу, если бы его не подхватил боцман.

Никакой надежды одолеть взбунтовавшийся экипаж корабля, подстрекаемый младшими офицерами, не было. Напрасно Джон Блок, Фриц, Франц и Джеймс, сгруппировавшись около раненого Гарри Гульда, пытались усмирить мятежников. Используя численное превосходство, матросы мгновенно окружили и спустили маленькую группу вместе с капитаном в трюм. Дженни, Долли и Сузан с ребенком заперли в каютах и по приказанию Роберта Борупта, ставшего полновластным хозяином корабля, приставили к ним стражу.

Можно себе представить положение узников, оказавшихся в полутемном трюме, в особенности страдания бедного капитана от раны, которую даже нечем было перевязать. Боцман, как мог в этих условиях, помогал раненому, прикладывая к голове холодные компрессы. А каково было Францу, Фрицу и Джеймсу? Сознавать, что дорогие им существа в плену у бунтовщиков — и не иметь возможности помочь им!

Так прошло несколько дней. Утром и вечером трюмный люк приподнимался и узники получали скудную пищу. На расспросы боцмана матросы отвечали грубой бранью и угрозами. А по поводу женщин слышались лишь одни оскорбительные непристойности.

Несколько раз боцман и пассажиры пытались выломать люк, но он бдительно охранялся и днем и ночью. И даже, если бы их попытка выбраться на свободу окончилась удачно и им удалось бы одолеть караульных, то что ожидало бы узников дальше, на палубе, — ведь Борупту подчинялся сейчас весь экипаж.

— Подлый негодяй! — повторял Фриц, мучаясь от своего бессилия и невозможности помочь бедным женщинам.

— Самый гнусный из негодяев, — вторил ему боцман. — Если он не будет когда-нибудь повешен, значит, на свете нет справедливости.

Но мятежники и их предводитель понесут заслуженную кару только в том случае, если встретятся с военным судном. Роберт Борупт понимал это и старался вести судно осторожно, подальше от посещаемых кораблями маршрутов. Разумеется, «Флег» следовал уже не намеченным курсом, а свернул к востоку, стараясь уйти и от берегов Африки, и от берегов Австралии. Каждый день корабль удалялся от меридиана Новой Швейцарии на пятьдесят — шестьдесят лье. По пенящейся борозде за кормой узники могли определить: корабль, все время кренясь на левый борт, движется вперед с большой скоростью, а скрипение мачт свидетельствовало о полной парусности. Что с ними будет, гадали пленники, когда «Флег» уйдет в отдаленные районы Тихого океана, благоприятные для пиратских бесчинств? Разумеется, узников не оставят на борту корабля, а скорее всего бросят на каком-нибудь пустынном острове… Но это все же лучше, чем оставаться в руках негодяя Борупта и его сообщников…