Женщины Цезаря - Маккалоу Колин. Страница 6

Аврелия хотела было что-то сказать, но промолчала. Затем, поднявшись с кресла, молвила:

— Сервилия хочет как можно скорее поговорить с тобой.

— Зачем?

— Не сомневаюсь, она непременно скажет тебе об этом при встрече.

— А ты знаешь?

— Я не задаю вопросов никому, кроме тебя, Цезарь. Так я избегаю лживых ответов.

— Значит, ты заранее уверена в моей правдивости.

— Естественно.

Он было встал, но опять сел и, хмурясь, вытащил из кружки другое перо.

— Она интересный человек, — заметил Цезарь, склонив голову набок. — Ее оценка слухов, которые распространяет Бибул, удивительно точна.

— Если ты помнишь, несколько лет назад я говорила тебе, что Сервилия — самая политически проницательная женщина, каких я знаю. Но мои слова не произвели на тебя достаточно сильного впечатления, чтобы ты захотел познакомиться с ней.

— Ну что ж, теперь я с ней познакомился. И она произвела на меня впечатление. Но только не своим высокомерием. Фактически она захотела покровительствовать мне.

Что-то в его голосе остановило Аврелию. Она резко повернулась и пристально посмотрела на Цезаря.

— Силан тебе не враг, — сухо заметила она.

Эти слова вызвали у него смех. Но он быстро смолк.

— Иногда случается и так, что мне нравится женщина, которая не является женой моего политического врага, мама! А Сервилия мне немножко нравится. Конечно, я должен узнать, чего она хочет. Кто знает? Может быть, меня?

— С Сервилией невозможно угадать. Она — загадка.

— Она мне напомнила Цинниллу.

— Не будь сентиментальным, Цезарь. Нет никакого сходства между Сервилией и твоей покойной женой. — Глаза Аврелии затуманились. — Циннилла была чудесной, милой девочкой. Сервилии тридцать шесть, и она уже не девочка. Кроме того, она отнюдь не милая. Я бы назвала ее холодной и твердой, как кусок мрамора.

— Она тебе не нравится?

— Она мне нравится. Но вовсе не потому, что она такая.

На этот раз Аврелия дошла до двери и только потом повернулась снова.

— Обед будет скоро готов. Ты обедаешь здесь?

Лицо его смягчилось.

— Как я могу разочаровать Юлию, уйдя куда-нибудь сегодня?

Еще одна мысль пришла Цезарю на ум, и он произнес:

— Странный мальчик этот Брут. Как масло — весь на поверхности. Но подозреваю, что где-то внутри у него скрывается удивительный железный стержень. А Юлия вела себя так, словно она его госпожа. Я бы и не подумал, что он ей нравится.

— Сомневаюсь, что это симпатия. Но они старые друзья. — Лицо Аврелии смягчилось. — Твоя дочь необыкновенно добра. В этом отношении она похожа на свою мать. В нашей семье больше нет никого, от кого она могла бы унаследовать эту черту характера.

Поскольку Сервилия не умела ходить медленно, она, как всегда, стремительно неслась домой. Бруту непросто было поспеть за ней, но он не жаловался. Солнце пекло уже не так сильно. Кроме того, он снова погрузился мыслями в злополучного Фукидида. Юлия была временно забыта. Равно как и дядя Катон.

Обычно по пути Сервилия разговаривала с ним, но сегодня она словно не замечала сына. Ее мысли были заняты Гаем Юлием Цезарем. Как только она увидела его, у нее пересохло во рту, и пня сидела ошеломленная, сломленная, неспособная шевельнуться. Как же вышло, что она никогда его не видела? Их круг достаточно малочислен, они просто не могли миновать друг друга. И все же она ни разу прежде не видела Цезаря! Да, конечно, Сервилия слышала о нем — какая римская аристократка не ловила сплетен о Юлии из рода Юлиев? И большинство спешили под разными предлогами познакомиться с ним, но Сервилия была не такова. Она просто никогда не думала о нем. Для нее он был еще одним Меммием или Катилиной, человеком, который опьяняет женщин одной только улыбкой и пользуется этим. Но единственного взгляда на Цезаря хватило, чтобы Сервилия поняла: перед ней отнюдь не Меммий или Катилина. О, действительно улыбка Цезаря пленительна, и он, нет сомнения, пользуется этим! Но заключалось в нем и что-то еще. Отстраненный, равнодушный, недоступный. Теперь ей сделалось понятно, почему женщины, с которыми у Цезаря случались мимолетные романы, потом чахли, плакали, впадали в отчаяние. Цезарь отдавал своим женщинам лишь то, чего сам не ценил, но он никогда не отдавал им себя.

Будучи беспристрастной, Сервилия принялась анализировать свою реакцию на нового знакомого. Почему он возбуждает ее? В тридцать шесть лет Сервилия привыкла смотреть на мужчин холодным взором. Любой из них означал для нее не больше чем безопасность и соответствующий социальный статус. Конечно, ей нравились красивые мужчины. Брут был выбран для нее в мужья без ее участия. Впервые Сервилия увидела его только в день свадьбы. То, что он был очень смуглым, стало для нее большим разочарованием. Как и все остальное, как потом выяснилось. Силана, поразительно красивого, она выбрала сама. Его внешностью Сервилия была по-прежнему удовлетворена. Но что касается всего остального — в этом он тоже разочаровал ее. Ни здоровья, ни интеллекта, ни твердости характера. Неудивительно, что она рожала от него только девочек! Сервилия была абсолютно уверена в том, что пол ее будущего ребенка зависит только от ее желания, поэтому в первую же брачную ночь с Силаном она твердо решила: Брут останется ее единственным сыном. Таким образом, его уже довольно значительное состояние будет увеличено за счет денег Силана.

Жаль, что она не могла обеспечить для Брута третье, еще большее состояние! Цезарь тотчас был позабыт. Теперь Сервилия думала исключительно о своем сыне и о тех пятнадцати тысячах талантов золотом, которые ее дед Цепион-консул украл из обоза в Нарбонской Галлии тридцать семь лет назад. Этого золота было больше, чем хранилось во всей римской казне. Оно перешло в руки Сервилия Цепиона и превратилось в разного рода имущество: промышленные города в Италийской Галлии, обширные пшеничные поля на Сицилии и в провинции Азия, многоквартирные дома по всему Италийскому полуострову, анонимное партнерство в делах, которые запрещены сенаторам. Когда Цепион-консул умер, все перешло к отцу Сервилии. Затем тот был убит в Италийской войне. Имущество попало к ее брату, третьему носителю имени Квинт Сервилий Цепион. О да, все уплыло в руки ее брата Цепиона! Дядя Друз постарался, чтобы наследником стал именно он, хотя дядя Друз знал правду. А в чем заключается эта отвратительная правда? В том, что брат Сервилии, Цепион, в действительности являлся ее сводным братом — первым ребенком ее матери от выскочки Катона Салониана, рожденным вне брака, в то время, когда она была еще замужем за отцом Сервилии. Кукушонок в гнезде Сервилия Цепиона, длинный рыжий кукушонок с катоновским носом, который продемонстрировал всему Риму, от кого на самом деле был зачат этот Цепион. А теперь, когда Цепиону исполнилось тридцать лет, его истинное происхождение известно всем, кто имел в городе хоть какое-то значение. Смех! И где справедливость? Золото Толозы перешло в конце концов к кукушонку, подброшенному в гнездо Сервилия Цепиона!

Брут поморщился. Мысли его прервались. Его мать громко скрежетала зубами — страшные звуки, которые заставляли всех, кто слышал их, бледнеть и убегать подальше. Но Брут не мог убежать. Он лишь надеялся, что причиной зубовного скрежета был не он. О том же думали и рабы, шедшие впереди хозяйки. Они с ужасом переглядывались. Их прошиб холодный пот, сердца их громко стучали.

Но Сервилия ничего этого не замечала. Ее короткие, сильные ноги мелькали, как ножницы Атропы, когда она стремительно неслась вперед. Проклятый Цепион! Теперь уже поздно. Брут не успеет ничего унаследовать от него. Цепион недавно женился на дочери адвоката Гортензия, представительнице одной из старейших и знаменитейших плебейских семей. Гортензия носит их первого ребенка. Будет еще много детей. Состояние Цепиона настолько велико, что даже дюжина сыновей не смогут истратить его. Что касается самого Цепиона, то он здоров и силен, как все Катоны, потомки того нелепого и позорного второго брака Катона Цензора. Когда тому было около восьмидесяти, он неожиданно женился на дочери своего раба Салония. Это случилось сто лет назад. В то время Рим смеялся над этим, а потом простил отвратительного старого развратника и допустил его отпрыска-раба в ряды славных семей. Конечно, Цепион мог умереть от несчастного случая, как сделал его кровный отец Катон Салониан. Опять зубовный скрежет: напрасная надежда! Цепион участвовал в нескольких войнах — и ни единой царапины, хотя и был храбрым солдатом. Нет, с золотом Толозы придется распрощаться. Бруту никогда не достанется того, что было куплено на эти деньги. И это несправедливо! По крайней мере, Брут был настоящим Сервилием Цепионом со стороны матери! О, если бы только Брут смог унаследовать это третье состояние, он был бы богаче Помпея Магна и Марка Красса, вместе взятых!