Фавориты Фортуны - Маккалоу Колин. Страница 219

Так много последствий! Ужасное ощущение удушья росло. На какой-то момент Помпей почувствовал себя вновь на поле боя при Лавроне — беспомощным, не в состоянии помешать Квинту Серторию заткнуть его за пояс. Затем он собрался с силами, стал суровым, решительным.

— Сколько из того, что ты сказал, понимает сам Марк Красс?

— Достаточно, — спокойно ответил Цезарь. — Он давно в Сенате, а в Риме — еще дольше. Он несколько раз участвовал в судах, он наизусть знает конституцию. Это все содержится в конституции! В конституции Суллы и Рима.

— Значит, ты говоришь, что я должен отступить. — Помпей глубоко вдохнул. — Но я не отступлю! Я хочу быть консулом! Я заслуживаю консульства, и я получу его!

— Это можно организовать. Но только так, как я сказал, — гнул свою линию Цезарь. — И ты, и Марк Красс в курульных креслах, восстановление прав плебейского трибуната и оправдательный плебисцит с последующим решением дать землю обеим армиям. — Он пожал плечами. — В конце концов, Гней Помпей, ты ведь должен иметь коллегу-консула! Ты не можешь быть консулом без коллеги. Так почему коллегой не может быть человек, который находится в таком же невыгодном положении и так же рискует? Вообрази, если вдруг твоим коллегой изберут Метелла? Он вонзит клыки в твое горло с первого же дня. И пустит в ход все свои резервы, чтобы тебе с гарантией не удалось восстановить права плебейского трибуната. Двум консулам, тесно сотрудничающим, Сенат не сможет противостоять. Особенно если их поддерживают десять плебейских трибунов, наделенных прежними полномочиями.

— Я понимаю тебя, — медленно проговорил Помпей. — Да, будет большим преимуществом иметь коллегу-сторонника. Очень хорошо. Я стану консулом с Марком Крассом.

— При условии, — вежливо уточнил Цезарь, — что ты не забудешь о втором плебисците! Марк Красс должен получить землю для солдат.

— Нет проблем! Как ты говоришь, я тоже могу получить землю для моих людей.

— Тогда первый шаг уже сделан.

До этого сокрушительного разговора с Цезарем Помпей считал, что Филипп проведет его кандидатуру на консула, сделает все возможное. Но теперь Помпей сомневался. Видел ли Филипп все последствия? Почему он не сказал ничего об обвинениях в измене и необходимости восстановить полномочия плебейского трибуната? Может быть, Филипп слегка утомлен быть лоббистом, которому платят? Или он уже сдает?

— Я — болван в политике, — произнес Помпей с прямотой, которую он пытался сделать привлекательной. — Дело в том, что политика меня не привлекает. Мне интереснее командовать армией, и я думал о консульстве как о возможности распоряжаться огромным числом людей. Ты заставил меня посмотреть на это по-другому. То, что ты говоришь, имеет смысл, Цезарь. Скажи мне одно: что мне делать? Должен ли я продолжать писать Сенату письма через Филиппа?

— Нет, ты уже это сделал. Ты бросил вызов, — сказал Цезарь, не прочь побыть политическим советником Помпея. — Думаю, ты приказал Филиппу добиться, чтобы отложили курульные выборы, поэтому об этом я говорить не буду. Следующий шаг сделает Сенат. Он попытается одержать верх. Определят даты твоего триумфа и овации Марка Красса. И конечно, своим декретом Сенат прикажет каждому из вас распустить армию, как только ваши праздники закончатся. Это в порядке вещей.

«Вот он сидит, — думал Помпей, — все такой же свежий, как в тот момент, когда появился в палатке. Его не мучает жажда, ему не жарко в тоге в такую жару, спина у него не болит от сидения в жестком кресле, и шея не заныла оттого, что он все время смотрит на меня, слегка наклонив голову набок. И слова у него тщательно подобраны, и мысли логично выстроены. Да, Цезарь определенно заслуживает внимания».

— Первый шаг должен сделать ты. Когда ты узнаешь дату твоего триумфа, ты должен в ужасе воздеть руки и объяснить, что ты только сейчас вспомнил, что не можешь отмечать триумф, пока Метелл Пий не вернется домой из Дальней Испании, потому что вы с ним согласились разделить триумф между собой. Что трофеи настолько незначительны, что о них не стоит и говорить, — и так далее. Но как только ты извинишься за то, что не распустил свою армию, Марк Красс возденет руки в ужасе и скажет, что он не может ликвидировать свою армию, если при этом в Италии останется только одна полностью мобилизованная армия — твоя. Продолжайте этот фарс до конца года. Сенату не понадобится много времени, чтобы понять: ни один из вас не намерен демобилизовать солдат, но вы оба в некоторой степени легализуете ваши позиции. При условии, что никто из вас не сделает агрессивных шагов в направлении Рима, вы оба будете выглядеть очень хорошо.

— Мне это нравится! — просиял Помпей.

— Я очень рад. Легче поучать неофита. На чем я остановился? — Цезарь сделал вид, что задумался. — Ах да! Раз Сенат поймет, что ни одна армия не собирается быть распущенной, он выпустит соответствующий consulta, разрешающий вам обоим баллотироваться в ваше отсутствие. Ибо, конечно, никто из вас не войдет в Рим, чтобы лично подать заявку чиновнику, составляющему списки кандидатов. Жребий покажет, будет ли этим чиновником Орест или Лентул Сура, но я не вижу между ними большой разницы.

— А как я обойду то обстоятельство, что я не в Сенате? — спросил Помпей.

— Никак. Это проблема Сената. Она будет решена с помощью senatus consultum, который будет передан в Трибутное собрание, чтобы оно разрешило всаднику добиваться выборов в консулы. Я думаю, народ с радостью утвердит его. Все всадники посчитают это огромной победой!

— А Марк Красс и я можем распустить наши армии, когда мы победим на выборах, — удовлетворенно молвил Помпей.

— О нет, — покачал головой Цезарь. — Вы будете держать свои армии под штандартами до Нового года. Поэтому вы не будете отмечать ни триумф, ни овацию до второй половины декабря. Пусть Марк Красс сначала получит овацию, затем ты можешь отметить триумф тридцать первого декабря.

— Это все имеет смысл, — сказал Помпей и нахмурился. — Почему Филипп ничего мне не объяснил?

— Понятия не имею, — ответил Цезарь с невинным видом.

— А я знаю, — сурово сказал Помпей.

Цезарь поднялся, с особой тщательностью поправил складки своей тоги. Закончив, прошел своей красивой, ровной походкой к двери палатки. У входа остановился, обернулся, улыбнулся.

— Палатка — самое непостоянное сооружение, Гней Помпей. Она хороша для полководца, который ожидает своего триумфа. Но не думаю, что это то впечатление, которое ты отныне стремишься производить. Я бы посоветовал тебе найти дорогую виллу на холме Пинций. Привези жену из Пицена. Устраивай приемы, разведи несколько пород хорошей рыбы. Я прослежу, чтобы Марк Красс сделал то же самое. Оба вы будете выглядеть так, словно готовы прожить на Марсовом поле всю свою жизнь, если понадобится.

И Цезарь ушел, оставив Помпея успокаиваться и приводить свои мысли в порядок. Военный праздник закончился. Теперь ему нужно сесть с Варроном за стол и почитать законы. Цезарь, кажется, знает все нюансы, хотя на шесть лет младше его. Если в Сенате водятся волки, неужели Гней Помпей Магн будет овцой? Никогда! К тому времени, как настанет Новый год, Гней Помпей Магн будет знать свой закон и свой Сенат!

— О боги, Цезарь, ты умница! — воскликнул Красс, когда Цезарь закончил пересказывать свою беседу с Помпеем. — Я не думал и половины этого! Я не говорю, что в конце концов не сообразил бы и сам. Но ты все это сочинил на пути от моей палатки до его. Вилла на Пинции! У меня замечательный дом на Палатине, на новую обстановку которого я истратил целое состояние. Зачем расходовать деньги на пинцийскую виллу? Мне удобно и в палатке.

— Какой же ты неизлечимый скряга, Марк Красс! — засмеялся Цезарь. — Нет, ты арендуешь виллу на Пинции, которая по стоимости будет равняться Помпеевой, и сразу перевезешь туда Тертуллу и мальчиков. Ты можешь это позволить себе. Смотри на это как на необходимое вложение денег. И это действительно так! Вам с Помпеем необходимо выглядеть ярыми соперниками оставшиеся шесть месяцев.