Каждый умирает в одиночку - Фаллада Ганс. Страница 3

Передовые немецкие писатели отдают себе отчет в том, насколько трагически одинокими были те, кто боролся против Гитлера, насколько недостаточен был реальный эффект их борьбы. Но все же они считают уместным и нужным рассказывать читателю об этих честных, самоотверженных людях, чей пример может служить укором тем, кто рабски смирился перед фашизмом. Всякое правдивое повествование о незаметных героях антифашистской борьбы полезно как противоядие против той реакционной философии мизантропии, морального нигилизма, неверия в силы человека, которая до сих пор владеет умами многих и многих немцев. В этом — актуальное значение некоторых произведений послевоенной немецкой литературы, повествующих об антифашистах-подполь-щиках. В этом и актуальное значение романа Фаллада «Каждый умирает в одиночку».

Фаллада сделал главным положительным героем своей книги человека из народных низов. Иные немецкие писатели говорят о движении сопротивления «вообще», уравнивая революционных рабочих с деятелями умеренной левобуржуазной или офицерской оппозиции. Фаллада поступает иначе: центральная фигура его книги, носитель освободительной идеи всего повествования — труженик, простой человек.

Очень тонко разработана в романе социально-психологическая характеристика главных героев.

Квангель — не индустриальный пролетарий в прямом смысле слова, это не классово-сознательный рабочий. Это скорей — мастеровой, квалифицированный ремесленник. Ему присущи довольно ярко выраженные мелкобуржуазные черты. Хоть он и работает на заводе, в коллективе, он «одиночка» но своей психологии, по самому складу своего характера. Отсюда его необщительность, его стремление отгородиться от окружающих. Всем этим отчасти объясняется и то, почему он выбрал именно такой метод борьбы, почему он вплоть до последних дней своей жизни сохраняет гордую замкнутость. Но вместе с тем Квангелю присущи и подлинно ценные человеческие качества, выработанные долгими годами труда. Это человек большой внутренней дисциплины, стойкий, упорный в достижении своей цели, строгий и требовательный не только к другим, но и к себе. Именно эти качества — как убедительно показывает Фаллада — помогли Квангелю с неослабевающей энергией вести длительный поединок с хитрым и свирепым врагом.

Интересно задуман и характер Анны Квангель. Она не свободна от многих черт, присущих немецкой мещанке. Это женщина с весьма ограниченным кругозором. Но в ней есть и другое. Она, как и Отто Квангель, — человек из народа, человек труда. В ней живет давнее, неосознанное возмущение злодеяниями фашистских хозяев; ей присущ инстинкт справедливости, большая внутренняя честность. И она становится верной соратницей мужа в его борьбе, она духовно вырастает в этой борьбе.

Однако, — и здесь мы подходим к самому уязвимому месту романа Ганса Фаллада, — писатель, неспроста сделал своим главным героем человека, который всю жизнь стоял в стороне от организованной политической борьбы. Фаллада сохранил до последних дней свое недоверие ко всякой политике. Реакционные черты в его мировоззрении сказались в том, какой трактовке подверглось в его романе организованное движение против фашизма.

Эпизод, где показано заседание нелегальной «ячейки сопротивления», неправдив и неудачен. Изображенные в нем люди мало напоминают реальных антифашистов. Следы реакционных предрассудков писателя сказались в образах подпольщиков Енша и Григолейта, которые представлены как ограниченные догматики; они отразились на страницах, где выведена старая антифашистка Анна Шэнлейн, — бескорыстное, самоотверженное, но все же несколько смешное и жалкое существо.

Однако, логика самого повествования во многом опровергает предвзятые воззрения автора. В романе убедительно показано, как молодая работница Трудель Бауман, честная, прямая женщина, отойдя от «группы сопротивления», тяготится своей бездеятельностью и испытывает укоры совести («Что сделали мы, чтобы будущее стало лучше? Ничего! Хуже чем ничего, мы отступились от правого дела…»). И пусть мастер Отто Квангель на первых этапах знакомства с ним читателя сам не имеет ничего общего с «политикой» — все же существенно, что первая мысль об активной борьбе зарождается у него тогда, когда он узнает из беседы с Трудель о существовании нелегальной группы. Таким образом, индивидуальные усилия Квангеля все-таки оказываются косвенно связанными с организованной антифашистской борьбой. И, с другой стороны, читатель не может не сделать вывода, который отчасти подсказывает и автор: провал Квангеля, трагическая неудача его усилий не в малой степени обусловлена тем, что он работал вне коллектива, в полном отрыве от масс, тем, что ему пришлось бороться и погибать «в одиночку»…

Имела ли смысл борьба Квангеля? Это — самый основной, самый насущный вопрос, на который Фаллада хочет ответить своим повествованием.

Полна глубокого драматизма сцена, когда арестованный Квангель попадает в кабинет полицейского комиссара Эшериха. Комиссар в течение двух лет отмечал флажками на карте Берлина дома, где находили открытки Квангеля. Растерянный и потрясенный, стоит Квангель перед картой, густо усеянной флажками. Значит, почти все его открытки попали в руки гестапо! Значит, его старания, самопожертвование, риск — все это было понапрасну?..

Но Фаллада ни в коем случае не хочет сделать такой вывод. Напротив — он написал свой роман именно для того, чтобы доказать обратное. Еще за два года до выхода романа Фаллада опубликовал большую статью в журнале «Ауфбау», где описал материалы, найденные им в архиве гестапо, и раскрыл перед читателем замысел своего будущего произведения. И он закончил свою статью так:

«Оба они, Отто и Анна Квангель, завершили свой жизненный путь. Их протест не был услышан. Казалось бы, они напрасно принесли свои жизни в жертву борьбе, которая была бесплодной. А может быть, и не совсем бесплодной? А может быть, и не совсем напрасно?

Я, автор будущего романа, надеюсь, что их борьба, их страдания, их смерть не были напрасны».

Разумеется, страдания и борьба Квангеля — как и сотен тысяч других антифашистов Германии и других стран — не были напрасны. Последовательная освободительная борьба — пусть даже она не дает немедленных результатов — всегда содействует подрыву господства угнетателей.

Положительные образы книги Фаллада, написанные с большой художественный силой, сами по себе дают ответ на поставленный им вопрос: имела ли борьба Отто и Анны Квангелей реальный смысл? Писатель подчерки-нает высокие моральные качества своих героев, которые находили удовлетворение в самом процессе борьбы, в том, что они действуют в согласии со своей совестью.

Определяя незадолго до смерти смысл своей деятельности, Отто Квангель говорит: «Зато я остался порядочным человеком…». Так проявляется нравственная сила труженника-борца. Но вместе с тем, трактуя острейшую общественную проблему в отвлеченно-моральном плане, писатель несомненно сузил идейную значимость романа. Он имел бы право и в более решительной форме сказать о той реальной общественной пользе, которую приносит человечеству всякое последовательное антифашистское действие.

И, тем не менее, образы Отто Квангеля и его жены — одна из самых больших реалистических удач во всем многолетнем и многотомном наследии писателя. В образах этих отразилось то принципиально новое, что узнал и усвоил писатель благодаря историческим урокам разгрома фашизма, благодаря личному контакту с советскими людьми и с передовыми людьми его собственной страны. Фаллада всегда любил «маленького человека». Но в последние годы своей жизни он впервые поверил в «маленького человека» — поверил в скрытые силы тех простых, скромных тружеников, которые в прошлом вызывали в нем только жалость. И в этом смысле берлинский мастеровой Отто Квангель занимает особое место в той галлерее простых людей, которая нарисована Гансом Фаллада. Ему не свойственны ни слабость, ни робость. В нем, как и в его жене, потенциально живут героические качества. Они проявляются в поведении обоих Квангелей в тюрьме, на суде, перед казнью.