Северная Пальмира. Первые дни Санкт-Петербурга. - Марсден Кристофер. Страница 19

В Летнем дворце в первые годы правления Анны устраивались еще более замысловатые развлечения на свежем воздухе. Всех дам просили прибыть в облегающих платьях из белого газа с разбросанными по платью серебряными цветами или в стеганых юбках различных цветов. Прически дам делались из их собственных волос, закрученных большими локонами и украшенных цветочными венками. Императрица обедала в гроте, обращенном к дорожке, которая заканчивалась фонтаном. Сам фонтан со всех сторон окружали высокие голландские вязы. От грота вдоль дорожки тянулся длинный стол, за которым сидело триста гостей. Гости предварительно тянули жребий, чтобы определить своих соседей за обедом. Навес из зеленого шелка закрывал стол от непогоды. Навес поддерживался спиралеобразными колоннами, увитыми живыми цветами. Каждая колонна подсвечивалась. Между колоннами, по обеим сторонам стола, в нишах ограды, стояли столики с серебряным блюдом и редким фарфором. После завершения обеда слуги очищали столы с изумительной быстротой, и под тем же навесом начинался бал. Музыка доносилась из-за вязовой ограды, так что гостям казалось, «словно эту часть представления проводит какое-то божество».

Так было летом. Зимой залы нового Зимнего дворца Анны Иоанновны использовались для праздников и маскарадов. Даже в самую холодную погоду в помещениях идеально поддерживалось тепло, так что апельсиновые деревья и мирты не увядали. Эти деревья располагались таким образом, что составляли аллеи с каждой стороны комнаты, где стояли стулья для желающих посидеть; оставшееся в середине место предназначалось для танцоров. Эти теплые, благоухающие искусственные рощи, в то время как за окном были лишь снег и лед, просто очаровывали.

Придворные Анны Иоанновны были вынуждены наряжаться и украшать свои особняки с соответствующей пышностью. Дворцы и дома стали более просторными; вместо старых дубовых или еловых столов и скамеек теперь в домах стояла английская и французская мебель из красного дерева и ореха, а стены украшались не побелкой с редкими иконами, а полотном или дамастом, на которых висели зеркала и картины. Петр Великий путешествовал в двуколке; придворные Анны Иоанновны разъезжали в позолоченных каретах, обитых бархатом. При Анне Иоанновне была перенята — и даже поощрялась — принятая при европейских дворах расточительность. Хотя самой императрице игра в карты казалась скучной, Анна Иоанновна считала, что при ее дворе должны быть карточные игры, как в Версале, и потому при ней часто играли в ломбер, фараон и quinze [16], которые достигали порой большого накала, так что вполне можно было проиграть за вечер пять тысяч фунтов стерлингов, к ужасу старомодных семейств. Сама императрица не выигрывала много; обычно она играла с целью проиграть. Как правило, именно она держала банк, понтировать разрешалось только тем, кого она приглашала. Победителю платили сразу, и, поскольку все играли в масках, она никогда не брала деньги с проигравшего.

Также ее правление отличалось тем, что при дворе начали уделять особое внимание платью и его роскошности. Петр запретил длинные боярские кафтаны и прежние покрытые золотом церковные наряды, передававшиеся по наследству из поколения в поколение. Но эти одежды были заменены только простой ежедневной рабочей немецкой одеждой из коричневой ткани. При Анне из России на Запад хлынули деньги за лионские яркие шелковые и парчовые ткани с золотой вышивкой. Даже лица преклонного возраста обычно появлялись в платьях нежного светло-розового цвета; повсеместно можно было увидеть наряды голубого, бледно-зеленого и желтого цветов.

Было запрещено появляться при дворе дважды в одном и том же наряде. Чтобы достойно выглядеть в обществе, мужчинам приходилось тратить не менее семисот фунтов стерлингов ежегодно. Женские наряды стоили еще больше. Утверждают, что жена Бирона потратила только на свою одежду 125 тысяч фунтов стерлингов. На французских модисток и парикмахеров спрос настолько вырос, что даже самым знатным дамам зашивали платья и изготовляли прически за три дня до бала или представления, так что дамам приходилось спать прямо на стульях, чтобы не помять прическу. И это при том, что французских модисток и парикмахеров было много, поскольку во Франции поняли, какие богатые возможности предоставляет Россия. Анна хотела, чтобы наряды слуг императорского дворца — пажей, кучеров и лакеев — соответствовали великолепию ее двора, поэтому наряды они имели богатые. Пажи были в зеленой одежде с золотыми кружевами, а позднее — в желтой одежде и черном бархате с серебряными кружевами. Еще одним нововведением Анны было появление камергеров — строго иерархической системы чиновников и слуг; Петр в своем скромном маленьком домике вполне довольствовался несколькими личными слугами, с которыми обходился по-приятельски.

Как и при большинстве европейских дворов XVIII века, каждое празднество становилось основанием для устройства фейерверка. Для того времени — очень яркое развлечение. В России подобные зрелища продолжались порой по три вечера подряд. Их всегда устраивали на день рождения императрицы, день ее ангела и годовщину коронации, а также в Новый год. Расположение города по обеим сторонам Невы делало Санкт-Петербург прекрасным местом для такого зрелища. Особенностью этих фейерверков — как и всего прочего, что с этих времен делалось в России, — было то, что фейерверки производились с особенно большим размахом и с беспрецедентным грохотом. Шум, похоже, не беспокоил императрицу, пока однажды ее смертельно не перепугала гроза с молниями.

Один путешественник оставил отчет о фейерверке, устроенном в честь взятия Азова в 1739 году и других побед во время русско-турецкой войны. Ракеты он счел ужасными; они улетали на огромную высоту, взрывались с грохотом, напоминающим орудийный выстрел, и разбрасывали во все стороны разноцветные шары. Запускали колеса и другие устройства, так что в полночь было светло как днем. Все нужное для главной иллюминации устанавливали на очень длинном двухэтажном деревянном здании на северной стороне Невы, против Зимнего дворца. На реке воздвигали высокую мачту, на которой развевался кусок материи, подобный парусу огромного корабля — или даже больший.

По сигналу, с которого начинался фейерверк, материю зажигали, и она мгновенно сгорала — но при этом огонь останавливался на символическом изображении города, чье взятие праздновалось. Эта фигура была «в сильном и ярком огне» на протяжении десяти — двенадцати минут, после чего ткань сгорала полностью. Затем зажигались фейерверки и факелы на деревянных галереях, размещенные таким образом, что создавали изображение этого же города, но в большем масштабе. Скорость и регулярность, с которой загорались и сменялись устройства на галереях в двести футов длиной, была изумительной; размах представления поражал даже искушенных иностранцев.

День рождения императрицы и подобные праздники отмечались с пышностью и торжественностью, каких требовала любовь русских к зрелищам. К таким праздникам относился день ангела императрицы, который приходился на декабрь. Утром все орудия вокруг крепости устраивали салют, и мушкеты гвардейского подразделения, выстроенного в каре на замерзшей Неве, давали три залпа. Тем временем императрица принимала поздравления. В полдень показывали оперу, на которой присутствовал весь двор, а в середине дня для аристократии и иностранцев устраивалось угощение. Каждая опера стоила казне более десяти тысяч рублей. Вечером во всех домах города зажигались огни; на стенах крепости и Адмиралтейства устраивалась превосходная иллюминация.

Свет многих тысяч ламп и разноцветных фейерверков складывался в различные имена, символы и аллегории в виде огненных букв или фигур. Фигуру императрицы часто окружали Изобилие, Милосердие и Правосудие; вверху располагался девиз «ВЫШЕ ЛЕСТИ». На крепостной стене светились огромные желтые, красные, зеленые и синие буквы «АННА ИОАННОВНА, ИМПЕРАТРИЦА». Стены расположенного на другой стороне реки Адмиралтейства украшали созданные из листвы эмблемы. Искусно подсвеченные, они были не менее великолепны. Иногда устраивали специальные представления — к примеру, «Стены Перу» или довольно реалистичный «Апельсиновый сад». В одиннадцать часов начинался фейерверк, продолжавшийся час. После этого следовал фейерверк, который продолжался уже до утра. Всю ночь в городе горела иллюминация, так что народ мог наблюдать представление и гулять вдоль набережных Невы. Улицы были заполнены вплоть до самого утра.