Северная Пальмира. Первые дни Санкт-Петербурга. - Марсден Кристофер. Страница 34

Эти стены придают стройность плану, но стройность эта кажущаяся — внутри стен постройки возведены беспорядочно; везде грязь и нищета. В минувшее столетие иностранцев всегда поражал контраст между величием церкви и Кремля и грязью и отбросами на узких улицах Китай-города; в начале XVIII столетия улицы выглядели немногим лучше. Одно из посольств того времени размещалось рядом с шумным базаром, где работали сотни парикмахеров и где год за годом на земле скапливались волосы, пока не превратились в мягкий толстый ковер, в котором шмыгали крысы и в котором ноги утопали, как в подушках. Названия некоторых из московских церквей — Святого Николая на Курьих Ножках, Девяти Мучеников на Капустном Стебле — говорят, что жители и прислуга деревянных церквей обычно бросали мусор с кухонь в пространство между близко стоящими лачугами. До недавнего времени многие из темных, вонючих улиц города сохраняли название, отражающее их характер, — Вшигородская, Грязный переулок. Болотная площадь, Балчуг («грязь» по-татарски), Черногрязская.

Отвратительные тесные жилища, не имеющие никакой санитарии, были гнездами размножения паразитов и рассадником болезней. Чума косила людей тысячами; ее жертв поспешно хоронили, как того требовал обычай, у порогов ближайшей церкви, что умножало число жертв в десятки раз. Процветал разбой, и многие церкви имели глубокие погреба, в которых хранили свои богатства торговцы, надеясь на богобоязненность воров. Свирепые голодные сторожевые собаки охраняли жалкие маленькие лавки купцов. По вечерам ставни закрывались, так что на улицу свет не попадал. Наступала тьма, в которую никто не отваживался выходить без фонаря или охраны. За каждым углом стоял в ожидании человек с дубиной, и каждым утром в сточных канавах находили свежий урожай из раздетых трупов. Рядом с церквами располагались шумные места для пьяниц; на убогих улицах всегда можно было увидеть тела лежащих без сознания пьяниц.

Вот такой в те дни была Москва. Тем не менее преемники Петра Великого предпочитали Кремль дворцам и сквознякам все еще недостроенного города на Неве. Петр II не любил холодный, туманный прибалтийский город с его лишенными уюта, похожими на бараки деревянными домами и мрачной крепостью. Большую часть своего времени он проводил на соколиной охоте или стрелял дичь в прекрасных подмосковных лесах. Санкт-Петербург в 1712 году официально стал столицей; но лишь в 1732 году, через два года после восшествия на престол Анны Иоанновны, он стал считаться городом, в котором проходит вся придворная жизнь.

После своей коронации Анна Иоанновна два года провела в Москве. Поначалу жила в Кремле, в удобных апартаментах старого дворца. С началом лета она переехала во дворец в Измайлово — старое фамильное владение семейства Романовых, расположенное в трех милях за пределами города. В этом дворце Анна Иоанновна когда-то провела свое детство. Когда императрица находилась здесь, Растрелли с помощью Шеделя построил ей, как мы уже упоминали, новый деревянный дворец в пределах кремлевских стен, назвав его Анненхоф. В октябре 1730 года Анна Иоанновна въехала во дворец. Прошло немного времени после переезда, и императрице столь понравился расположенный юго-восточнее города, у Яузы, дворец Головина с парком, где она время от времени участвовала в праздниках, что Анна Иоанновна приказала Растрелли построить еще один деревянный Анненхоф поблизости. Есть ряд свидетельств в пользу того, что кремлевский Анненхоф был разобран и вновь собран на новом месте.

То, как Анна ожидала возведения дворца, хорошо демонстрирует бродячую жизнь и быструю приспособляемость русского двора. Анна Иоанновна буквально жила в палатках. Можно подробно проследить ее путешествия того времени. К примеру, 22 июня она покинула Кремль и разместилась в палатках в парке вместе со всем своим двором. 28 июня она вернулась в Москву, но скоро вновь двинулась в путь, чтобы разместиться лагерем у строящегося Анненхофа с тремя подразделениями гвардии. Подобная подвижность регулярной армии была особо характерна для времен Анны Иоанновны и Елизаветы.

Новый деревянный дворец Растрелли, куда отправилась императрица, был готов к заселению в конце лета. В нем было триста комнат; современники считали его самым красивым зданием в мире. В 1746 году дворец был поврежден огнем, однако его быстро восстановили в первозданном виде. В 1758 году дворец снова горел; окончательно разрушен он был при Екатерине II. Анна Иоанновна жила здесь осенью 1731 года и даже часть зимы. В самом начале следующего года она отправилась в Петербург, после чего уже никогда не возвращалась в Москву.

Как Москва, так и Петербург в те годы все еще по большей части состояли из деревянных домов. Кирпичных зданий было немного; даже в середине правления Елизаветы каменные дома можно было найти в Санкт-Петербурге только на Миллионной — длинной улице, идущей параллельно Неве от Зимнего дворца до Летнего сада, — на Луговой и на Английской набережной, глядящей на Васильевский остров. Большая часть домов была построена из дерева, плохо сохраняла тепло и не имела украшений, только некоторые здания имели снаружи гипсовые украшения, а внутри были оклеены обоями или побелены. В некоторых зданиях стены покрывались тканями. Занавески из дамаста были все еще редкостью.

Оба города были совершенно беззащитны перед пожарами, и Москва многократно горела. В Санкт-Петербурге в августе 1736 года, когда двор Анны Иоанновны пребывал в столице, в полдень вспыхнул пожар, который горел всю ночь, превращая в пепел лучшие магазины и тысячи зданий. Общий ущерб составил, по крайней мере, два миллиона рублей. На следующий год, в июне, петербургский двор получил известие о самом ужасном пожаре в России с конца XVI века. До основания сгорела половина Москвы, включая значительную часть старого города, квартала иностранцев и большое число строений Кремля. Арсенал, Монетный двор, полные товаров лавки, дворцы и большая часть зданий государственных учреждений были утрачены. Было уничтожено большое число иностранной валюты, одежда и военное снаряжение, что хранились в военном ведомстве. Погибли записи и отчеты; пропала огромная военная аптека вместе со всеми медикаментами и материалами.

Печальнее всего, возможно, то, что самый большой в мире колокол, Царь-колокол, который был заново отлит московским мастером Моториным, был поврежден в мастерской [22]. По счастью, первоначальные доклады, что колокол расплавился и сжег много народу, оказались неверны — тем не менее, от колокола откололся кусок, что заставило Царь-колокол навсегда замолчать. Он пролежал в земле целое столетие, пока в 1836 году его не подняли и не поставили на место, где он находится и в наши дни, позади нелепой Царь-пушки, изготовленной в 1586 году.

Русские часто с иронией говорят: «Кремль знаменит своей пушкой, которая никогда не стреляла, и колоколом, который никогда не звонил». После этого опустошительного пожара москвичам пришлось искать убежище в окружавших Москву лесах, поскольку в городе жилья на всех не хватало.

Всего через несколько дней положение стало еще хуже, поскольку в очередной раз загорелась лучшая часть Петербурга. Значительная часть зданий была либо уничтожена, либо серьезно повреждена, включая дома князя Кантемира, который раньше представлял Россию в Англии. Пострадали дома князя Трубецкого, графа Апраксина, князя Черкасского (члена кабинета), генерала Ушакова (начальника ужасной Тайной канцелярии — «камеры пыток»), а также владения шведского, голландского и прусского послов. Все эти здания были из дерева. Столицу обуял ужас от повторяющихся пожаров, много говорили о поджигателях. «Трудно представить, мой господин, — писал в Лондон английский посланник ведомства иностранных дел, — как мы постоянно боимся сгореть».

Когда пришел черед Елизаветы отправляться в Москву на церемонию коронации, она посетила места, где родилась и где прошло ее детство. А родилась она в 1709 году во дворце в Коломенском, расположенном на покатом склоне небольшого холма рядом с Москвой-рекой, примерно в шести милях от города. Петр Великий предоставил это огромное старое здание с 270 комнатами и 3000 окнами ее матери Марте Скавронской, которую через два года он возведет на трон императрицы и которой позднее придется царствовать после его кончины в качестве Екатерины I. Этот старый Летний дворец был любимой резиденцией Ивана Грозного — и именно в это убежище привезли Петра Великого во время первого выступления стрельцов в 1682 году.