Северная Пальмира. Первые дни Санкт-Петербурга. - Марсден Кристофер. Страница 57

Рассматривать эти картины крайне трудно, как и найти, — половина из них находится либо под полом, либо у потолка. И потому мы признаем сетования Кларка по поводу манеры показывать ценную коллекцию полотен полностью обоснованными. «Тот, кто делал это, совершил вандализм, — пишет он. — Когда картина не могла поместиться в уготованное ей место, ее обрезали. Солдаты Myммия [45] — несколько тяжеловесно добавляет Кларк, — при разграблении Коринфа не смогли бы проявить большую изобретательность в уничтожении предметов искусств. Удручающий эффект от варварского размещения не связанных друг с другом, случайно размещенных полотен не могут смягчить ни огромные окна, через которые свет проникает в галерею (подчеркивая размеры дворца), ни огромные резные украшения — над дверями, по их краям, вокруг окон и на деревянных стенных панелях». В самом деле, обилие завитков и дельфинов Растрелли, мощь и виртуозность резца Дункера и щедрость блестящих узоров, выдолбленных Ле Принсами, освещенных ярким светом из окон галереи, столь завораживает, что создаваемое картинами море красок вокруг всего этого выглядит просто странно. Тем не менее это помещение было одной из главных приемных комнат Елизаветы Петровны.

Следующая комната — любимое место Екатерины II для проведения концертов, игр и вечерних приемов, — наверное, самая восхитительная во дворце. Это Янтарная комната, стены которой выложены легким, полупрозрачным, имеющим медовый цвет янтарем. Драгоценные янтарные панели были изготовлены в Берлине как облицовка жилой комнаты в первом десятилетии XVIII века. Работа была выполнена Готфридом Тарау, Готфридом Вольфрамом и Эрнстом Шахтом из Данцига, знаменитыми резчиками по янтарю. Когда Петр Великий в 1717 году проезжал Берлин по пути в Париж, он увидел эту комнату во дворце в Монбижу. Янтарная комната его столь очаровала, что он уговорил прусского короля Фридриха-Вильгельма I уступить ему ее в обмен на некоторое число очень высоких рекрутов для корпуса гренадеров; некоторые говорят о восьмидесяти солдатах, другие о пятидесяти пяти. В России панели пролежали безо всякого внимания тридцать лет до того, как были установлены в Царском Селе в 1755 году.

Эта работа была завершена только в 1760 году. Она включала в себя роспись под янтарь фриза и подгонку по проекту Растрелли изысканных позолоченных бронзовых украшений, зеркал (позднее замененных на картины) и разделяющих панели пилястров, покрытых зеркалами. Работы велись под руководством Алессандро Мартелли (1712 — 1780), скульптора, который специализировался на работах по янтарю и который уже начал украшать одну комнату в Зимнем дворце, используя этот материал. Ему пришлось потратить несколько лет, с 1749-го но 1754 год, ремонтируя панели, прежде чем доставить их в Царское Село.

Мартелли мы уже упоминали раньше, в связи с ранней статуей Петра Великого Растрелли-старшего, которую, как некоторые утверждают, отливал именно он. Также считается, что он принимал участие в другой работе Растрелли-старшего — бронзовой конной статуе Елизаветы. Кроме того, сохранилась его статуэтка — также конная — Екатерины II, на которой Екатерина обута в сандалии и удивительную шляпу, весьма похожую на шляпу Давида работы Донателло; предполагается, что эта статуэтка создана именно Мартелли.

Потолок Янтарной комнаты был создан Франческо Фонтебассо (1709—1769), выдающимся итальянским художником, который был приглашен в Россию в 1760 году украшать Зимний дворец. Он нарисовал несколько портретов, стал профессором академии и в 1762 году последовал за Ротари (и Растрелли) в Курляндию, после чего, в том же году, вернулся в Венецию. Тема его потолочной росписи: «Триумф Разума над Чувственностью»; последняя, протягивая руку у дерева, с которого свисают балдахин и портьеры, с сожалением глядит на удаляющуюся фигуру одетого в испанский наряд молодого человека, которого уводит прочь Минерва. Маленькие амуры со смущенным видом беспорядочно летают вокруг откинувшейся назад фигуры Чувственности.

Вот как отзывается практичный Кларк о Янтарной комнате: «Прискорбная трата бессчетного числа материала, который нельзя было использовать хуже. Лучше бы этим янтарем украсили турецкие трубки». Словно подтверждая мнение этого минералога, в витрине между окнами лежат безделушки и пустяковые украшения из того же материала — шахматные фигурки, табакерки, маленькие шкатулки и тому подобное. Но что бы ни думали по поводу этого материала и его использования, украшение комнаты является яркой демонстрацией элегантности и зрелищности творений Растрелли.

Теперь перейдем в Портретный зал. Он украшен белой тканью и позолоченными рамками, а также мебелью, которая была разработана Растрелли. Среди портретов находится картина Адольского «Екатерина I». Дальше идет Зеленая гостиная; здесь висит белая ткань, гипсовые и позолоченные резные украшения выполнены в стиле рококо, а потолок расписан Торелли на тему «Солдаты на отдыхе». Далее идет окрашенная в малиновый цвет комната с колоннами; за ней следует столовая Марии Федоровны. Эта комната расположена в самом центре здания.

Вернемся чуть назад, в Портретный зал, чтобы отсюда ненадолго заглянуть в личные апартаменты Марии Федоровны. Эта комната выходит окнами в парк. Гардеробная с ее голубыми стенами и окрашенный в малиновый цвет кабинет оформлены в принятом тогда в империи стиле рококо. Далее идут столовая с белыми стенами, голубая комната с величественным камином с колоннами классического стиля — и элегантная спальня с украшениями из Китая и с панелями, разрисованными узорами из маленьких цветочков.

Если же мы отправимся по дворцу в другом направлении, через Серебряный кабинет, окна которого выходят во двор, то сразу окажемся в Большом зале. Этот обширный зал, созданный по самым грандиозным проектам Растрелли, многим нравится больше, чем «Галерея зеркал» в Версале, соперником которой его замышляли. Свет освещает зал как со стороны парка, так и со стороны двора. Тринадцать пар двойных окон располагаются по всей его длине в сто сорок футов. Пространство между окнами и стены, в торце зала, закрыты привезенными из-за границы зеркалами. Зеркала окружают резные рамы в стиле рококо, выполненные Дункером и его русским помощником; позолочены же они были вездесущим Ле Принсом. В ширину зал составляет пятьдесят два фута, в высоту занимает два этажа.

Огромный потолок расписан по эскизам и под руководством Валериани и Пересинотти, но воплощен в жизнь их помощниками (чьи труды, надо сказать, прерывались призывом на военную службу). К сожалению, первоначальная роспись не сохранилась — в 1857 году ее заменила новая, совершенно неподходящая серия аллегорических изображений. Все же и сейчас совсем не трудно представить себе проходившие в этой огромной галерее последние маскарады и банкеты Елизаветы, проводимые при свете шестисот девяноста шести свечей, которые отражались в зеркалах и блестели в позолоте извилистых и массивных рам. Если в центре этого зала крикнуть, то от стен отразится отчетливое эхо; в своем воображении его можно превратить в шум церемоний и разговоры придворных.

Из Большого зала три стеклянные двери под арками ведут в первое из тех пяти помещений, которые первоначально служили приемными. Здесь когда-то многие часы стояли в очереди придворные, ожидая приема у монарха — приема, который мог и не состояться. Из пяти комнат только три остались в том виде, в каком они были задуманы, и только на одной белой, с позолоченной резьбой Дункера сохранились инициалы Елизаветы. В других комнатах они были заменены на инициалы Екатерины II или Александра I. Все три комнаты имеют французские окна, выходящие как во двор, так и в парк. На потолке первой комнаты, которую Екатерина использовала с 1765 года для маленького личного театра, нарисован отцом и сыном Градизи сюжет «Бахус и Ариадна». Вторая комната, которую называют Кавалерской столовой, претерпела сильные изменения, но в ней сохранился прежний потолок, тоже расписанный на сюжет «Бахус и Ариадна», но на сей раз кистью Валериани и Пересинотти. Третья комната, с четырьмя окнами на каждой стороне, иногда называется Бильярдной; ее потолок был расписан Иваном Вельским в 1755 году (олимпийские боги).