Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит (Никитин) Августин. Страница 92

Ширванов предложил внести из собственных средств всю необходимую для строительства храма сумму. Но смерть Анны Иоанновны, последовавшая в том же 1740 г., осложнила дальнейшую жизнь армянских общин в обеих столицах Российской империи.

Правление Елизаветы Петровны (1741–1761 гг.)

В 1740-1750-х гг. армянскую общину в Санкт-Петербурге возглавлял купец, ювелир, владелец мануфактур и судов Артемий Шериманян. В 1758 г. братья Исахановы открывают в столице одно из первых акционерных обществ в России. Так обстояли дела в экономической сфере. Но при императрице Елизавете позиции Св. Синода Русской Православной Церкви существенно укрепились, и это вскоре сказалось не лучшим образом на положении армянских общин. 8 января 1742 г. в Синоде определено: «Подать Ее императорскому величеству от Синода доношение и просить Ее императорского величества указа, не соизволит ли Ее императорское величество имеющуюся в Китае-городе (в Москве. – а. А.) армянскую церковь (только что построенную. – а. А.), яко оная не есть православная, но еретическая, диоскорова злочестия, упразднить, ибо ежели оной быть, то не безопасно, чтобы от простолюдинов не причинилось кому от армянских учителей каким-либо образом в армянскую веру какого прельщения и от того в Церкви Божией какой тщеты» [990]. Взгляд на Армянскую Церковь как на Церковь еретическую был позаимствован русскими богословами из Византии.

Это желанное для Синода распоряжение не замедлило явиться: 16 января того же 1742 г. именным указом было повелено: «Церкви армянские, кроме одной каменной в Астрахани, все, как здесь (в Петербурге. – а. А.), так и в Москве, и в Астрахани недавно построенные, упразднить и впредь позволения о строении оных не давать» [991]. Такой указ вызвал доношение Св. Синода, который был обеспокоен, как бы «не причинилось кому от армянских учителей тайным каким-либо образом в армянскую веру какого прельщения и от того в Церкви Божией какой тщеты». [992]

Таким образом, только что возрождавшееся церковное объединение армян, живших в России, и удовлетворение их духовных запросов снова ограничивалось указом 1742 г. В Петербурге запретили армянские молельные дома, в Москве чиновники Синода чуть ли не ежедневно снова и снова опечатывали армянскую церковь на Пресне.

Несмотря на такой запретительный указ, армяне, однако, не переставали настойчиво ходатайствовать о разрешении им строить церкви по примеру других инославных христиан, живших в России. Они подавали одно за другим прошения в Коллегию иностранных дел, но все просьбы их оставались без удовлетворения вследствие противодействия со стороны Синода, обыкновенно ссылавшегося в таких случаях на состоявшееся уже ранее решение – указ от 16 января 1742 г. Так, в 1745 г. Луке Ширванову отказали в достройке начатой им в Петербурге каменной церкви [993].

В 1754 г. Коллегия иностранных дел, чтобы «от всегдашних докук и прошений помянутых армян» [994] избавиться, сочла, наконец, необходимым вступиться за армян и, минуя Св. Синод, 16 марта обратилась с докладом к императрице, в котором объяснялось: «В Российской империи всех других наций людям костелы и кирхи свои, а магометанам и мечети, иметь позволено, то нужно, видится, допустить и им, армянам, свободно в том пользоваться, особливо же в рассуждении того, что по высокому намерению блаженныя памяти государя императора Петра I, они, армяне, к выезду в Россию для жития и распространения купечества через Коллегию иностранных дел нарочно призваны и в изданных тогда для такого призывания их грамотах именно включено, что Его императорское величество честной армянский народ в особливой милости содержать изволит, и как потому, так и для происходящей от купечества их государственной пользы, не безпотребно признавается к вящщему одобрению и приласканию их, армян, свободное отправление божественной службы им позволить» [995].

Но императрица Елизавета не решилась предпринять какие-либо действия по вероисповедному вопросу без согласия Св. Синода Русской Православной Церкви. Поэтому, рассмотрев представленный доклад, она повелела этот вопрос «предложить на рассмотрение Св. Синода, чтобы по рассмотрению доложено было ей о разностях веры армянской, которые отлучают ее (Армянскую Церковь. – а. А.) от Православной Греко-Российской Церкви, для решения вопроса – можно ли армянам разрешить содержание церквей для отправления службы по их закону, как прочим, живущим в России, иноверцам» [996]. Против решения Св. Синода «спросить самих армян об их верованиях» возражал архимандрит Свято-Троицкой Сергиевой Лавры Гедеон на том основании, что «армяне могут весьма хитрым образом о догматах своих представить» [997].

Таким образом, позиция Синода оставалась неизменной, отрицательной, и это повеление долгое время оставалось неисполненным. Впоследствии Коллегии иностранных дел снова приходилось защищать интересы армянских христиан, но на этом пути возникали новые препятствия, о чем свидетельствует дальнейший ход дела Л. Ширванова. 16 мая 1760 г. из Коллегии иностранных дел в адрес Св. Синода отправлено вторичное прошение, в котором снова упоминалось про «небольшую каменную церковь на дворе Ширванова, состоящем на Васильевском острову третьей линии» [998]. «Та церковь, – говорилось в письме, – каменная на дворе его, Ширванова, в пристойном месте, под надзиранием архитектора Трезини строить начата и построена сверх фундамента в вышину близ половины, но строением остановилась за тем, что в 1742 году высочайшим Ее императорского величества именным указом повелено церкви армянския, кроме одной каменной в Астрахани, все недавно построенные упразднить» [999].

Далее в письме сообщалось о трудном положении армянской общины, не имеющей духовного окормления, и о просьбе Ширванова разрешить достройку храма: «А понеже де он, Ширванов, будучи при глубокой старости, со своими домашними, так, как и другие живущие здесь армяне, не имея прибежища по своему христианскому воспитанию и закону к Церкви во всегдашнем прискорбии пребывают… и потому он, Ширванов, как для себя с домашними, так и для тех живущих здесь армян, всенижайше просит, чтобы повелено было вышеозначенную начатую на дворе его армянскую каменную церковь, которая близко половины уже построена и напрасно пропадает, достроить и службу Божию по их закону исправлять дозволить» [1000].

Это письмо в адрес Св. Синода, содержащее просьбу армянской общины, было направлено при участии графа М.И. Воронцова (1714–1767), исполнявшего в то время должность государственного канцлера (1758–1763 гг.). Письмо вскоре дополнила рекомендация, которую граф М.И. Воронцов счел нужным направить Св. Синоду: «По таким обстоятельствам видится, можно бы им, армянам, так, как и другим, в здешней империи обретающимся иностранным народам, свободное отправление службы Божией по закону их дозволить, по меньшей мере в домах их, на которых бы внешних знаков церквей не было» [1001].

Следует отметить, что эта рекомендация не являлась для Св. Синода обязательной к исполнению. Это отчетливо сознавало руководство Коллегии иностранных дел, о чем красноречиво свидетельствует черновой вариант текста рекомендации М.И. Воронцова. В черновом варианте текста письма после слова «дозволить» следовали слова: «и для того, как здесь начатую в дому Ширванова церковь строением докончить, так и в Москве в пристойном месте новую построить, а именно на Пресне, где у них кладбище мертвым бывает, а кроме того, в Китае (городе) для собрания на молитву хотя в одном доме и без церковных знаков особливые покои содержать и в них Божию службу отправлять не препятствовать». Но эти слова в черновике затем отчеркнуты красным карандашом и рядом с ними на полях другим почерком отмечено: «N.В. О построении в С.-Петербурге и Москве публичных церквей Синод, конечно, не согласится, а требовать только, чтобы отправление службы по их закону не возбранено было иметь в их домах». Согласно этой пометке, отчеркнутые слова и были заменены в окончательном варианте вставкой: «…по меньшей мере в домах их, на которых бы внешних знаков церквей не было» [1002].