Москва. Великие стройки социализма - Рогачев Алексей Вячеславович. Страница 43

Здание строилось на века, прочно и надежно. Номера второй очереди отделывались более скромно, чем в 1930-х годах, зато уровень комфорта вырос в соответствии с новыми техническими возможностями. Никто в то время и представить себе не мог, что жить «Москве» осталось всего четверть века.

«Москва» умерла. Да здравствует «Москва»?

Демократия и строительство капитализма самым гибельным образом отразилось на судьбах Москвы. С начала 1990-х годов основным критерием принятия решений во всех сферах стала не забота о городе, не удобство горожан, а возможность извлечения прибыли или просто получения хорошего «отката». В соответствии с этим деньги из городского бюджета выбрасывались на самые дикие проекты. В то же время ветшали жилые дома, гнили подземные коммуникации, приходил в упадок общественный транспорт.

Зато алчных инвесторов привлекал центр города. И не важно, какое здание стоит на облюбованном участке, главное – завладеть им. По московскому центру прокатилась волна уничтожений – Манеж, Военторг, Теплые ряды, гостиницы «Россия», «Интурист», «Минск». На месте погибших зданий иногда возникали торгово-офисные или развлекательные центры или попросту оставался пустырь.

Добрались и до «Москвы». Предложение о сносе капитального, прочного здания, представлявшего собой немалую материальную, художественную и историческую ценность, показалось настолько диким, что сначала воспринималось как неудачная и глупая шутка. Как выяснилось, напрасно. За дело взялись всерьез. Чтобы обосновать необходимость уничтожения «Москвы», была пущена в ход история о непрочности ее конструкций, будто бы сложенных из шлакоблоков, об аварийном состоянии здания. Все это было, конечно, сплошной ложью. Здание держалось на монолитном железобетонном каркасе и могло легко простоять еще сотню лет. Для повышения классности гостиницы следовало ограничиться внутренней реконструкцией номеров. Но на таком ремонте много денег не отмоешь, и «Москва» была приговорена.

Попробовали протестовать «защитники наследия», но их вялое бормотание в условиях демократии давно никто не слушает. Все же для порядка было заявлено, что новая «Москва» внешне будет выглядеть так же, как прежняя, а наиболее ценные элементы интерьеров, как, например, плафон ресторана, бережно снимут перед разборкой, а потом вернут на прежнее место. В общем, Молох капитализма проглотил очередную жертву.

20 июля 2003 года гостиницу закрыли, а с 15 сентября того же года начался демонтаж. Работы шли медленно: несмотря на разрекламированную «аварийность», стены гостиницы «Москва» ломались с трудом. Несколько раз в демонтируемом здании возникали пожары, которые, к счастью, обошлись без человеческих жертв. Лишь через год, к августу 2004 года, гостиницу полностью разобрали. В это время даже поговаривали о том, чтобы совсем отказаться от строительства нового здания, а устроить парадную площадь. Однако деньги нужно было отмывать, и в 2005 году началось строительство новой гостиницы. Генеральный подрядчик строительных работ получил кредит в 600 миллионов долларов. Строительство велось австрийской фирмой Strabag.

Помимо современно оборудованных номеров и апартаментов в новой гостинице собирались устроить конференц-зал на 800 мест, бизнес-центр, торговую галерею, подземную автостоянку, магазины, кафе, рестораны.

В 2007 году на Манежной площади появился огромный муляж «Москвы».

Вопреки обещаниям облик здания изменился. В меньшей степени это заметно на фасадах по Охотному Ряду и Манежной площади. Здесь изменения не слишком велики. Была сохранена даже асимметрия башен.

Но то, что сотворили с корпусом, выходящим на площадь Свердлова, иначе, как полным провалом, назвать нельзя. Кислая идея совместить декоративные мотивы старой «Москвы» и стоящего напротив через площадь «Метрополя» заставила проектировщиков из Моспроекта-2 украсить и без того нелепо претенциозный фасад керамическими вставками. А чтобы как-то прикрыть его вопиющее рассогласование с остальными корпусами, фасад по площади Свердлова отделили от них голыми стеклянными вставками – прием самый примитивный! Но что поделаешь, ожидать появления талантов в условиях демократии по меньшей мере наивно.

Однако самое печальное даже не это. Предполагалось, что гостиница откроется уже в 2008 году, однако и спустя три года после этого срока в пустой коробке продолжаются какие-то вяло текущие работы… По слухам, получив немалую прибыль от разборки здания (ломать – не строить, душа не болит!) и возведения коробки, инициаторы перестройки «Москвы» утратили всякий интерес к более сложным и дорогим процессам внутренней отделки.

Уничтожение «Москвы» стало для города потерей гораздо более тяжкой, чем снос Сухаревой башни, Красных ворот и разных церковок, о которых сейчас принято проливать целые потоки искусственных слез. Гостиница «Москва» была образцом настоящей архитектуры новой эпохи – времени поиска и обретения настоящего, столичного, бодрого и ясного лица города Москвы, пробуждавшейся от вековой дремоты и затхлости…

Глава 4

Дворец Советов

История проектирования и строительства Дворца Советов [117] – это настоящая эпопея, растянувшаяся на три десятка лет, увлекательная и драматичная. Захватывающие перипетии конкурсов 1930-х и 1950-х годов отразили происходившие в те годы изменения в направленности советской архитектуры. Гигантская стройка, призванная символизировать величие успехов Советской страны в мирном созидании, стала источником стратегических ресурсов в годы Великой Отечественной войны и внесла свою лепту в Победу. И хотя грандиозное здание так и не было воздвигнуто, накопленный в ходе его сооружения опыт и разработанные технологии нашли достойное применение в деле созидания лучших сооружений новой, советской Москвы.

Зарождение идеи

Мысль о сооружении Дворца Советов возникла в 1922 году, в ходе Первого съезда Советов СССР. Идея величественного здания, памятника эпохе великих свершений прозвучала в речи С.М. Кирова, произнесенной 30 декабря:

«Я думаю, что скоро потребуется для наших собраний, для наших исключительных парламентов более просторное, более широкое помещение. Я думаю, скоро мы почувствуем, что под этим огромным куполом уже не умещаются великие звуки «Интернационала». Я думаю, что скоро настанет такой момент, когда на этих скамьях не хватит места делегатам всех республик, объединенных в наш Союз. Поэтому от имени рабочих я бы предложил нашему союзному ЦИКу в ближайшее время заняться постройкой такого памятника, в котором смогли бы собираться представители труда. В этом здании, в этом дворце, который, по-моему, должен быть выстроен в столице Союза, на самой красивой и лучшей площади, там рабочий и крестьянин должны найти все, что требуется для того, чтобы расширять свой горизонт. Я думаю, что вместе с тем это здание должно являться эмблемой грядущего могущества, торжества коммунизма не только у нас, но и там, на Западе.

О нас много говорят, нас характеризуют тем, что мы с быстротою молнии стираем с лица земли дворцы банкиров, помещиков и царей. Это верно. Воздвигнем же на месте их новый дворец рабочих и трудящихся крестьян, соберем все, чем богаты советские страны, вложим все наше рабоче-крестьянское творчество в этот памятник и покажем нашим друзьям и недругам, что мы, «полуазиаты», мы, на которых до сих пор продолжают смотреть сверху вниз, способны украшать грешную землю такими памятниками, которые нашим врагам и не снились» [118].

Таким образом, с самого начала Дворец задумывался не только в качестве утилитарного сооружения для размещения органов государственного управления, но и как некий вещественный символ первого в мире социалистического государства, советской власти. Помимо этого, здание должно было стать и архитектурной доминантой города. По словам А.Г. Луначарского, Дворец задумывался не только как «вместилище необычайно многочисленных, соответственных нашей истинной демократии, народных собраний, но и для того, чтобы дать Москве некоторое завершающее здание, чтобы дать Москве – красному центру мира – зримый архитектурный центр».