Удельная. Очерки истории - Глезеров Сергей Евгеньевич. Страница 49

Врач-хирург А.П. Гусева (дочь П.А. Бадмаева), работавшая в эвакогоспитале № 64 заведующей хирургическим отделением. Фото 1943 г. Из архива Г.А. Юревич

«Память об отце была для мамы неприкосновенна, – вспоминает Татьяна Юревич. – Хотя прожили вместе они не очень долго, да и не всегда ладили. И дело было не только в том, что отец был на десять лет старше матери. По воспоминаниям, у отца был суровый, тяжелый характер.

Представители медицинского персонала эвакогоспиталя № 64. Крайняя слева – С. Юревич. Фото 1943 г.

Он был чрезвычайно требовательным, строгим, порой даже упертым. Но вместе с тем очень заботливым, и это перевешивало все его недостатки, если они и были.

С. Яковлева (в замужестве Юревич) в первый месяц войны. Июль 1941 г. Из архива Т.А. Юревич

По словам мамы, первые годы после смерти отца она не верила в случившееся и в тайне ждала, а вдруг это неправда, хотя сама же была с ним в последние минуты его жизни. Реликвии, связанные с отцом, мы всегда хранили с особым трепетом. Я и по сей день берегу многие вещи, связанные с отцом, например, книги, которые он носил с собой из госпиталя в госпиталь...

Татьяна (слева) и Софья (справа) Юревич. Фото 1950-х гг. Из архива Т. А. Юревич

Мама всю жизнь, после госпиталя, работала детским врачом. Но когда я пожелала стать врачом, то она была категорически против и настояла на своем! И я пошла учиться на инженера-электрика в Политехнический институт. В этом решении тоже сказалась память об отце. Хотя я его не помнила (да и как могла помнить: его не стало, когда мне был всего год!), его присутствие ощущалось незримо. Хотя бы потому, что отцовские трансформаторы служили мне детскими игрушками. Может быть, это тоже подтолкнуло меня к дальнейшему жизненному пути...

Анкета, фото и письмо А. Юревича

В той комнате, что мама с отцом сняли в доме на Забайкальской улице, неподалеку от госпиталя, мы с мамой прожили до 1966 года. Дом пошел под снос, и мы получили квартиру на Гражданке. Долгие годы мама была тем человеком, вокруг которого собирались бывшие сотрудники госпиталя. Очень часто встречи проходили у нас в квартире на Гражданке.

Почему так прочно сохранялось „госпитальное братство” и в дальнейшей, уже мирной жизни? Наверное, потому, что находясь в течение двух с половиной военных лет по 24 часа в сутки среди людских стонов, крови и боли, им так не хватало тепла, не только физического, но и душевного, в отношениях друг с другом. Они все стали как родные.

Удостоверение А. Юревича, выданное ему в 1941 г. за подписью военврача Лифшица и старшего политрука Казакова. Из архива Т.А. Юревич

А. Юревич. Фото 1942—1943 гг. Из архива Т.А. Юревич

Мамы не стало в 1994 году, а сегодня уже нет в живых практически никого, кто работал в том госпитале на проспекте Энгельса. И до сих пор у меня хранятся бесценные реликвии, связанные с ним, – хирургические ножницы, пузырек из-под йода, графин для воды. А еще – рисунок новгородских башен Кремля, выполненный гуашью и подаренный в 1941 году маме раненым в госпитале. Кем именно, она не запомнила, и не удивительно, ведь через ее руки прошли тысячи раненых. Скорее всего, это был новгородец. Да и неважно, на каких дорогах войны они встретились, а важно то, что этот листочек с видом родного города был самым дорогим для них обоих. При взгляде на этот рисунок даже человеку, никогда не бывавшему в Новгороде, становится как-то тепло и уютно...

Будни госпиталя № 64. Фото 1943 г. Из архива Т.А. Юревич

Хранится в домашнем архиве и смертельный осколок той войны, отнявший у меня отца, – тоже лежит как страшная реликвия. Его вынули при операции в августе 1943 года, когда отец со своей машиной подорвался на мине. Наверное, рано или поздно все это станет музейными экспонатами».

Дом, где жила семья Юревичей (сначала числился по Костромскому проспекту, № 51, потом № 41, потом стал № 9 по Забайкальской улице). Фото 1964 г. Из архива Т.А. Юревич

Военный парад на проспекте Энгельса. 9 мая 1965 г. Из архива Т.А. Юревич

Сегодня кроме школьного завода «Максим» в старом здании на углу проспекта Энгельса и улицы Рашетова расположены торговые и коммерческие заведения. В нынешней Удельной не так много построек, переживших войну. Каждая из них несет частицу исторической памяти. И потому было бы, пожалуй, очень важно отметить здание бывшей школы мемориальной доской, напоминающей об удельнинской истории блокадной поры.

Объектом стратегической важности являлся в те годы парк Сосновка. Когда началась война, здесь разместились воинские части. Были вырыты многочисленные траншеи, окопы и котлованы – их следы сохранились по сию пору. И в наши дни на территории Сосновского парка иногда находят боеприпасы военного времени.

На территории нынешнего мототрека находился специальный питомник, куда в начале войны, когда объявили «всеобщую собачью мобилизацию», ленинградцы отдавали своих четвероногих друзей. Здесь собак учили премудростям связного дела.

В самом Сосновском лесопарке осенью 1941 года появился фронтовой аэродром. Это было связано с тем, что после того как Ленинград попал в осаду, все крупные военные аэродромы оказались у противника, и Ленинграду срочно требовались новые аэродромы для базирования военной авиации. Поэтому за короткое время служба аэродромного строительства ВВС Ленинградского фронта за сентябрь—ноябрь построила 16 новых аэродромов, из них 12 в пригородной зоне Ленинграда и 4 на Волховском фронте.

Фронтовой аэродром в Сосновке строили инженерно-строительный батальон и отряд «стройармейцев», состоявший из мобилизованных девушек. Посреди соснового леса расчистили площадку, разровняли и утрамбовали землю для взлетно-посадочной полосы. По окраинам полосы в лесу построили укрытия для самолетов, землянки для летнего состава и склады горючего и боеприпасов.

Строился аэродром с сентября по декабрь 1941 года, а уже в первые дни 1942 года на него садились большие грузовые самолеты с продовольствием для населения и фронта.

«Ухоженного красивого соснового лесопарка тогда еще не было, – вспоминает Лидия Павловна Анисимова. – Напротив Ольгинского водоема было широкое летное поле, там стояли самолеты. По одну сторону, в лесопарке, стояли танки [35], по другую сторону находились всевозможные службы, обеспечивающие обслуживание самолетов и аэродрома, а в нашем и близлежащих домах располагались летчики. Мы, дети, очень радовались вот такому окружению, боготворили их, но и летчики нас тоже баловали, зная, как нам тяжело живется. Они поддерживали нас какими-то необыкновенными лакомствами. Только спустя некоторое время мы узнали, что это были пайки тех летчиков, которые не вернулись с задания. Но мы не понимали всей трагической сути подарков: мы были просто дети».