Глубокий сон (Вечный сон) - Чэндлер Раймонд. Страница 13

– А это можно как-то устроить?

Она рассмеялась резко и коротко, повернулась к двери и, еще раз обернувшись на пороге, холодно произнесла:

– Вы самый холоднокровный мужчина, какого я когда-либо встречала, Марлоу. А может, я могу называть вас Филом?

– Конечно.

– А вы зовите меня Вивиан.

– Благодарю вас, миссис Риган.

– А, чтоб вас черти побрали, Марлоу!

Она вышла, больше уже не обернувшись.

Я позволил захлопнуться двери и стоял, держась за дверную ручку и глядя на свою руку. Лицо у меня слегка пылало. Подойдя к столику, я убрал бутылку с виски, тщательно сполоснул оба стаканчика и тоже спрятал их. Затем снял шляпу с телефона, соединился с уголовным отделом и попросил к телефону Берни Ольса. Оказалось, что он как раз возвратился в свою келью. – Я оставил старого генерала в покое, – сказал он. – Лакей обещал, что или он сам, или которая-нибудь из дочерей скажут ему о том, что произошло. Этот Оуэн Тэйлор жил над гаражом. Я просмотрел его имущество. У него родители в Дубьюке в штате Айова. Я позвонил шерифу в городке, где живут его родители. Стернвуды готовы взять на себя все расходы, связанные с похоронами.

– Это самоубийство? – спросил я.

– Трудно сказать. – Он не оставил никакой записки. Машину взял самовольно. Все были вчера дома, кроме миссис Риган. Она была в Лас-Олиндес с одним игроком по имени Ларри Кобб. Я проверил это. У меня там есть один знакомый крупье.

– Вы должны как-то прикрыть эту пещеру азарта, – сказал я.

– Что я могу сделать при действующем в нашем штате синдикате? Не будьте ребенком, Марлоу. Меня беспокоит этот синяк на голове парня. Наверняка вы и здесь не можете мне помочь, Марлоу?

Я был доволен, что он именно так говорил со мной. По крайней мере я мог сказать «нет», не солгав. Мы попрощались и я покинул свое бюро. Я купил все три дневных газеты и взял такси, чтобы поехать к зданию суда и взять со стоянки свою машину. Ни в одной газете не было ни слова о Гейгере. Я снова углубился в его голубую книжечку. Увы, шифр был непонятен для меня так же, как и в прошлую ночь.

Глава 12

Деревья вокруг Лэйверн-террас после дождя были свежи и зелены. В лучах прохладного послеполуденного солнца я видел вершину холма и ведущую вниз лестницу, по которой, сделав три выстрела, в темноте сбежал убийца. Два маленьких домика стояли на улице, проходящей немного ниже Лэйверн-террас. Может быть, кто-нибудь из их жильцов слышал эти выстрелы. Возле дома Гейгера и в его окрестностях абсолютно ничего не происходило. Живая изгородь спокойно зеленела, а гонтовая крыша все еще была влажной. Я медленно ехал по улице, и мне не давала покоя одна мысль. Прошлой ночью я не обшарил гараж Гейгера. В принципе я не очень-то старался отыскать труп Гейгера, исподтишка вынесенный кем-то, ибо тогда связал бы себе руки. Затащить труп в гараж, уложить его в машину Гейгера и вывезти в какой-нибудь пустынный старый овраг в окрестностях Лос-Анджелеса – это был бы лучший способ замять дело на много дней и даже недель. Были только две проблемы: ключи к машине и их дубликат. Это должно несколько сузить круг подозреваемых, особенно, если принять во внимание, что личные ключи Гейгера находились в моем кармане, когда все это происходило.

У меня не было возможности осмотреть гараж. Дверь была закрыта и на ней висел замок, а кроме того, что-то пошевеливалось в живой изгороди, когда я подъехал ближе. Женщина в плаще в бело-зеленую клетку и с маленькой шляпкой на мягких светлых волосах показалась среди лабиринта растений и стала, глядя на машину широко раскрытыми глазами, как будто не слышала, как я въезжал в гору. Потом она резко повернулась и отбежала назад, исчезнув из поля зрения. Это была, естественно, Кармен Стернвуд.

Я проехал вдоль улицы, припарковал машину и пешком вернулся к дому. Среди бела дня это было демаскирующее и опасное мероприятие, но приходилось рисковать. Я прошел через отверстие в живой изгороди.

Она стояла, молчаливая и прямая, перед запертой входной дверью. А увидев меня, медленно поднесла ко рту и прикусила этот свой комичный палец. Под глазами у нее были синие круги, лицо бледное, измученное.

Она неуверенно улыбнулась и сказала тонким, ломким голосом: – Хэлло. Что?.. – и снова принялась грызть ноготь.

– Вы помните меня? – спросил я. – Догхауз Рейли, человек, который вырос чересчур высоким. Вы помните?

Она кивнула и по ее лицу скользнула мимолетная судорожная улыбка.

– Попробуем войти вместе, – предложил я. – У меня есть ключ. Здорово? – Что...

Что?..

Я отодвинул ее в сторону, сунул ключ в замок, отпер дверь и втолкнул ее внутрь. Запер дверь и постоял, прислушиваясь. При дневном свете комната выглядела ужасно. Китайское барахло на стенах, ковер, претенциозные лампы, мебель, безвкусно подобранная феерия красок, «индейский тотем», флакон с эфиром и опиумом – все это при дневном свете имело неприятный привкус только что закончившегося приема в поликлинике.

Мы стояли и молча глядели друг на друга. Девушка пыталась сохранить легкую улыбку на лице, но лицо ее было чересчур измучено, чтобы заставить его улыбаться. Я не сводил с нее глаз. Улыбка исчезла, как вода в песке. Под одурманенными, отупевшими и пустыми глазами я видел бледную, неприятно зернистую кожу. Белесый язык облизывал уголки губ. Красивая, плохо воспитанная и не очень умная девчонка, слишком далеко зашедшая по пути нравственного падения и никем не остановленная. К чертовой матери всех этих богачей! Они вызывали у меня отвращение. Я покрутил в пальцах сигарету, отодвинул в сторону несколько книжек на черном столе и сел на его край. Закурил, выпустил облачко дыма и принялся молча созерцать как она грызет большой палец, на время оставив в стороне всякую деятельность. Кармен стояла передо мной, как нашалившая ученица перед учителем.

– Что вы здесь делаете? – наконец спросил я.

Она начала теребить свой плащ и ничего не ответила.

– Что вы помните из того, что было этой ночью?

На этот раз она ответила. В ее глазах загорелись хитрые лисьи искорки.

– Помню? О чем? Этой ночью я была больна. Я была дома. – Она произнесла это осторожно, горловым голосом, так что я едва услышал ее.

– Как бы не так! Черта с два вы были! Глаза ее блеснули, но тут же погасли. – Прежде чем я забрал вас домой, вы были здесь. Сидели в этом кресле, – я показал ей, – на оранжевой шали. И вы хорошо помните это.

Медленный румянец заливал ей шею. Я удивился. Она еще могла краснеть. Что-то вроде проблеска добродетели. Она сосредоточенно грызла палец.

– Вы...

Были там... – прошептала она наконец.

– Я. Как много вы запомнили?

– Вы из полиции? – неуверенно спросила она.

– Нет. Я друг вашего отца.

– Вы не полицейский?

– Нет.

Она издала легкий вздох облегчения.

– Чего вы хотите?

– Кто его убил?

Плечи ее задрожали, но лицо осталось неподвижным. Она спросила:

– Кто еще...

Знает?

– Про Гейгера? Не знаю. Во всяком случае не полиция, иначе она бы уже хозяйничала здесь. Может, Джо Броуди.

Это был выстрел наугад, но он попал в цель. Она заскулила.

– Джо Броуди? Его?

Мы оба замолчали. Я курил сигарету, а она грызла палец.

– Ради бога, не стройте из себя такую умную, – сказал я. – Это похоже на сцену из плохого старомодного романа. Его застрелил Броуди?

– Застрелил? Кого?

– Боже праведный! – сказал я.

Она обиделась на меня. Ее подбородок слегка опустился.

– Да, – сказала она торжественно. – Это сделал Джо.

– Зачем?

– Этого я не знаю, – она тряхнула головой, словно пытаясь убедить саму себя, что не знает.

– Вы часто встречались с ним в последнее время?

Ее руки, наконец, потихоньку заскользили вниз и сплелись там в маленький узелок.

– Раз или два. Я его ненавижу.

– Значит, вы знаете, где он живет?

– Да.

– И вы уже ничуть не любите его?

– Я ненавижу его!