История Авиации 2004 05 - Журнал История авиации. Страница 11

Разбирая прошедшие события, Алексей Владимирович перечислил преимущества гидроавиации, действовавшей в тот период в составе погранвойск на Камчатке:

— это быстрота доставки и мобильность боевого вооружения в нужное место и в требуемом направлении;

— отсутствие на боевых кораблях вероятного противника современной зенитной артиллерии;

— возможность малым, сравнительно дешевым вооружением подавить дорогостоящие, слабоманевренные и тихоходные морские цели;

— регулярное проведение воздушных разведок и своевременное выявление скрывающегося потенциального нарушителя государственных границ в укромных местах побережья, в заливах и заливчиках.

С этого периода стали активно создаваться маневренные группы из состава погранотряда с целью всё более широкого охвата территории Камчатского полуострова. Действовать им приходилось в летнее время на лошадях и катерах, а зимой на собачьих рряжках. Пограничники оперативно маневрировали вдоль побережья и вдали от берегов. Одновременно с поисками японских передовых баз и пунктов первичной переработки незаконно добываемой добычи, велись поиски удобных мест для базирования не только маневренных групп, но и возможностей приводнения гидросамолетов в тех местах с целью переброски туда личного состава, техники и продовольствия.

Аналогичные поиски велись не только с суши и моря, но и с воздуха силами экипажей авиаэскадрильи. В одном из таких полётов, имевших место 9 сентября 1934 г., участвовал и Алексей Владимирович. В тот день экипаж А.В.Кувшинникова в составе командира отряда Ильи Николаевича Мустыгина (он же второй пилот и штурман) и борттехника Федора Баранова получил задание обследовать Курильское озеро, не долетая нескольких километров до мыса Лопатка, и оценить его возможности для временного базирования гидроавиации.

Подлетев к Курильскому озеру и сделав его облет, определили, что восточный берег высокий, скалистый, и у его подножия сильное волнение. Противоположный западный берег отлогий, и водная поверхность спокойная. Алексей Владимирович принял решение садиться и повел машину на посадку. Неожиданно получает записку от Мустыгина: «Леша! Если не уверен, то не садись.» Общение во время полета с экипажем происходило только по пневматической системе связи письменно из-за сильного шума от работающего мотора. Переговариваться было просто невозможно. Мустыгин был за старшего. Но решение летчиком принято, самолет уже снижался по посадочной траектории. Мустыгин хорошо знал своего товарища и был уверен, что Кувшинников на рожон не полезет. Алексей Владимирович спокойно произвел аккуратную посадку и стал подруливать к пологому песчаному западному берегу на самых малых оборотах, чтобы летающую лодку не вынесло на песчаный плес, где могли быть камни, которые легко могли повредить днище.

Берег был хорошо виден, песчаный, пологий, вода прозрачная, ветер встречный, слабый. Решения выскакивать на плес не было. Слегка прикоснувшись к берегу днищем, механик тут же выбросил якорь, но промахнулся и выбросил не на берег, а в воду недалеко от берега, а сам выскочил без команды на песок. Казалось бы, якорь должен уцепиться за дно и остановить машину. Но фал якоря натянулся и лопнул. Сказалась двойная оплошность механика Федора Баранова: моторист выскочил без команды на берег, и, главное, его невнимательное обращение к сохранности фала. Фал, вероятно, долгое время находился в сыром состоянии, своевременно не просушивался, периодически не проверялся на прочность, и результат сказался — фал сопрел, и в ответственный момент лопнул. Выскакивая на берег, механик выключил мотор, самолет оказался без движения. Ветер с берега, хотя и не сильный, но стал отгонять гидросамолет к восточному скалистому берегу к месту явной гибели, где он мог разбиться в щепки. Этого допустить было нельзя.

Мгновенно оценив обстановку, Алексей Владимирович заметил по курсу дрейфа небольшой островок, поросший кустарником, и приложил старания, чтобы приблизиться к нему. Переложив рули и попросив Мустыгина весом своего тела загрузить правый подкрыльный поплавок, сам он перебрался на консоль. Этим завершился маневр, добрались до островка, и тут же Кувшинников спрыгнул в воду и за хвостовое оперение остановил дрейф самолета. Примеру Кувшинникова последовал Мустыгин, и они вдвоем по мелководью дотолкали самолет до техника, который, взобравшись в самолет, запустил двигатель. Все мокрые, обдуваемые встречным потоком холодного осеннего ветра, стуча зубами и дрожа всем телом, с трудом удерживая самолет, как по кочкам, долетели до дома.

Крепкий молодой организм, чувство исполненного долга и эмоциональный подъем не позволили им всем простыть и заболеть. После описанного случая в эскадрилье стало общепризнанным, что летчик является основной фигурой и без ведома его покидать самолет запрещается. Не рекомендуется давать советы летчику в момент приводнения. Все разборы полета после.

Поучительных случаев в авиации очень много, и все они ответственные. Однажды ранней весной 2 апреля 1935 г. экипажи Кузнецова и Кувшинникова получили задание на двух машинах лететь из Халактырки в поселок Ключи. У Кузнецова за штурмана был командир отряда И.Н. Мустыгин. Задача была доставить командира погранотряда А.П. Льва и его начальника штаба в поселок Ключи, где располагалась отдаленная маневренная группа, и вернуться обратно.

Дни стояли чудесные, солнце уже приятно пригревало. Поселок Ключи находился на реке Камчатка, недалеко от устья и в ложбине Ключевского вулкана, и в этом месте под воздействием солнечного тепла снег стал быстро рыхлел. Через три дня все дела были закончены, и все стали готовиться в обратную дорогу. Поскольку у Кузнецова штурманом был Мустыгин, то по старшинству следовало ему взлетать первым. Однако на глазах всех собравшихся гидросамолет взлететь не смог. Перед лыжами образовывался снежный вал, который лыжи подмять не могли. Самолет Кузнецова сделал одну за другой несколько отчаянных попыток и не смог взлететь. Мотор перегревался. Могло не хватить на обратную дорогу горючего. Оставаться и ждать, пока «вскроется» река? Но тогда надо будет снимать лыжи, спускать самолет на воду. Уйдет много времени. Начальству же необходимо было своевременно быть в Петропавловске. Что делать? Собрали совет. Заслушали каждого. Дошла очередь и до Кувшинникова. Алексей Владимирович предложил на полосе взлета провести вечером строевое занятие и этим утоптать снег, а утром взлетать. Начальнику погранотряда А.П.Льву предложение понравилось. Наутро оба самолета спокойно взлетели. С этого момента Кувшинникову стали поручаться полеты с руководством города, области и погранотряда.

Эскадрилья летала много. Работы хватало. Но летчики все были молоды, и им было необходимо расслабляться и освобождаться от накопившихся эмоций. И мудрый Пармичев хорошо это осознавал. Поэтому в июне 1934 г., созвав весь личный состав, он коротко сказал: «Хотите иметь стадион? Он очень вам необходим, а мне еще нужна площадка для построения личного состава. Наши желания обоюдны!» И он указал место перед жилыми домами экипажа. Его надо было выровнять, обиходить и превратить в стадион. Все дружно одобрили это предложение.

Алексей Владимирович отмечает, что никого силком не тащили. Люди работали с огромным энтузиазмом. Особенно много было земляных работ по расчистке отведенного участка. В середине августа состоялся первый матч летчиков и технического персонала. Ликования было много — коллектив получал удовольствие. Позже появились команды моряков и сборная города.

Пармичев очень хорошо понимал и чувствовал нужды своих подчиненных. Он был талантливым организатором и прозорливым командиром. Все он выполнял как-то легко и сноровисто. От него всегда веяло уверенностью и спокойствием. Никто не помнил, повышал ли он голос. Интонация голоса была всегда ровная, спокойная. В нем сочетался талант летчика и организатора. Все в него глубоко верили.

В сердечности его натуры был уверен и Алексей Владимирович. Когда отец подошел к нему и спросил о возможности получения отпуска с выездом в г. Рыбинск, Пармичев задал ему один вопрос: «Очень нужно?». «Да!». «Пиши заявление!». Так в 1934 г. Алексей Владимирович оказался в Рыбинске, где судьба свела его с будущей женой и моей матерью — Антониной Константиновной. Врак оказался счастливым, но жизнь преподносила различные сюрпризы и не далеко не всегда радостные.