Наконец пришла любовь - Бэлоу Мэри. Страница 36

– Какой ужас! – поразилась Маргарет. Она всегда считала мужчин, избивающих жен, самыми гнусными из смертных. – И вы увезли ее?

– Не сразу, – сказал он. – Было очевидно, что до меня она ни с кем этим не делилась и что она чрезвычайно испугалась собственной откровенности, как только облегчила душу. Она во всем винила себя, главным образом в том, что она плохая жена, неспособная доставить удовольствие мужу. Когда я предложил серьезно поговорить с Тернером насчет нее, она чуть не упала в обморок от ужаса. Несколько недель, последовавших за этим, она избегала меня, пока не наступил вечер накануне моей свадьбы. Она пришла ко мне домой, одна, тайком, что было крайне неприлично и опасно, как вы, наверное, понимаете. Но она была в отчаянии, и ей было не к кому обратиться. Она говорила, что покончит с собой, и я ей поверил. Я по-прежнему верю, что она сделала бы это. А если нет, то рано или поздно Тернер сделал бы это за нее. И я совершил то, что считал единственно возможным. Я увез ее, пообещав, что никогда не расскажу ее историю ни одной живой душе. Сегодня вечером я нарушил это обещание. Возможно, вы никогда не выйдете за меня замуж, Мэгги. Собственно, это было бы только разумно с вашей стороны. Но я надеюсь, что то, что я рассказал вам, останется между нами.

Маргарет вдруг осознала, что она крепко, до боли прикусила нижнюю губу.

– Но люди должны знать, – сказала она. – Они должны знать, что вы не тот негодяй, которым считаетесь.

– Почему же? – возразил он. – Муж властен над жизнью и смертью своей жены, Мэгги. Он имеет право, а некоторые скажут, что и обязанность, исправлять ее и наказывать, как он считает нужным. Никакой другой мужчина, не являющийся ее отцом или братом, не имеет права вмешиваться. Такова позиция и церкви, и государства. Я именно негодяй, которым меня все считают, хотя, возможно, не совсем обычный.

Маргарет глубоко втянула в грудь воздух.

– Почему, – спросила она, – он не преследовал вас?

– Потому что он трус, – ответил он, – как это обычно бывает с тиранами. И возможно, потому что мы очень тщательно скрывались почти пять лет, до ее смерти. Он мог бы увезти ее домой, если бы нашел. И церковь, и закон были бы на его стороне. Я не смог бы ничего сделать, чтобы помешать ему. Он бы убил ее, Мэгги. У меня нет сомнений в этом. Печально, но она сделала это за него. Она не лишила себя жизни в буквальном смысле этого слова, но она отказалась бороться за нее, когда простудилась и заболела. Она просто истаяла. Он убил в ней веру в себя. А когда человек не верит, что в нем есть что-то хорошее, ему незачем жить, он считает себя недостойным даже того малого, что у него осталось. Я не стану извиняться перед мужчиной, который практически убил женщину, чья вина состояла только в моральной и эмоциональной неспособности бороться с жестокостью и несправедливостью.

Вздохнув, Маргарет сделала несколько шагов к нему, пока не подошла вплотную. Он опустил руки, которые держал скрещенными на груди, а она прижалась лбом к его плечу и мгновенно почувствовала тепло. Она действовала интуитивно, не задумываясь о приличиях, ощущая потребность в его человеческом тепле, и уступила этой потребности – как Лора пять лет назад.

– Теперь я понимаю, – сказала она, – почему я не смогла отвергнуть вас, несмотря на все свидетельства и единодушное мнение всех, кого я знала. Бывают моменты, когда следует доверять собственной интуиции. Я не смогла убедить себя, что вы плохой человек.

– Но я плохой человек, – возразил он. – Нет закона, ни человеческого, ни божеского, который оправдал бы то, что я сделал, Мэгги. Жена является собственностью мужа, и он может распоряжаться ею, как найдет нужным.

– Какая чепуха! – воскликнула она, не поднимая головы.

– Как это часто бывает с законами, – усмехнулся он. – Но это единственное, что цементирует общество и предотвращает полный хаос. Остается только надеяться, что мы сможем постепенно изменить законы таким образом, чтобы они отражали истинную мораль и права всех – включая женщин, бедняков и даже животных. Но я не думаю, что это случится скоро, если вообще случится. То, что я сделал, неправильно, Мэгги. Плохо.

– Тогда возблагодарим небеса, – сказала Маргарет, подняв голову, – за несовершенство этого мира. Он гораздо сложнее, чем черно-белая картинка. Какое глубокое наблюдение, не правда ли? Как будто никто не замечал этого раньше.

Впрочем, он еще не все объяснил, вдруг вспомнила она.

– А как же мисс Тернер? – спросила она. – Брошенная накануне свадьбы, она оказалась жертвой унижения и сердечной раны.

– Она была единственной, с кем я поделился тем, что узнал от Лоры, – сказал он, – еще до того, как дал ей обещание никому не рассказывать. Помнится, я опасался, что Кэролайн подверглась такому же обращению со стороны брата. Я был готов вышибить из него душу, окажись это так. Но нет, она не страдала от его нрава, хотя и знала о Лоре, и довольно энергично защищала Тернера. Если бы Лора не доводила его, заявила она, он не стал бы ее наказывать. На следующий день после этого разговора Лора снова занемогла и оставалась вдали от глаз публики более недели, даже дольше, чем обычно. Полагаю, я стал причиной одного из самых жестоких избиений в ее жизни, поговорив с Кэролайн. Так что у Лоры были веские основания просить меня хранить молчание.

– Мисс Тернер рассказала все брату? – уточнила Маргарет, хотя в этом не было необходимости.

– И вас удивляет, – спросил он вместо ответа, – что я быстро избавился от любви к ней, Мэгги?

Нет, ее это не удивляло.

Она снова прижалась лбом к его плечу и закрыла глаза. Мимо них с грохотом проследовала карета, запряженная четверкой лошадей.

– Пожалуй, – сказала она, когда стук колес затих, – мне следует выйти за вас замуж.

Его руки легли ей на талию.

– Потому что вы прониклись жалостью ко мне? – поинтересовался он.

– Потому что вы вызываете какие угодно чувства, только не жалость, – парировала она. – Вам нужен душевный покой, лорд Шерингфорд. Мне тоже.

– Душевный покой, – повторил он. – Я уже забыл, что это такое. И вы полагаете, что брак принесет мне душевный покой, Мэгги?

– Жизнь в Вудбайн-Парке принесет, – ответила она. – Но к несчастью для вас, это может быть достигнуто только через брак со мной – или с кем-нибудь еще, кого вы сможете найти за оставшуюся неделю. Хотя я больше подойду вам, чем какая-нибудь другая. Я знаю правду, что позволяет мне уважать вас и даже восхищаться вами.

Он вздохнул и обнял ее за талию.

– Не делайте ошибки, полагая, будто теперь вы знаете меня лучше, чем раньше, – сказал он. – Вы всего лишь узнали еще несколько фактов.

– О, тут вы не правы, – возразила Маргарет, обвив его руками, насколько это позволяло дерево, к которому он прислонялся. – Я узнала больше, чем несколько фактов. Я узнала вас. По крайней мере я продвинулась в этом направлении.

– И вы верите, что я могу принести душевный покой вам? – Она почувствовала, как он прижался щекой к ее макушке. – Или что это сделает Вудбайн?

– Не знаю, – отозвалась она. – Мы не знаем будущего. Придется рискнуть.

Она оторвала голову от его плеча и посмотрела ему в глаза.

– Это рискованное решение, Мэгги, – сказал он. – Свет всегда будет презирать меня и вас тоже, если вы выйдете за меня замуж.

Маргарет улыбнулась.

– Вы так старались убедить меня выйти за вас, – фыркнула она. – А теперь пытаетесь отговорить?

Он откинул голову на ствол дерева и закрыл глаза.

– От реальности не уйдешь, не правда ли? – сказал он. – В течение нескольких дней – двух или трех? Я сбился со счету. В общем, в течение нескольких дней я был готов на все, лишь бы предотвратить потерю Вудбайна. А теперь, когда то, чего я хотел, казалось бы, достигнуто, пришло понимание, что я могу сделать это только ценой счастья другого, ни в чем не повинного человека.

– Вы считаете, – сказала она, – что я буду несчастлива, став вашей женой?

– А как может быть иначе? – произнес он, не открывая глаз. – Мы знакомы три или четыре дня. Это слишком короткий срок. Я хочу жениться на вас только из меркантильных соображений. Вы мне нравитесь, хотя я пришел к этому выводу только сегодня вечером. Я не люблю вас. Как я могу? Я не знаю вас и давно не питаю иллюзий относительно романтической любви. И вы не знаете меня. Вы жили размеренной приличной жизнью в кругу любящей семьи. Вы всегда пользовались уважением. Возможно, вы все еще любите мужчину, который обидел вас. Выйдя за меня, вы ступите на зыбкую почву, да еще в компании с отверженным.