Венецианский маскарад - Гордон Люси. Страница 4

На пристани лодочник помог Далси выбраться на берег. Короткий путь до гостиницы превратился для молодой женщины в величественное шествие: она гордо вышагивала впереди, а за ней цепочкой двигались носильщики с багажом.

— Для вас забронирован люкс, — объявил ей служащий регистратуры.

— Люкс? — переспросила Далси с испугом. — Вы уверены?

Никакой ошибки не было. Ее отвели на третий этаж, где двойная позолоченная дверь была уже гостеприимно распахнута. Зайдя в свои шикарные апартаменты, Далси огляделась комната выглядела как жилище какой-нибудь императрицы: мебель восемнадцатого века, на стене портрет молодой и красивой Елизаветы Австрийской, нарисованный в те времена, когда Венеция являлась провинцией Австрии.

Кровать в спальне была так широка, что на ней спокойно уместилось бы четыре человека. Далси глубоко вздохнула, пораженная таким великолепием.

Появившаяся горничная принялась распаковывать багаж. Далси вовремя вспомнила напутствие Роско «слегка сорить деньгами» и дала такие чаевые, что девушка, привыкшая, казалось бы, к тому, что в этой гостинице скупых людей не бывает, удивленно вскинула брови.

Когда Далси осталась одна, она присела на кровать и несколько минут сидела молча, с грустью думая о том, что ей придется жить в этой гостинице одной, хотя она могла бы въехать сюда счастливой новобрачной.

Перед глазами сразу возник образ Саймона, и сердце сжалось от боли. Ее неудачливый жених почему-то решил, что леди Далси Мэддокс, дочка лорда Мэддокса, должна обладать внушительным состоянием, и принялся за ней ухаживать, окружив ее любовью и заботой. Но чувства его оказались не крепче мыльного пузыря.

Саймон, не задумываясь, тратил на Далси деньги, но, как потом выяснилось, все покупал в кредит. Вначале ее не заботила мысль о деньгах, она думала только о его любви, но, увы, любовь оказалась на самом деле всего лишь иллюзией.

Как-то вечером, сидя в ресторане, Саймон показал ей рекламный проспект гостиницы «Витторио» и со сладкой улыбочкой сказал:

— В этой гостинице я зарезервировал нам номер люкс на свадебное путешествие.

— Но это же будет стоить целое состояние! — воскликнула Далси.

— Ну и что? — спокойно спросил Саймон. — Деньги на то и существуют, чтобы их тратить.

Далси попыталась переубедить его:

— Ты можешь немного поэкономить. Деньги ведь не самое главное в жизни.

Саймон насмешливо улыбнулся в ответ:

— Не самое главное, но без них никуда.

И тут у Далси невольно вырвалось (ее до сих пор мучило воспоминание о последовавшей за этим неприятной сцене):

— Надеюсь, ты не думаешь, что я выхожу за тебя замуж из-за денег. Мне нужен ты, а не твои деньги. Если бы ты был так же беден, как и я, это не изменило бы моего решения.

В глазах Саймона мелькнуло беспокойство, и от него вдруг повеяло каким-то страшным холодом.

— Что за шутки? — резко спросил он. — Леди Далси Мэддокс и бедность — все это как-то не вяжется между собой.

— Титул и деньги — разные вещи. У меня за душой нет ни гроша.

— Я слышал, твой дедушка спустил на скачках двести тысяч долларов за один день.

— Это правда. Мой отец жил точно так же. Именно поэтому мы и разорились.

— Но у тебя же остались ценные бумаги! Все это знают. — Саймон никак не мог поверить в свое фиаско.

Перед Далси уже тогда могла открыться правда, но молодая женщина постаралась не заметить ее.

— Разве я похожа на человека, сидящего на куче золота? — спросила она.

Саймон долго еще не мог поверить в столь неприятный для себя поворот дел, а когда Далси все же удалось убедить своего возлюбленного в том, что она не шутит, он быстро вытащил из кармана кредитную карточку и бросил ее на стол перед молодой женщиной с горькими словами:

— Ты знаешь, сколько я потратил на тебя денег? И ради чего? Все, с меня довольно! Я ухожу!

Он бросился вон из ресторана, даже не заплатив за ужин. Больше Саймона она никогда не видела.

* * *

Далси постаралась прогнать прочь неприятные воспоминания. Ей надо взять себя в руки. У нее есть важное дело, и им нужно начать заниматься без промедления.

Она направилась в ванную комнату и стала думать, что ей надеть на первый раз. Остановилась на оранжевом шелковом платье, которое дополнил золотой кулон. Кроме того, Далси вдела в уши золотые серьги, а на ноги надела позолоченные туфельки. Возможно, с золотом она переборщила, но ей ведь надо произвести впечатление.

Закончив одеваться, Далси бросила последний взгляд на фотографию, которую ей вручил Роско. Она постаралась запомнить до мельчайших подробностей лицо человека, играющего на мандолине. Да, он улыбался Дженни весьма сладкой улыбкой. Каков негодяй! Все мужчины из одного теста сделаны!

Конечно, найти в Венеции какого-то гондольера было делом нелегким, но Далси уже разработала план действий. Узнав, что по Большому каналу постоянно курсируют небольшие суденышки для туристов, она села на одно из них, выбрав место на самом носу, и, вооружившись мощным биноклем, начала поиск коварного незнакомца, обманывающего легковерных девушек.

Битых два часа проплавав по каналу и не продвинувшись ни шаг в своем расследовании, Далси уже была почти готова сдаться и отложить поиск до завтра, когда внезапно увидела того, кого искала. Попросив высадить ее на берег, она бросилась к мостику над небольшим отводным канальчиком, куда, как ей показалось, сворачивал нужный ей гондольер, и стала ждать. Вскоре невдалеке действительно показалась гондола, но лица гребца видно не было, его скрывала широкая соломенная шляпа. Далси с нетерпением смотрела, как лодка медленно приближается к мосту.

Подними голову, негодяй, умоляла она про себя мужчину, взгляни на меня.

Гондола уже почти поравнялась с мостом, еще один момент — и было бы поздно. В порыве отчаяния Далси сдернула с ноги туфельку и бросила ее вниз. Описав небольшую дугу, она приземлилась точно на шляпу гондольера, сбила ее, а затем упала на дно лодки.

Гребец поднял голову, и Далси увидела лицо человека, игравшего на мандолине, ради которого она и прилетела в Венецию. Его искрящиеся голубые глаза смотрели прямо на Далси, а на губах заиграла улыбка. Все в нем притягивало молодую женщину, и внезапно она поняла, что улыбается ему в ответ.

— Buon giorno, bella signorina, — вдруг услышала она.

Глава вторая

Не успел гондольер произнести эти слова, как снова исчез из поля видимости Далси: его лодка проплывала под мостом. Молодая женщина бросилась к другой стороне моста и увидела, что гондола повернула к берегу. Вытащив из сумочки фотографию, Далси быстро взглянула на нее — да, это в самом деле был тот самый мужчина, что, улыбаясь Дженни, играл на мандолине.

Слава богу, у него не оказалось пассажира, подумала Далси. Прихрамывая, она спустилась с моста и направилась к тому месту, где остановилась гондола.

— Простите меня, — как можно более доброжелательно произнесла молодая женщина. — Я сделала резкое движение ногой, и туфелька упала… прямо вам на голову. Я очень надеюсь, что не сделала вам больно.

Гвидо, а это был именно он, усмехнулся, протягивая ее туфельку с высоченным каблуком.

— Вы сделали мне больно, очень больно. Правда, болит у меня не голова, а… — Гвидо галантно поклонился Далси, приложив руку к сердцу.

Ничего другого она от этого венецианского соблазнителя и не ждала.

А он сошел с лодки и сел на одну из ступенек причала.

— Садитесь, — предложил Гвидо. — Я надену вам туфельку.

Далси присела и тотчас же почувствовала, как теплые пальцы мужчины обхватили ее лодыжку. Секунда — и туфелька снова обхватывала ногу Далси.

— Спасибо вам, Федерико, — поблагодарила она. Он слегка вздрогнул.

— Федерико?

— Это написано здесь, — прервала его Далси, указав на воротничок рубашки Гвидо.

— Да-да, конечно, — поспешно согласился он. У Федерико и отец, и два дяди, и два брата работали, как и он сам, гондольерами, и его мать, чтобы не было неразберихи, вышивала на их белых рубашках имена. Гвидо подумал, что нужно сказать сидящей перед ним женщине, как его зовут на самом деле, но, когда он взглянул в ее слегка насмешливые глаза, его мысли приняли совсем другое направление. Не все ли равно, как его зовут?