Линия ангелов - Флакс Фелиция. Страница 11

— Вы собираетесь со мной драться, мисс Шеритон? — мягко уточнил он.

От его по-кошачьи бархатистого голоса у меня мурашки испуганной гурьбой побежали по спине. Я не ответила, но кивнула, еще крепче сжимая вазу.

— Жаль вазу, — заметил Ангел-city меланхолично. — Богемское стекло. Ручная работа. Эксклюзив.

— Ваш эксклюзив останется целым и невредимым, если вы соизволите покинуть комнату, а лучше — отправить меня домой. — Я почему-то заговорила высоким стилем, как какая-нибудь потомственная аристократка.

— Жаль вазу, — повторил Ангел-city.

А потом раздался звон разбитого стекла. Богемского…

Гарланд двигался настолько стремительно, что я даже не успела моргнуть, а выбитая из моей руки ваза уже валялась разбитая вдребезги на полу. Затем я все-таки моргнула и… очутилась припечатанной за руки к стене. Ангел-city вжался в меня всем телом. Стальная пряжка кожаного ремня на его джинсовых шортах вдавилась мне в живот.

— Я куплю другую вазу, — улыбнулся он и, склонившись, принялся меня целовать, не давая ни вздохнуть, ни шелохнуться.

В поцелуях ангела огня имелось больше, чем в геенне огненной. Огонь был живым и плавил губы. Они разомкнулись, истончились, превратились в трепещущие лепестки и… запылали в ответ. Огненные поцелуи оставили жгучие клейма на висках, скулах, веках и шее. Куда бы они ни коснулись — повсюду выжигали пламенный след.

Я хотела вздохнуть, но единственный судорожный вдох принес лишь все тот же убийственный любострастный жар. Я могла бы сгореть заживо. И так и не поняла, почему осталась жива.

…Жар схлынул внезапно. Отступил вместе с ангелом. Я стояла по-прежнему у стены, не в состоянии отклеиться от нее и, ловя обугленными от поцелуев губами прохладу, смотрела затуманенными глазами, как Гарланд уходит из комнаты, прихватив мой «Никсон».

Дверь за собой Ангел-city запер на ключ…

Я просидела взаперти весь день. И находясь в бешенстве. Неслыханное унижение! Сначала утащили из собственной квартиры, а потом и телефоном воспользоваться не дают, Приравнивают попытку позвонить к страшному преступлению. Да еще фотоаппарат конфисковали.

Изверги!

Я металась от стены к стене, как замурованная белка. Рассмотрела из окна все цветовые нюансы бесстрастного океана, который менялся каждый час. Сравнивала небесную гладь с водной и, наоборот, считала облака и изучала пенные волны…

К вечеру у меня начали проявляться признаки клаустрофобии: я задыхалась и хотела выломать дверь. Наверное, я бы так и поступила, но дверь вдруг отворилась сама — в тот самый момент, когда я мысленно уже прикидывала, сколько ударов ногой потребуется, чтобы заслоны дрогнули.

Вместе с густеющими сиреневыми сумерками в комнате появился Ангел-city. Я покосилась на его черную шелковую рубашку. Черный шелк? К чему бы это?

Гарланд без всяких слов направился к антикварному шкафу и принялся перебирать висевшие там платья. Я насторожилась еще больше. В полной тишине слышался лишь шорох потревоженных тканей.

— Вот, наденьте это. — Он кинул на постель нечто матово-черное, воздушно-шифоновое. — Будем с вами в одной цветовой гамме.

— Где будем? — просто поразительно, насколько быстро я научилась мудреному искусству задавать совершенно не те вопросы.

— Я приглашаю вас на интимный ужин. Интимный? Насколько?

Мои глаза уставились на полупрозрачное платье. Под него, наверное, какое-то особое белье требуется. Которого у меня нет…

— Мой отказ роли не играет? — осведомилась я на всякий случай.

— Не играет. — Ангел-city не оставил никаких иллюзий. — На ужине нас будет трое.

Трое?!

Я почувствовала, как у меня задрожали коленки. И кто же тот третий на загадочном интимном ужине? Скарамуш? Нет, тогда я лучше сразу выброшусь из окна в океан. Выражение моего вытянувшегося лица сказало все без всяких слов. Стефан Гарланд мелодично рассмеялся.

— Вы, я и ваш фотоаппарат.

Что-то мне подсказывало, что подобные интимные ужины ничем хорошим закончиться не могут. И фотоаппарат на таких ужинах лично мне совсем не нужен. Зачем же Гарланд «пригласил» тогда мой «Никсон»?

— Я жду, — прервал мои мучительные размышления по поводу ужина на троих Ангел-city.

— Чего вы ждете? — Я взмахнула ресницами, как механическая кукла.

— Когда вы начнете собираться.

— Я начну собираться тогда, когда вы выйдете из комнаты, — огрызнулась я.

— Я не выйду из комнаты…

— Что-о?!

— Что слышали. Одевайтесь при мне. Я вам молнию помогу застегнуть.

Я громко чертыхнулась от такого вопиющего бесстыдства и в очередной раз отправила Гарланда в заданном позавчера направлении искать такую-то мать. Однако Ангел-city меня не послушался. Он никуда не пошел. Хуже того — он исподлобья посмотрел на меня та-а-аким взглядом, что я невольно схватила прозрачный наряд и загородилась им, как ширмой.

Через пять минут я уже была одета. Шелковый шифон обрушился на меня нежным ливнем. Полупрозрачные складки заколыхались, обволакивая плоть, ничего не скрывая, но подчеркивая и обрисовывая.

На спине чиркнула плательная молния, услужливо застегнутая Гарландом. Затем его теплые руки скользнули по моим обнаженным плечам, точно наслаждаясь их прохладной шелковистостью.

— Вы, мисс Шеритон, квинтэссенция искушения, — мужские губы коснулись чувствительный точки за ухом, и в моих венах вместо крови вспенилось шампанское. — За такое надо платить.

— Вам или мне? — Мой безумолчный язык в очередной раз не смог продержаться за зубами.

Я услышала у себя за спиной смех, и мужские губы вместо ответа поцеловали в висок.

— Предлагаю в вашей фразе убрать слово «или». — Ангел-city не отпускал меня, а мне срочно требовалось взглянуть на себя в зеркало.

Чтобы понять, насколько все… прозрачно.

Я вывернулась-таки и шагнула к зеркалу. Так и есть. Все просто ужасно, то есть прозрачно. На груди слишком мало ткани, а та, что была, не имела, увы, дублирующего слоя. Явственные очертания прелестей могли пробудить дикие инстинкты даже в мраморном ангеле, не говоря уж о том ангеле, который сейчас маячил за моей спиной, всматриваясь в мое зеркальное отражение. И что читалось в его черных глазах — не понять. И лучше не пытаться…

Ноги также просвечивали сквозь шифон. Я даже могла рассмотреть бледный шрам на левой коленке. Тонкая подкладка подола заканчивалась где-то в районе ягодиц.

Ненавижу вечерние платья!

Впрочем, черный цвет оказался мне к лицу. Ранее я им никогда не злоупотребляла, предпочитая неброские маскировочные серые и коричневые тона.

Теперь начну.

Злоупотреблять.

Ситуация оказалась гораздо хуже, чем я предполагала. Прозрачное шифоновое платье — полбеды. Главная беда состояла в том, что интимный ужин Ангел-city устроил не где-нибудь, а в собственной спальне…

Я, ни о чем не подозревавшая, шагнула за порог какой-то комнаты и увидела… постель. Роскошное ложе, застеленное ослепительно-белоснежным меховым покрывалом. И мех оказался натуральным. С длинным ворсом. Блестящим и мягким.

От потрясения у меня отнялся (наконец-то) язык и, кроме коротких протяжных междометий, ничего изо рта не выскочило:

— А…ой… у-у..

— Столовая не совсем годится для интимного ужина, — прокомментировал Гарланд, загораживая собой выход из спальни-ловушки. — А эта комната — место самое что ни на есть подходящее.

— А… ой… у-у…

Полукруглая спальня была погружена во мрак. Тяжелые бархатные портьеры гасили любой свет из внешнего мира. Простая комната, где каждый из немногочисленных предметов — роскошен и уникален. Старинные кресла; зеркало в драгоценной раме высотой от пола до потолка; обтянутые китайским антикварным шелком стены; резные шкафчики и картина напротив двери — кажется, Эдуард Мане. Кажется, подлинный…

Посередине спальни стоял инкрустированный перламутром круглый столик, сейчас изысканно сервированный для ужина. В тоненькой узкой вазе виднелся единственный лилово-розовый цветок, поразительно-прекрасный.