Отягчающие обстоятельства (СИ) - "Marlu". Страница 2

Утром я проснулся, и это поразило меня больше всего. Воспоминания о брачной ночи накатили удушливой волной и вызвали приступ рвоты. Я едва добежал до санузла и долго корчился в сухих спазмах от воспоминаний, как орган – язык не поворачивался назвать эту хрень членом – разрывал внутренности, вползая, как огромный червь, внутрь.

– Бля-а, – простонал я, поднося руку к заднице. Даже на ощупь там было все очень плохо и саднило, голова кружилась и подгибались ноги. В общем, все было хуже некуда.

Раскорячившись, я постарался рассмотреть свою несчастную задницу в зеркало. Воспаленный и чуть ли не вывернутый наизнанку сфинктер вызвал панику. Я бессильно прислонился спиной к стене, из которой тут же выехали железные клешни и зафиксировали неподвижно.

Пока я раздумывал, заорать или все же не стоит, из стены выдвинулся тонкий шланг, безошибочно нашел пораженное место и оросил сверху какой-то дрянью, которую я идентифицировал как антисептик. Эта фигня попыталась было ввинтиться и в зад, но тут уж я не дался, сражался, как лев, и даже победил, выдрав какую-то железяку из стены. Со всех сторон тут же раздался вой, и в санузел влетел злющий, как гарпия с планеты Ши, муженек.

– Ну? – рявкнул он.

Я перехватил штуковину поудобнее и выпятил челюсть, готовясь продать не за дешево жизнь. Он пробормотал что-то под нос, закрыл лицо ладонью – такой совсем земной жест – и надолго застыл. Прикинув расстояние и так и этак, я понял, что не достану. Железяка коротковата, и цепкие объятия клешней лишали свободы маневра. Так и стояли под вой сигнализации. У меня уже и уши вконец заложило, а этому что, хоть бы хны.

– В честь чего выступление? – спросил он ровнее, все-таки убрав руку от лица.

Я нахмурился, пытаясь сообразить, чего от меня хотят. Не я же начал всю эту катавасию. Он снова пробормотал что-то неразборчивое, я подозревал, что вряд ли что-то во славу богов, скорее матерное, и хлопнул раскрытой ладонью по стене. Вой прекратился, клешни убрались, и я очутился на свободе. Здорово! Я посмотрел на то место стены, куда стукнул муженек, постарался запомнить и, чтобы закрепить эффект – надо было проверить, сработает ли такой фокус со мной, прислонился к стене еще раз. Все повторилось: захват клешней, но теперь я был наготове и держал руки подальше от тела, вой, и вдобавок еще полилась вода сверху. Скрейл смотрел с таким выражением, как будто хотел прибить на месте, и уже потянулся рукой к заветному месту на стене, но я опередил. Хлопнул, отбил ладонь, не рассчитав, но был вознагражден результатом:

– Работает!

Он закрыл лицо рукой и снова невнятно что-то сказал.

– Я тебя не понимаю! – на всякий случай сообщил я и почувствовал, как сильные пальцы сжимают шею.

– Иди в комнату, – совладав с собой, процедил он.

Я хмыкнул и, двинув его плечом, вышел. Если кто-то надеялся меня запугать столь примитивным способом, то просчитался. Из десантуры страх вытравляли на первом году службы. Кто не мог – оставался гнить где-то на дальних рубежах, тем, кто посообразительнее, инстинкт самосохранения помогал выжить. Но не страх, нет.

Он появился почти сразу, кивнул на стоящие на стойке чаши:

– Пей!

– У меня с прошлого раза еще не зажило!

– Пей, а со второй частью подождем пока.

Я покосился на напиток, но ледяной взгляд прожигал насквозь, пришлось пить, не выльешь.

– Отдыхай пока.

Скрейл кивнул мне и свалил. Маленькая победа порадовала, но в том, что продолжение последует, сомневаться не приходилось.

– Сука, – в пустом помещении собственный голос прозвучал гулко и жалобно. От выпитой дряни снова жгло желудок, тошнило и хотелось сдохнуть. Свернувшись на кровати клубком и стараясь не думать, зачем меня пичкают всякой гадостью, я закрыл глаза и незаметно уснул.

Проснулся действительно отдохнувшим, сходил отлил. Одиночество постепенно начинало давить – не привык я к нему. В той же тюрьме и то в камере были люди, да и в казармах парней всегда бывало в достатке, словом перекинуться не проблема, а тут кроме как спать, и делать нечего.

Тело лежать больше не хотело, ему требовалось движение, нагрузка. Встал, сделал дежурный комплекс упражнений, который всегда выручал. Надо бы поинтересоваться условиями содержания. Положены ли мне прогулки, книги и другие развлечения, хотя бы в виде просмотра официального государственного новостного канала?

– Чем это пахнет? – муженек появился, когда я отжался от пола шестьдесят восьмой раз.

– Вспотел, не видишь разве?

– Иди, приведи себя в порядок, – скривился он от отвращения и снова закрыл лицо рукой.

Я ушел. В порядок так в порядок. Как бы еще отмазаться от исполнения супружеского долга? Энтузиазма ни с одной стороны не наблюдается. Душевая кабинка была полностью автоматизирована. Только и нужно было, что зайти, а дальше техника все сделала сама. Даже то, чего бы я сам по собственной воле делать бы не стал никогда, но умное устройство выполняло программу, а вынести дверь не получилось – крепкая, зараза. Может быть, даже для меня новую поставили, догадываясь, что не горю желанием проводить некоторые гигиенические процедуры.

Чисто вымытый вышел в спальню, где уже привычно у стойки стоял скрейл с двумя бокалами.

– Пей!

– Слушай, мне от этой дряни хреново! Зачем она вообще нужна?

– Говорю же, разница физиологий, пей!

– Кхм, я не знаю, как у вас, но у нас мужики не рожают, и мне не хотелось бы быть первым.

Он прикрыл лицо рукой, этот жест начинал потихоньку напрягать, я что, такой идиот, что не понимаю нормального языка? Объяснил бы и не парился, и я спокойней бы стал. Хотя было у меня смутное подозрение, что эти суки добавляли в свое пойло изрядную дозу успокоительного, уж очень я покладистый какой-то.

– Мы разные виды, – наконец соизволил сообщить мне муженек, – даже вся наша передовая наука бессильна соединить столь разных представителей разумных.

Я очень порадовался за науку и за свою неспособность к деторождению. Оставался открытым вопрос: нахрена мы вообще трахаемся, коли ни одному из нас это удовольствия не доставляет? Спрашивать побоялся, наверное, нужно дозировать количество идиотских с точки зрения скрейла вопросов.

Он как коршун следил, как я подношу к губам питье.

– У меня еще ничего не зажило, – так и не отпив из чаши, я поставил ее на место.

Скрейл поднял бровь.

– Почти сутки прошли, ты хочешь сказать, что у тебя проблемы с регенерацией?

– Никаких проблем, у людей раны на следующий день не заживают. Болит у меня там, надо бы отложить…

Муженек задумался, потом кивнул и оставил меня одного. Надо же, вот никогда бы не подумал, что увильнуть от исполнения супружеского долга так просто! И с чувством полного удовлетворения улегся в постель. Болею я или как?

– Вставай, – меня безжалостно вырвали из объятий одеяла, оказывается, я даже задремал. – Врач ждет.

Пока я осоловело моргал глазами, пытаясь сообразить, что от меня требуется, скрейл, одетый в свою черную робу с капюшоном, швырнул на постель точно такую же.

– А где… – я обеспокоенно огляделся в поисках брюк и рубашки.

– Надевай, больше тебе ничего не понадобится!

Напялив жесткую хламиду, замер, вытянувшись во фрунт. Вот что этой суке от меня надо? Какой врач?

Дорогу я почти не запомнил. Над городом висела ночь, и огни фонарей и рекламы сливались в сплошную яркую полосу, не давая разглядеть что-то за окном мобиля. Только когда мы затормозили около хорошо узнаваемой вывески, догадался, куда меня привезли: клиника принадлежала к разряду элитных сетевых медицинских учреждений и была хорошо известна даже за пределами галактики.

Нас проводили в кабинет. Хорошо вышколенный персонал и глазом не моргнул, подумаешь, скрейлы!

– Ну-с, на что жалуетесь? – спросил седой мужчина.

– Э-э, – я был не готов обсуждать проблемы интимного характера в присутствии третьих лиц, но муженек никуда уходить не собирался.

– Он жалуется на боли в анальном отверстии.