Навь и Явь (СИ) - Инош Алана. Страница 169

– Ну, вот и всё, вот и умница, – услышала она ласково-грудной голос матушки Крылинки.

«Неужто всё?» – светлой вспышкой озарило душу удивление. Или песня скрутила время в бараний рог так, что Дарёна сама не заметила его течения? Как бы то ни было, у её груди слышалось смешное, тоненькое мяуканье и писк. Пелена наваждения упала с глаз, чтобы открыть Дарёне крошечное приплюснутое личико с глазками-щёлочками и малюсенькие пальчики с длинными ноготками, покрытые белой, как творог, смазкой.

– Ну что, будешь к груди прикладывать? – склоняясь над Дарёной, спросила матушка Крылинка.

– Мы с Младой первой кошку хотели, – обливаясь счастливыми тёплыми слезами, пролепетала та. – У неё есть молоко, я знаю…

– Ну, кошку так кошку, – сказала Крылинка.

Младу облачили в рубашку с прорезями и устроили полусидя, обложив подушками. Ждана приложила новорождённую к её груди, а матушка Крылинка взяла безвольные руки дочери и сомкнула вокруг малышки. Обе женщины не могли удержать слёз, а Дарёна отдыхала на родном плече, обострившимся слухом улавливая звук глотания, с которым кроха сосала молоко. Лишь раз ресницы Млады вздрогнули и приоткрылись, но взгляд, прорезавшийся сквозь них, оставался по-прежнему далёким и жутковато-потусторонним.

Бояна досадливо бросила писало и встала из-за стола. День за днём она билась над этой головоломкой, но та не желала складываться. Общий смысл туманно маячил за отдельными словами, но не станешь ведь сочинять отсебятину! Чтобы заклинание сработало, нужен был точный перевод – и, желательно, в том же размере и ритме.

– Прихожу… закрываю… отдаю сердце и душу, – бормотала седовласая хранительница мудрости, пытаясь мысленно нарастить на костяк глаголов «мясо». – Может, не прихожу, а ступаю? Хм… И что у нас выходит в таком случае? Я куда-то там ступаю… хм-м… что-то чем-то закрываю… Так-так! Выходит складно. Что дальше? Отдаю душу и сердце… сердце и душу… М-м… могила. Не складывается. Душа? Дух, призрак, мысль, суть… «Сэлу», «сэлу»… На что это похоже? «Силу»! Конечно же! – Бояна щёлкнула пальцами. – Сила – могила. Это уже лучше. Теперь надо как-то увязать мир и падающий камень…

Немалую трудность составлял поиск: заклинание было записано на слух, а слова в словаре – навьей азбукой, да и отражал этот обгоревший список гораздо более древнее состояние языка. Однако Бояне удалось-таки опознать ещё кое-что: «олийг» – «весь, вся, всё», «ёдрум» – «другой», «онме» – «на меня», а над «ана» пришлось поломать голову и поискать нечто похожее в других известных ей языках. В итоге Бояна сделала заключение, что это – служебное слово, произошедшее от числительного «один» и приставляющееся к существительным в единственном числе. «Ёдрум хайм» переводилось как «другой мир», а «ана стайм» – «один камень» или, дословно, «какой-то неопределённый, любой камень». Учитывая все эти новые подвижки, появилась возможность перевести третью и последнюю строчки целиком: «Гэфру олийг хьярта й сэлу» – «отдаю всё сердце и душу», а «фаллам онме ана стайм» – «на меня падает камень». Или, может быть, «упадёт на меня камень»… Больше ничего хранительница из остатков древнего навьего словаря выжать не смогла. Но как из этих обрывков восстановить целое заклинание, да так, чтобы оно ещё и действовало? Задачка…

Бояна снова прибегла к своему любимому упражнению – встала на голову. Кровь сразу прилила, распирая жилы и звеня в ушах. Может, стоит отталкиваться от того, как должно действовать это заклинание? Ведь служит оно для закрытия Калинова моста, а произносящие его превращаются в скалы…

– Куда я ступаю? Что закрываю? Это очевидно: Калинов мост! – пыхтела Бояна, обводя взглядом перевёрнутое вверх тормашками хранилище. – «Отдаю всю душу, силу…» Ну и, наверное, «станет мост моей могилой». Так! Кажется, начинает что-то вырисовываться!

Вернувшись в обычное положение, Бояна бросилась к столу и жадно впилась взглядом в строчки. Мысль вертелась, работала, переставляя слова так и эдак, заполняя пробелы подходящими по смыслу образами…

– Да! Ну конечно же!

Бояна в восторге вскочила: ей почудилось, будто строчки прозвучали у неё в голове, но в следующий миг она поняла, что находится в хранилище не одна. У стола стоял мальчик с ясными, холодными глазами – именно с его приоткрытых губ и сорвались эти слова. Где-то Бояна уже видела паренька, но его имя выветрилось из её памяти.

– «Фаллам» – это не «падать», – сказал он. – Это «устанавливать», причём с возвратом действия на себя. То есть, «устанавливаться, воздвигаться». Произносятся эти слова сходно, но значения разные. А чтобы заклинание подействовало, его нужно говорить с пониманием смысла, что без перевода невозможно. Язык можно использовать любой – хоть навий, хоть свой родной. Главное – знать смысл.

– Откуда ты знаешь этот язык, дитя моё? – с удивлением спросила хранительница.

– Просто знаю, и всё, – пожал плечами отрок. – Он звучит в моей голове, как будто я всегда его знал.

Сказав это, он покинул хранилище, оставив Бояну в замешательстве. Опомнившись, она поскорее записала слова, отзвук которых ещё звенел в ушах леденящим эхом, после чего отправила к княгине Лесияре посыльную с известием, что заклинание переведено и готово к использованию.

Государыня вошла в хранилище совсем скоро – бледная, с голубизной под усталыми глазами, но её взволнованный взор сверкал воодушевлением.

– Перевела? Где? Покажи мне! – воскликнула она.

Бояна не успела даже открыть рот: повелительница женщин-кошек сама выхватила у неё чистовик. Пробежав по строчкам глазами, Лесияра стиснула Бояну в объятиях, да так крепко, что та придушенно крякнула.

– Молодчина! И что, заклинание будет действовать?

– Чутьё мне это подсказывает, моя госпожа, – степенно поклонилась Бояна. – Чтобы заклинание сработало, его нужно произносить, полностью понимая, что означает каждое слово, а ведуньи говорили его на неизвестном им навьем языке, оттого у них ничего и не вышло. На каком языке произносить заклинание, значения не имеет: сработает любой – хоть навий, хоть язык перевода.

– Превосходно! – радостно стиснув плечи пожилой кошки, Лесияра встряхнула её. – Сегодня же распоряжусь, чтобы тебе выдали награду – пять сундуков золота. Ты просто не представляешь себе, как важно для нашей победы то, что ты сделала!

Хранительница умолчала о мальчике, который сложил все осколки воедино: по правде говоря, она и сама шла по верному пути. Награду пришлось бы делить с ним… А зачем? Он только озвучил то, что вертелось у неё в голове. Ну да, попутно исправил ошибку в переводе одного слова, но это уже мелочи.