Рифейские горы (СИ) - Турлякова Александра Николаевна. Страница 52

И ты ненавидела этого малыша с самого его зачатия, ненавидела со всей силой, на какую только способна была. Ненавидела его самого и его отца. Но отец этот теперь далеко, в другом мире, от него только этот ребёнок и остался. Маленький, совершен-но беспомощный, ни на что, кроме крика, не способный. Вот он, момент, когда ты можешь убить его. Убить, не прилагая никаких усилий. Просто отказаться от него! Не ухаживать за ним, не кормить. И он умрёт. Ты же этого и хотела.

- Ну, не бойся!- Мирна поняла заминку по-своему.- Так вот, обеими руками держи. А головку придерживай ладонью.- Переложила тёплый двигающийся свёрток в дрожащие руки, добавила:- Он голодный, видать. Кормить его надо. Видишь, как губки складывает, кушать хочет...

Младенчик в её руках сразу же перестал кричать, замолчал, глядя на свою мать глазами, подёрнутыми голубой дымкой. Слышала где-то раньше, что дети новорож-денные слепые, но этот смотрел на неё с интересом, и даже будто бровки нахмурив.

Мирна рассмеялась:

- И он с мамой своей знакомится.

Слабо завёрнутый в кусок от старого хозяйского платья, он довольно легко освобо-дил руки и одной ладошкой, притянутой к самому личику, закрыл себе рот.

Мать Создательница! Ведь он же живой! Не подобие Кэйдара и даже не ты сама! Он - сам по себе! Он уже живёт, двигается, смотрит, изучает собственную мать, которая для него сейчас всё, - весь этот мир! - и помощь, и защита. Кто у него есть, кроме тебя? Никого! Так же, как и у тебя самой.

Нет, Кэйдар! Зря ты думал, что я отдам его тебе. Никогда! Особенно теперь. Он мой! Это мой ребёнок. Мой и ничей больше. Попробуй теперь забрать, только по-пробуй...

* * *

Магнасий, неторопливо прохаживаясь вдоль рядов, присматривался, приценялся, но распустить шнуровку своего кошелька не спешил. Какой толк перекупать товар у своих же, у работорговцев? Цену загнут такую, что потом не продашь никому. Да, в нашем деле торопиться нельзя. Поспешишь - пожалеешь! Всегда можно дождаться торговцев оптовым товаром. Таких сразу видно, ещё издалека: обманчиво заинтере-сованный взгляд, но торопливая походка. Так раба себе не выбирают главарь банды или пиратствующий капитан. Какой с такого торговец? Хотя именно они чаще всего и предлагают любопытные экземпляры. Порабощение свободнорождённых аэлов - опасное дело, преступное, за него полагается смертная казнь. Но на рынке раб - это раб! Попробуй докажи, что ты свободнорождённый. Для этого нужно не меньше трёх свидетелей или подтверждающий документ, например, запись в родовой книге. Но риск того стоит. На рабов цена всегда высокая, они даже летом в цене. Сейчас сбить её может только победоносная война, захватнический поход. Но времена уже не те. Правитель с соседями дружит, а на побережье для Него все либо друзья, либо родственники.

Ух, ты! Только подумал. Сам Минан здесь, сам управляющий из Дворца. Вот у кого всегда в кошельке звенит. Богатый покупатель, не свои же деньги выкладывать приходится.

- Моё почтение,- С достоинством поклонился первым: такие знакомства лучше беречь и поддерживать. Минан сдержанно и важно двинул подбородком в ответ. Спокоен, как всегда, но в глубине глаз скрытое недовольство или возмущение.- Покупаешь?

- Продаю!- Минан повёл глазами чуть в сторону. Рядом с ним Магнасий молодого парня увидел. Высокий, стройный, развит прекрасно. Одного взгляда достаточно: не меньше двухсот лиг потянет при торгах и это - начальная цена.

- Ну-ка! Позволишь?- Чуть ближе шагнул, разглядывая с нескрываемым интересом. Хорош невольник! За такого деньги выложишь не скупясь. Да и варвар к тому же. Никакая родня с криками не явится требовать назад. Одно насторожило: вся спина и плечи у раба - в шрамах. От бича, как видно. Непокорный, значит. Такого не всякий хозяин купит. И смотрит-то как: исподлобья, со злым прищуром. И на губах, на подбородке кровь засохшая. Вздёрнул голову, отстраняясь, когда Магнасий принялся мышцы ощупывать: не дряблые ли.

- Стоять! Стой спокойно, собака!- прикрикнул Минан, а Магнасий произнес с улыбкой:

- Что ж он у тебя не в цепях? А сбежать попробует? Тебе за ним не угнаться,- сме-рил Минана взглядом. Тот со своим животом, невысоким ростом и короткими нога-ми смотрелся комично с верёвочной петлёй в руке.

- Да куда он денется со связанными руками? Мне стоит только крикнуть...

Минан с обидой воспринял слова, адресованные его неуклюжести, шагнул мимо, накручивая верёвку на кулак. Но Магнасий придержал управляющего за плечо:

- Сколько просишь за варвара?

- Мне приказано было: в каменоломни. Ну, в крайнем случае, на рудник.

- За сколько?

- Не дороже пятидесяти!- отрезал Минан с неуступчивой миной на обрюзгшем лице.

- Даром же!

- Это не моя блажь! Так было приказано господином. А Кэйдар с меня спросит...

- За раба спросит? Вот ещё! Я двести могу дать. Сразу, не торгуясь. Ты можешь доложить, как приказано, кто узнает? Разница, сам понимаешь, куда пойдёт,- Магна-сий подмигнул заговорщицки, смотрел, улыбаясь.- Мы и купчую отпишем на нуж-ную сумму.

Минан задумался, свёл брови. Он колебался.

- Сделаешь воином для праздничной жертвы?

- Конечно!- Магнасий ухмыльнулся.- Зачем такому пыль под землёй глотать? Сам знаешь, там больше трёх месяцев не живут. А дороже пятидесяти тебе и вправду не заплатят. Это против моих двухсот, а?- Поднял руку, встряхивая кошелёк на запяст-ном шнурке.- Здесь чистого золота как раз на сотню. Остальное после оформления купчей?

- Ты хитёр, однако!- вздохнул Минан.- Сейчас двести выложишь, а потом после первого боя он две тысячи потянет. Перепродашь с выгодой...

- Конечно!- рассмеялся Магнасий.- Кто, как может, так на хлеб себе и зарабатыва-ет. И ты у нас человек небедный. Скажи честно, любишь на жертвенный бой посмот-реть? Кто из нас не любит?! Ставочку сделать, всякое такое...- Снова подмигнул, продолжая ухмыляться.- А кто-то ж должен этих ребят отбирать, тренировать? Это дело тоже денег стоит. И времени. Содержать, кормить, воспитывать... Чтоб зритель не скучал...

- Ну, запел!- Минан уже устал стоять на жаре. Взмок прям-таки. А от камня жар так и пышет. Одно дело, покупать рабов по приказу. Там тебе сам торговец отберёт лучшего, только заикнись. Но продавать? Боже упаси! Как мог господин Кэйдар приказать такое? Всех слуг провинившихся всегда на работы в поместье ссылали, а этого же... Тащить самому на продажу. Я же управляющий, не какой-то там торгаш.

- Соглашайся! В накладе не останешься!- Магнасий отступать не собирался. Он уже предвкушал выгодную сделку. Но этот Минан не спешил с решением, будто боялся чего-то.- Да не узнает никто! Что такое раб? Кому их всех упомнить? А этот, может, до первого боя и не доживёт. И такое бывает. У меня с ними строго, без по-блажек.

- А двести пятьдесят, если?- выдохнул Минан с надеждой.

- Двести двадцать! Не больше!- Магнасий предложил свою цену, и глазом не морг-нув.

- Ну, двести тридцать хотя бы! Сам посмотри!- Минан резко дёрнул верёвку на себя. Варвар, исподлобья следивший за ними обоими, дёрнулся всем телом, хватая воздух ртом, но петля на шее затянулась крепче некуда.- За такого - и двести пятьде-сят не дать?! Стыдись!

- Ладно! Двести тридцать лиг - моя последняя цена.- Магнасий протянул раскры-тую ладонь в символическом жесте всех торговцев: торг идёт честно. Минан, согла-шаясь, выставил свою руку. Они ударили по рукам. Всё! Довольны остались обе стороны.

* * *

После всего пережитого, после криков и слёз, после страха за судьбу Айвара и их совместного ребёнка, Айна проболела неделю. Лежала с жуткими головными боля-ми, с жаром в новой комнате. В другую спальню перенести её распорядился Кэйдар. Нет, эта комната была ничем не хуже прежней. Может, только чуть поменьше. А мебель - любимое кресло, ложе, громадное во весь рост зеркало и даже столик со всеми женскими безделушками - переехали следом за хозяйкой.

В чём тут дело, Айна догадалась не сразу, только когда уже выздоравливала и уму её вернулась прежняя ясность. Он же решил наблюдать за тобой круглосуточно! Эта комната соединена с другой, в которой постоянно дежурили специально обученные служанки. Они даже ночью не покидали своего поста. Только тяжёлая штора из плотной ткани отделяла госпожу от остального мира. Теперь не закроешься, не уеди-нишься: все голоса слышны, каждый шаг, каждое движение.