Корсар и роза - Модиньяни Ева. Страница 19

— Зачем вы мне говорите все эти комплименты? Я необразованная, вы же знаете! Меня забрали из школы, потому что я ничего не могла выучить. Теперь-то я понимаю, что это все из-за близорукости. Я не видела и не могла прочесть, что там учительница писала на доске. Вот были бы у меня очки еще тогда… — с сожалением вздохнула Лена.

«А с ним, оказывается, приятно поговорить», — подумала она.

— У меня есть одна книга, ее написал Эдмондо Де Амичис. Она называется «Сердце». Я ее читал, когда был в окопах, и много раз перечитывал потом, когда вернулся с войны. В ней много чудесных историй. Ты тоже можешь ее прочесть, если хочешь, — сказал Тоньино, поднимаясь из-за стола.

Он раскрыл дверцы буфета, дотянулся до самой верхней полки, достал из-за стопки тарелок томик в темном твердом переплете и торжественно протянул книгу Лене, словно доверяя ей сокровище.

— Попробую прочесть, — неуверенно сказала Лена. — Когда время будет, — добавила она, спохватившись.

— Теперь, когда ты стала моей женой, тебе больше не придется работать в поле, — объявил Тоньино.

— А что же мне придется делать? — подозрительно нахмурилась девушка.

— Все, что захочешь. Можешь ухаживать за огородом, если тебе это нравится. Моя мать будет добра к тебе, все в доме окажут тебе уважение. А сейчас пойдем, я провожу тебя наверх.

Они вошли в спальню.

Лену поразила двуспальная кровать с ажурным металлическим изголовьем. Чья-то участливая рука, наверное ее свекрови, привязала к покрытым лаком металлическим завитушкам белый шелковый бант. Эстамп, изображающий Мадонну с младенцем, висел на стене над кроватью. Лене понравилось сочетание цветов: от розового к зеленому и синему. На расставленных симметрично друг против друга сервантах ее свекровь разложила белые крахмальные салфеточки с вышивкой, отделанные кружевом. В углу расположился изящный треножник кованого железа, служивший подставкой для овального зеркала, керамического таза и кувшина с водой, а прямо рядом с кроватью стоял пузатый комод с выдвижными ящиками. Лена знала, что в этих ящиках лежит ее приданое. Эрминия принесла его сюда за несколько дней до свадьбы. И еще она знала, что Эрминия и Джентилина вместе приготовили для молодых это брачное ложе.

Лена остановилась на пороге, любуясь комнатой и не смея в нее войти.

— Это твоя комната, — пояснил Тоньино и взял ее за руку. Впервые муж прикоснулся к ней. Лена вздрогнула от страха, ее сердце сильно забилось. — Не бойся, — добавил он, тихонько подтолкнув ее к постели.

— Я не могу, — невольно вырвалось у Лены.

— Я не стану тебя беспокоить. Сейчас я оставлю тебя одну, — с этими словами Тоньино направился к двери.

— Как же так? Почему вы меня покидаете? — Лена была поражена и сконфужена.

— Я буду спать наверху, на чердаке. Пожалуйста, не выдавай меня. Будем считать, что это наш с тобой секрет. Пусть все думают, что мы спали вместе, — объяснил он с мягкой улыбкой.

— Не понимаю, — прошептала Лена, настороженно глядя на него. Она была готова принести себя в жертву и не ожидала такого поворота событий.

— Если остальные узнают, что мы с тобой не спали вместе в первую брачную ночь, они могут бог весть что подумать. А все дело в том, что я уважаю твои чувства и твою молодость. Я знаю, что некрасив. Может, когда-нибудь ты привыкнешь к моему лицу. Ну а пока пусть все остается как есть. Спокойной ночи, Лена.

Глава 4

Живя в одном доме с родителями, хранить некоторые вещи в секрете просто невозможно. Помпео и Джентилина Мизерокки очень скоро догадались, что их несчастный сын вместо жены завел у себя в доме куклу. По вечерам они слышали, как Тоньино поднимается на чердак, чтобы провести там ночь, а по утрам украдкой пробирается обратно в спальню. Он казался спокойным и довольным жизнью, но родители тревожились за него. Им было известно о странностях Лены, но они и представить себе не могли, что эта девушка способна так повлиять на поведение их единственного сына.

Из девяти детей, родившихся в семье Мизерокки, в живых остался только Тоньино. Господь прибрал остальных одного за другим на первых месяцах жизни. Последним появился на свет Антонио. Вопреки всем болезням и прочим напастям, он вырос здоровым и сильным. Война едва не отняла его у родителей, но волею судеб ему удалось выжить. И вот теперь, состарившись, чета Мизерокки полагала, что имеет право рассчитывать на дюжину внучат. Однако откуда же взяться детям у человека, который спит один на чердаке?

Пребывая в полном отчаянии, старики не решались заговорить о противоестественной ситуации даже между собой и лишь обменивались многозначительными взглядами. Им и этого было довольно, чтобы понять друг друга. Положение становилось совершенно невыносимым. А ведь Лена, вопреки своей репутации, вела себя тихо и смирно, была к ним внимательна, странности ее поведения стали после замужества проявляться не так, как раньше. Покончив с работой по дому, Лена усаживалась в тенистом уголке двора и принималась за чтение. Вся кухня наполнилась книгами, которые она брала почитать у кузнеца. Двум старым крестьянам, едва умевшим читать и писать, такое поведение представлялось совершенно непостижимым.

Чего ищет их молодая невестка на покрытых убористым шрифтом книжных страницах? Этого они не в состоянии были даже вообразить. Порой, оставшись с Леной наедине, Джентилина пыталась проделать брешь в окружавшей ее стене молчания, но безуспешно: девушка еще больше замыкалась в себе, ощетиниваясь, как еж.

И вот однажды вечером, когда вся семья собралась за столом, старый Помпео не сумел сдержать переполнявшей его досады:

— Можно узнать, что вы двое намерены делать? — начал он, переводя гневный взгляд с сына на невестку. — Думаете, коли мы старики, так уж совсем из ума выжили? Мужу и жене положено спать вместе! Так заведено с тех пор, как стоит мир! Почему ты, Тоньино, ночуешь на чердаке?

Молодые продолжали молчать. Опорожнив свою миску с супом, Тоньино запил ее стаканом красного вина и рукавом рубашки вытер рот. Лена бросила на него умоляющий взгляд. Тоньино ответил улыбкой.

— Со всем уважением к вам, папа, позвольте заметить, что это наше дело, — ответил он спокойно.

Помпео побагровел от негодования.

— Разрази меня гром! — взорвался он. — Или ты один из тех, кому женщины противны, но мне в это что-то не верится, или позволяешь, как кукла деревянная, дергать себя за ниточки той, кому ты не нужен. Но, как бы там ни было, ты мой сын, живешь в моем доме, и я имею право знать, что происходит! — С этими словами Помпео изо всех сил грохнул кулаком по столу, так что посуда задребезжала.

Лена побледнела, да и сама Джентилина, много дней подбивавшая мужа на прямой разговор с сыном, теперь трепетала от ужаса, видя его в таком гневе. Только Тоньино по-прежнему сохранял спокойствие.

— Не знал я, что это ваш дом, — заговорил он, поворачиваясь к отцу. — Я-то думал, что это и мой дом тоже. Потому что с тех пор, как я себя помню, на этой земле я круглый год гнул спину. Верно, все свои заработки я отдавал вам, но полагал, что они все-таки принадлежат мне. По крайней мере я верил, что они дают мне право жить по своим понятиям, не отчитываясь перед хозяином. Как видно, я ошибся. Прошу прощения за причиненное беспокойство. Позвольте откланяться.

Он рывком поднялся из-за стола, с грохотом опрокинув стул.

— Пожалуйста, Лена, пойдем со мной. — Тоньино протянул ей руку.

Лена чувствовала себя кругом виноватой. Ведь именно она внесла раздор и смуту в доселе дружную семью. Отец с сыном поссорились исключительно по ее вине. Она дала слово матери и повторила свое обещание перед алтарем, но на деле так и не сдержала его. И только в эту минуту она поняла, что судьба подарила ей встречу с лучшим из людей на свете.

— Если кто-то и должен уйти, — пролепетала Лена, встав из-за стола и ухватившись за руку, которую протягивал ей Тоньино, — так это я. Простите, простите меня! — Ее слова утонули в рыданиях.