Пылкая дикарка. Книга 2 - Нильсэн Вирджиния. Страница 41

Тень исчезла с лица Клео.

— В таком случае она обязательно должна присутствовать на свадьбе.

— Совершенно с вами согласен, — сказал Алекс.

— Месье! — раздраженно спросила Орелия. — Не кажется ли вам, что вы кое-что забываете? Насколько я знаю, я отказала вам, когда вы обратились ко мне с предложением руки и сердца!

— Я клоню к этому, — ответил Алекс, и в глазах у него заплясали смешинки. — Думаю, нужно обратиться с такой просьбой к матери-настоятельнице...

— Вам придется сказать ей, что поиски Орелией своих родителей не увенчались успехом...

— И что она хочет, чтобы месье и мадам Будэн выдали ее замуж.

— Неужели вы способны солгать матери-настоятельнице? — воскликнула Орелия.

— Конечно, нет, если только мне это удастся, — беззаботно ответил Алекс. — Думаю, что все можно уладить очень просто, вообще не упоминая о том, что случилось за последние два дня.

— А вы доверяете мадам Дюкло? — спросила его Клео.

— Я готов в этом даже пойти на такой риск, — ответил Алекс, бросив выразительный взгляд на Орелию, от которого у нее покраснели щеки и шея.

— А вы доверяете своим друзьям в таверне?

— Вам придется пойти и на этот риск, не правда ли? Женитесь на ней, Алекс. Но если вы окажетесь плохим мужем для нее, я сниму с вас голову.

Алекс рассмеялся.

— Не бойтесь, мадам. Я ценю свое сокровище, и думаю, моя семья будет относиться к ней точно так же. Орелия, ты пойдешь за меня?

Орелия бросила на него опасливый, томный взгляд. Что ей ответить? Этот обман был затеян и спланирован давным-давно ее отцом. Но как и чем он обернется для Алекса?

— А что, если твоей семье станет известно, что в моих жилах течет индейская кровь?

— Или даже китайская, французская или португальская, — насмешливо продолжила перечисление Клео. — Какое это имеет значение, если твой отец чистокровный англичанин?

— ...Но в законе говорится... Ах, Алекс, не боишься ли ты, предпринимая попытку жениться на мне?

— Это может быть одинаково опасно и для меня, и для тебя, дорогая, — здраво ответил он.

— Ты должна взять фамилию Будэн, — решительно и твердо заявила Клео. И всякому, кто слыхал о твоем расследовании с целью признания со стороны семьи Кроули части наследства отца, ты должна говорить, что тебе так и не удалось раздобыть доказательства того, что Иван Кроули действовал в этом деле от имени другого лица.

— А такое можно сделать? — спросила Орелия с дрожью в голосе, со слабой надеждой.

— Мы просто обязаны, — сказал Алекс. — Я хочу, чтобы ты стала моей законной женой, чтобы у нас были законные дети. Если понадобится, я уеду в такое место, где таких глупых расовых законов не существует. Я буду защищать тебя всей своей жизнью. Клянусь. И в этом я найду мощную поддержку со стороны своей семьи, употребив, если потребуется, все ее важные связи и крупное состояние. Я в этом уверен.

— В таком случае, — прошептала Орелия, — я могу ответить на твое предложение согласием. — Хотя это и проявление моей слабости, но я все равно согласна!

Алекс порывисто вскочил, чтобы обнять ее, но тут же замер на месте, услыхав грозный окрик Клео.

— Боже мой! Да вы нас перевернете! — Потом она рассмеялась.

Алекс с Орелией не поняли, чему она так сердечно смеется, но им и не нужно было этого знать, они и без того были счастливы. Они тоже от всего сердца рассмеялись. Их звонкий смех звучал над болотами и лагуной, а Клео искусно толкала шестом пирогу через мелководье.

В таверне они увидели Эстер, которая ждала их с нанятой каретой. Она встретила их с глубоким вздохом облегчения.

— Я так беспокоилась, мадам! Кучер где-то здесь...

— Нужно отыскать его, — сказала Клео. — Мы уезжаем, нужно поторопиться. Я возвращаюсь в индейскую деревню. Мне жаль, Орелия, но я не смогу тебя взять с собой. Нельзя, чтобы нас там увидели вместе. — Это было самое веское признание с ее стороны на словах их родственных отношений.

— Мне очень хотелось бы, чтобы ты осталась с нами. Теперь, когда я нашла тебя...

В глазах Клео отразилась точно такая печаль, что и в глазах дочери.

— Ты должна забыть обо мне.

Орелия не могла сдержать слез.

— Нет, я никогда, никогда тебя не забуду! А я-то думала, что ты меня бросила! Никогда себе этого не прощу! Я хочу, чтобы ты присутствовала у нас на свадьбе.

— Это невозможно, дорогая.

— Но мы найдем какой-нибудь предлог, чтобы залучить вас в Беллемонт, — пообещал Алекс, но Клео, которая, вероятно, была этим сильно растрогана, только покачала головой. — К тому же вы будете рядом, если мне взбредет в голову пристраститься к азартным играм!

— Да, вот это возможность! — сказала Клео, улыбаясь сквозь слезы. — Но я не смогу побывать у вас на свадьбе. Во-первых, ваши слуги не преминут посплетничать, во-вторых, ваши друзья испытают настоящий шок. Кроме того, я уезжаю в Париж на год, может, даже больше.

— В Париж! — воскликнула Орелия.

Клео сняла с руки золотой браслет.

— Я хочу подарить тебе его, Орелия. Это подарок твоего отца.

Слезы мешали Орелии говорить. Обняв мать за шею, она разрыдалась:

— Не оставляй меня, не оставляй!

Клео крепко прижимала ее к груди.

— Я всегда буду с тобой, дитя мое. Теперь ты знаешь, где я, и я всегда буду там для тебя. Всегда!

— Мадам Клео, я привезу Орелию в Париж во время нашего медового месяца, — сказал Алекс глухим от волнения голосом.

— Ах, какое это будет счастье! Там мы сможем побыть вместе. — Поцеловав Орелию, она, поманив рукой Эстер, быстро вошла в таверну.

Алекс помог Орелии забраться в карету, потом, сев рядом, обнял ее. Она рыдала у него в объятиях, покуда из таверны не вышел их кучер.

В пансионе мадам Дюкло все еще ожидала прихода парохода в Лафурш, чтобы отправиться в Новый Орлеан. Она с радостью согласилась сопровождать Орелию в Беллемонт и приняла приглашение присутствовать на их свадьбе. Через неделю Алекс с Орелией в сопровождении мадам Дюкло приехали в родовое поместье Алекса на ручье Святого Иоанна.

У Орелии расширились от удивления глаза, когда она увидела ватагу чернокожих ребятишек, сломя голову несущихся к чугунным воротам. Они ловко распахнули их перед каретой и громкими возгласами приветствовали молодого хозяина, которого они заметили в окне. Когда пара гнедых рысцой приближалась к дорожке, Орелия разглядывала массивный белый дом с импозантными двумя галереями, поддерживаемыми сверкающими белыми колоннами, и его два крыла с обеих сторон. Она испытывала благоговейный страх от величия дома и красоты его большого сада. Она схватила за руку Алекса. Как она была рада, что мадам Дюкло согласилась сопровождать их, — эта бесстрашная леди настояла на выполнении своих обязанностей дуэньи до передачи Орелии в руки мадам Арчер.

Оставив Лафитта позаботиться о багаже, Алекс подвел Орелию и мадам Дюкло к широкому, освещенному полукругом фонариков крыльцу. Дверь им открыл чернокожий слуга, который поприветствовал с большим достоинством Алекса и его гостей.

— Добро пожаловать домой, мики! Мадам с мамзель Терезой сидят на задней галерее. Не соблаговолите подождать в гостиной, а я тем временем сообщу им о ваших гостях?

— Нет, — ответил Алекс, — я сам провожу мадам Дюкло и мадемуазель Орелию к ним. Принеси нам кофе. И вина! — добавил он. — Пусть это будет для них сюрпризом!

Слуга, окинув быстрым взглядом Орелию, весь просветлел:

— Слушаюсь, мики!

Алекс пошел впереди. Орелия со своей дуэньей следовали за ним по широкому холлу к высоким во всю стену окнам в дальнем конце. Сердце у нее сильно билось от волнения и от легкого, не покидавшего ее опасения, несмотря на все заверения со стороны Алекса, что его семья непременно ее полюбит.

Мать Алекса с сестрой были очень похожи друг на друга — у обеих были темные волосы, глаза и кремового цвета лица, типичные для женщин-креолок французского происхождения. Они посмотрели на них с восторженным удивлением, потом обе встали, воскликнув: