Обитель любви - Брискин Жаклин. Страница 44

Он услышал добрый, материнский голос Юты:

— Иди умойся, Три-Вэ.

Он намылил лицо и руки новым куском красного мыла «Лайфбой», долго и тщательно пытался выковырять грязь из-под ногтей. Потом отыскал коробочку, где у него хранились воротнички, нашел один новый и белый, надел хороший костюм из черного сукна, купленный на зарплату, полученную в магазине отца. Расчесал влажные черные волосы и бороду. Теперь он выглядел неплохо.

Из кухни разносился по дому густой аромат кофе. Все сидели за столом и весело смеялись, когда он вошел.

Амелия с улыбкой посмотрела на него.

— Три-Вэ, помнишь, ты рассказывал мне о фанданго? Мы уже два раза устраивали это в Паловерде. — Она повернулась к мужу. — Бад! Устроим третий, в честь Юты и Три-Вэ, а?

— Что такое «фанданго»? — спросила Юта.

— Это старинный испанский танцевальный вечер, — объяснила Амелия. — Сейчас все помешались на «Рамоне» и называют фанданго любые танцы, но донья Эсперанца научила меня, как это делается по-настоящему. Мы зажарим целиком быка, а Мария и другие индейцы приготовят остальные блюда. Потом мы будет разбивать cascarones [21] и танцевать старинные танцы.

Три-Вэ, прислушиваясь к увлеченному рассказу Амелии, не знал, как определить испытываемые им чувства. Он вновь ощутил присущую ей жизненную силу, которая пленила его давным-давно, но в то же время не узнавал в ней гордую девочку, которой было ненавистно все в Лос-Анджелесе.

А теперь она говорила:

— Юта, Три-Вэ уже показывал тебе Паловерде? Мы с Бадом кое-что там отремонтировали. Лучше места для устройства фанданго и не найти. Мы наденем старинные костюмы, которых полно у доньи Эсперанцы. Платья с высокой талией, костюмы с серебряными пуговицами! Я уверена, что там есть вещи, которые подойдут тебе и Три-Вэ. У доньи Эсперанцы есть красивые шали и кружевные мантильи. Мы позовем старых друзей Три-Вэ, Чо и Люсетту Ди Франко, Бейдера и Мэри Таунсенд, Ору Ли и Тима, Боствиков, одним словом, всех! Три-Вэ, Юта одним махом перезнакомится со всеми твоими друзьями.

Все эти люди, разумеется, не были его старыми друзьями. Это были друзья Бада. Но Три-Вэ понял, что это просто жест великодушия со стороны Амелии, которая хочет представить обществу Юту. Не надо покупать дорогих новых костюмов, не надо беспокоиться о всяких формальностях.

— Вы же только приехали, — неуверенно проговорил он.

— Но уже заметили, что лежит у Юты на руках, — добавил Бад, соглашаясь с сомнением Три-Вэ по поводу вечера.

— Юта, — заговорщическим шепотом обратилась Амелия к жене Три-Вэ, — теперь ты видишь, какие скучные эти братья Ван Влиты?

Юта издала короткий смешок. Женщины улыбнулись друг другу. «Они поладили», — с облегчением и радостью подумал Три-Вэ.

— Это все так грандиозно для меня, — сказала Юта. — Можно мне будет принести туда Чарли Кингдона?

— А что, по-твоему, будет у нас гвоздем всей программы? — вопросом на вопрос ответила Амелия. — Демонстрация публике нашего Чарли! Он просто прелесть! — На какую-то долю секунды печаль промелькнула у нее на лице, но она тут же снова улыбнулась. — Значит, решено. У нас будет вечер всех трех поколений рода Ван Влитов.

— Как я с ними со всеми буду знакомиться? Мне страшно, — призналась Юта, убирая со стола на кухне после ухода Бада и Амелии. — А знаешь, я думала, она будет смотреть на меня свысока. И он тоже. А оказалось, они так доброжелательны.

— Я же говорил тебе.

— Бад... он чертовски обаятелен, правда? Входит и сразу начинает всем командовать, всех заставляет плясать под свою дудку... в хорошем смысле, конечно. — Тарелки застучали об эмалированные стенки таза для мытья посуды, за ними туда полетели ложки и вилки из большого серебряного столового сервиза, купленного Бадом и Амелией в Лондоне для свадебного подарка Юте и Три-Вэ.

«А я так ничего и не послал им, — подумал Три-Вэ. — Даже просто привета».

— А она такая миниатюрная! Казалось бы, такие деньги, а на ней простые старые туфельки. Впрочем, когда говоришь с ней, забываешь обо всем. Она... она прямо как золотая жилка. Понимаешь, что я имею в виду? Жилка никогда вся не видна, сверкает только маленький кусочек. Вот и она не стала хвастаться своими путешествиями и красивым новым домом. Мы почти все время говорили про Чарли Кингдона. Ты видел? Она же просто влюбилась в него! — Юта повернулась к Три-Вэ. — Я заметила, что она тяжело переживает свою бездетность. Бедняжка! Они женаты уже больше шести лет, теперь уж она вряд ли родит.

Эта проявленная Ютой жалость была напускной, но в ее голосе не чувствовалось злорадства. Она вновь отвернулась к тазу с мыльной водой.

«Значит, — подумал Три-Вэ, — именно бесплодие Амелии делает возможным для Юты смириться с ее социальным статусом, ее богатством и личным обаянием. До тех пор, пока Юта сохранит свои позиции как единственный поставщик наследников для Ван Влитов, все будет хорошо». Он стал рассматривать свои черные от смолы ногти на пальцах. «А я чем лучше? Женское горе Амелии позволяет мне считать, что она на самом деле не принадлежит Баду».

— А знаешь, Три-Вэ? У меня никогда не было подруги, хотя всегда хотелось иметь ее, — с грубоватой застенчивостью проговорила Юта. — Думаю, мы с Амелией станем настоящими друзьями.

Вдруг Три-Вэ сказал:

— Бад предложил вложить деньги в мой участок.

Юта тут же обернулась к нему, рот ее изумленно искривился, она держала в мыльной руке чашку, с которой на линолеум капала вода.

— В твой участок? То есть ты хочешь сказать, что он поверил в тебя? Поверил в том, что там есть нефть? — Тон, которым она произнесла эти слова, говорил о том, что сама она до сих пор совершенно в это не верила.

— Похоже.

Это сообщение произвело на Юту большое впечатление. Брови у нее удивленно поползли вверх. Она не раз слышала от Хендрика о том, какой проницательностью в делах отличается Бад.

— Сколько? — спросила она.

— Достаточно для того, чтобы хватило на буровую установку, — ответил Три-Вэ. — Но я ему отказал.

— Правильно, — сказала Юта. — Нам не нужны его деньги.

Юта, как и он, хотела успеха как бы в противовес успеху Бада, а не благодаря ему. После этих слов Три-Вэ проникся теплым чувством к жене.

— Если все-таки надумаешь взять его в компаньоны, не давай больше десяти процентов.

— Нет, я ему уже твердо отказал.

— Ты правильно поступил.

Три-Вэ подошел к низкому шкафчику, сел на корточки и достал бутылку виски.

— Ты уже не передумаешь?

— Нет.

Он вышел с бутылкой из дома и уселся на ступеньках заднего крыльца. Наступал вечер, низкое солнце проглядывало между высокими камедными деревьями и эвкалиптами, которые фермеры завозили из Австралии для защиты посевов от ветра. Он встряхнул бутылку и сделал глоток. За годы старательства у него время от времени случались загулы. В шумных пирушках он безуспешно пытался утопить свои плотские страсти.

Он даже не думал о том, что Бад и Амелия могут любить друг друга. Бада он вообще считал не способным на такое чувство. А если предположить, что Амелия, благородная, умная, утонченная Амелия, может испытать чувство любви к человеку, которому совершенно чужды глубокие переживания... Нет, думать об этом было слишком больно.

Он попытался разобраться в чувствах, которые испытал, прикоснувшись губами к ее щеке. Они смутили и удивили его. Они с Ютой уже возобновили супружеские отношения, прерванные на время беременностью и родами. Однако он почувствовал страстное влечение к Амелии, влечение, вызванное долгим воздержанием. Его опьянили вкус и шелковистость ее кожи, которой он никогда прежде не касался и почувствовал, только поцеловав Амелию.

На город наплывал серый туман, а вместе с ним и сумерки. Три-Вэ прикончил бутылку, глядя в темноту и представляя, как занимается любовью с женой брата. Когда он наконец вернулся в дом, Юта помогла ему пройти по коридору через кухню в их спальню и уложила в постель. Вместо подушки она подложила под жесткий валик полотенце и стянула с него ботинки. Он был пьян в стельку.