Королевская страсть - Хортон Патриция. Страница 11

Анна нежно погладила записку.

— Вот все, что осталось у меня на память о Филипе. — Она подняла полные слез глаза и добавила: — В деревне я умру. Я знаю, что не проживу долго вдали от него.

Барбара была полна сочувствия. Записка показалась ей бесчувственной и даже несколько жестокой, и она еще раз убедилась, что Филип не любит Анну.

Подруги обнялись и залились слезами. Барбаре так хотелось снова вернуться в детство, когда жить было легко и просто. Какую причудливую паутину сплетает любовь! Сколько сложностей примешивается к наслаждениям! Провожая Анну и понимая, какая тяжесть лежит на душе подруги, она оплакивала и свою утрату — потерю искреннего друга. И лишь одно утешало Барбару: теряя подругу, она также теряла и соперницу. Теперь Филип сможет уделять ей больше времени.

Настал черед для безрассудств Барбары. Филип был так нежен, что невозможно было поверить, что он не любит ее. Его страсть становилась все более пылкой. Как-то, когда они лежали усталые от любовных игр, она почувствовала себя достаточно уверенной, чтобы опять начать разговор о женитьбе.

— Филип! — Она приподнялась на локте и взглянула на его загорелое лицо. Его глаза были полузакрыты. Темные ресницы отбрасывали легкие дуги теней. Волна нежности захлестнула ее.

— Когда мы поженимся, Филип?

Он открыл глаза.

— Ты, любовь моя?… Стоит тебе только сказать «да» любому из толпы своих обожателей, и ты уже замужем. Что до меня… — Он сел, поднялся с кровати и направился к столику с винами.

Барбара, затаив дыхание, следила за ним огромными сияющими глазами.

Он налил вино в бокал и подал его Барбаре со словами:

— Я женюсь, когда найду выгодную партию.

Барбара дрожащей рукой взяла бокал.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что я вынужден жениться на деньгах, дорогая.

Резко поднявшись, Барбара пролила немного вина на покрывало.

— Это же нереально! У кого сейчас есть деньги? Парламентарии забрали все.

Филип вернулся к столику и налил себе бокал красного вина.

— Вот именно. И поскольку нашими богатствами завладели парламентарии, очевидно, я должен жениться на какой-нибудь из их дочерей. — Он поднял бокал и провозгласил: — Его превосходительство Оливер Кромвель, лорд-протектор Англии, Шотландии и Ирландии, предлагает мне свою драгоценную дочь. Но вся сладость этого предложения — в 20 тысячах фунтах и в выборе любого чина во флоте или в армии.

Барбара сдержанно расссмеялась каким-то суховатым смехом, откинулась на подушки и расслабилась.

— Ты пошутил!.. Я даже немного испугалась сначала!.. Оливер Кромвель предлагает тебе свою дочь…

Филип ухмыльнулся и не стал особенно вдаваться в подробности. Что правда, то правда, Оливер Кромвель по не вполне понятным мотивам предложил ему жениться на его дочери Франциске. Но Филип не добавил, поскольку самолюбие его было задето, что Франциска — отважная девушка — категорически отказала ему.

Смех Барбары оборвался, и она, прищурив глаза, посмотрела на Филипа. У него возникло неприятное ощущение, будто он стоит на дуэли под оценивающим взглядом противника.

— Но я же серьезно, Филип. Давай поговорим о женитьбе… о нашей женитьбе.

Филип взял бокал из ее рук и начал целовать ее, приговаривая.

— Я предельно серьезен, моя маленькая роялисточка. Я вынужден жениться на дочери богатенького парламентария.

Барбара пыталась что-то возразить, желая продолжить разговор, но его ласки распалили ее, и, забыв обо всем на свете, она страстно прижала его к себе.

Глава 4

Барбаре казалось, что она все время старается достать пылающий золотой шар с небес. Сердце ее разрывалось от отчаяния, и ей приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы казаться веселой и оживленной. Нервы ее не выдерживали, и порой она просыпалась по ночам вся в слезах.

Когда Филип бывал занят, она, чтобы скрасить одиночество, лихорадочно искала развлечений. Любимым времяпровождением Барбары стало исследование Лондона, и в качестве преданного сопровождающего она часто приглашала Роджера Палмера. Они вместе блуждали по закоулкам несравненного города. Барбара была влюблена в Лондон почти так же страстно, как в Филипа, и жаждала узнать все укромные уголки подобно тому, как исследовала черты любимого лица.

Больше всего ей нравились лодочные прогулки по Темзе — главному проспекту города. Задыхаясь от смеха, она с помощью Роджера забиралась в лодку у Старого причала, над которым высилась мрачная громада Тауэра. Однажды, когда их лодка тихо скользила по волнам, Барбара почувствовала вдруг необъяснимую легкость и свободу. Она сорвала шляпку и подставила лицо свежему ветерку. Река всегда кипела жизнью, ведь Англия — страна мореплавателей, в ее гаванях теснятся корабли всего мира.

Всякий раз при виде трепещущего под легким бризом, полного жизни паруса Барбару охватывало чувство восторга; ее сердце трепетало в ответном порыве. Роджер почти не замечал водоворота окружающей жизни, его внимание было приковано к пленительному розовому личику, поднятому навстречу солнцу и ветру.

В воздухе разносились хрипловатые голоса лодочников, добродушно поддразнивавших друг друга, не стесняясь в выражениях. Роджер, щадя слух Барбары, набрасывался на лодочников с упреками, но она только смеялась, ей нравились их грубые остроты и забористые шуточки, и порою, уединяясь в своей комнате, она пыталась повторять их.

Величественный Лондонский мост перекинулся через Темзу, опираясь на девятнадцать каменных быков; он был настолько широк, что вмещал целую улицу с двумя рядами домов по обеим сторонам. Лодка миновала Саутуоркский собор, и Барбара загрустила, вспомнив знаменитые старые театры «Глобус», «Лебедь» и «Розу», которые Кромвель приказал снести. Как чудесно было бы увидеть театральное представление! Роскошный Медвежий парк стоял заброшенный и унылый, а Роджер принялся рассказывать Барбаре о медвежьих боях, пока она, зажав пальцами уши, не взмолилась, чтобы он прекратил ужасные описания.

Они подплыли к Странду, и Барбара приказала лодочнику грести помедленнее. Здесь стояли богатые особняки, и, подавшись вперед и удобно подперев голову ладонями, она мечтала о жизни в одном из этих великолепных каменных дворцов, от которых к самой воде спускались ухоженные лужайки и газоны. Глядя жадными глазами на изумительные здания, Барбара задумчиво вспоминала их названия: Арундель-Хаус, Сомерсет-Хаус, Эссекс-Хаус… Дальше веселой путаницей островерхих крыш и разноэтажных зданий раскинулся Уайтхолл.

У Вестминстерского причала, чуть ниже Уайтхолла, они решили причалить: пора было размять затекшие ноги. С какой радостью Барбара поднялась по каменным ступеням, как всегда, влажным от солоноватых брызг, во двор нового дворца!

Однажды Роджер повел ее в Зал королевских торжеств — прекрасный образец архитектуры Иниго Джонса.

— Отсюда, — печально сказал Роджер, — король Карл шагнул навстречу смерти.

Барбара вздрогнула и поспешно отошла от залитого солнечным светом окна. Почему при мысли о чьей-то смерти так болезненно остро ощущаешь жизнь? Ей казалось, что она видит, как кровь струится по ее жилам, насыщая силой каждую клеточку ее тела.

Вдруг она схватила Роджера за руку и, охваченная безрассудной идеей, взмолилась:

— Пожалуйста, Роджер, давай заглянем в одну из знаменитых таверн. Ты знаешь их — «Рай», «Ад» и «Чистилище».

— Барбара, откуда тебе известны такие места? Молодым дамам не пристало посещать подобные заведения.

— Ерунда! Анна рассказывала мне, что заходила как-то в «Ад» и… — Она огляделась и понизила голос до шепота: —…и подняла тост за Черного Мальчика за морем. Роджер, прошу тебя, давай зайдем туда! — Барбара улыбнулась ему самой пленительной из своих улыбок, против которой, надеялась она, устоять было просто невозможно.

— Нет. — Тон Роджера не допускал возражений.

— Отлично. — Нижняя губка Барбары обидчиво опустилась. — Раз ты не хочешь, я схожу туда с кем-нибудь другим.