Влюбленная в море - Картленд Барбара. Страница 49

У Лизбет не было времени подумать о том, что может ожидать ее в Лондоне. Она думала только о Родни и о том мгновении, когда они снова увидятся.

Родни приехал вечером — ненастным холодным вечером. Весь день дул порывистый ветер со снегом, и Лизбет надеялась, что Родни доберется до Камфилда засветло. Она посылала слуг следить за дорогой и пообещала наградить их, если они сообщат ей о его приезде прежде, чем всем остальным. Но невозможно было заставить их дежурить всю ночь.

Семья сидела за ужином, когда сэра Гарри известили о приезде мастера Хокхерста. Все торопливо проследовали из столовой в парадную залу и увидели Родни, который стоял у камина, готовясь их приветствовать. Лизбет почувствовала, как при виде его у нее сердце перевернулось в груди. Как она могла забыть, насколько он красив, какие у него широкие плечи, как легки и непринужденны движения…

Она смотрела, как он здоровается за руку с ее отцом, как склоняется над ручкой Катарины. А когда он повернулся к Филлиде, Лизбет зажмурилась. Она боялась увидеть лицо Родни, созерцающего изысканную прелесть Филлиды. Она слышала, как он говорит какие-то слова, которых не разобрала, а затем его голос, бодрый, веселый, опьяняющий, произнес ее собственное имя:

— Лизбет! Малышка Лизбет, неужели вы меня забыли? — Он завладел обеими ее руками, и в следующую секунду Лизбет уже улыбалась ему, а невыразимая радость, переполнившая все ее существо, заставила забыть обо всем на свете.

— Родни! Ах, Родни…

Она словно со стороны услышала, как шепчет его имя, но в ту же секунду, отвечая улыбкой на его улыбку и гадая, не слышат ли окружающие учащенный стук ее сердца, вспомнила, о чем срочно должна предупредить его.

Крепко держа Родни за руки, предупреждающе впившись пальцами в его запястья, она произнесла:

— Я сказала отцу о Френсисе! — На лице Родни мелькнуло удивление, и Лизбет быстро добавила: — Я рассказала, как он погиб на борту «Святой Перпетуи» в сражении с испанским галионом. Я рассказала, как храбро он вел себя и как все мы им гордились.

Выражение лица Родни изменилось, и Лизбет догадалась, что он понял ее правильно. Она почувствовала успокаивающее пожатие его пальцев, после чего он живо повернулся к сэру Гарри.

— Мне так жаль, сэр, что наряду с хорошими новостями мы привезли вам и печальные.

Сэр Гарри положил на плечо Родни свою тяжелую ладонь.

— Я горжусь, что потерял сына при таких обстоятельствах, — сказал он. — Но мы поговорим об этом в другой раз. Не следует позволять личному горю омрачать радость вашего возвращения.

Лизбет облегченно вздохнула. Опасный момент остался позади. А слуги уже спешно несли в столовую вино и новые закуски. Потом Лизбет слушала, как Родни разговаривает с отцом, и ей представлялось, что они снова сидят за столом в кают-компании. Но сейчас с ними была еще и Филлида. На ее щеках проступил нежный румянец, а губы, давно отвыкшие улыбаться, по-настоящему улыбались!

«Она начинает привыкать к нему», — сказала себе Лизбет, и боль, которую она при этом ощутила, не на шутку ее испугала.

Родни разговаривал в хорошо знакомой Лизбет манере, изредка позволяя себе подкреплять энергичным жестом слова, которые, впрочем, и не нуждались в этом, столько в них было огня и силы. Лизбет, беседовавшая с ним множество раз, теперь наблюдала за впечатлением, которое оказывают его слова на членов ее семьи.

Сэр Гарри непринужденно развалился в кресле и, казалось, полностью расслабился, но лицо его выражало живейшее внимание ко всему, сказанному гостем. Катарина поставила локти на стол, положила подбородок на ладони и не отводила взгляда от губ Родни, глаза ее слегка щурились, а ее собственные губы соблазнительно морщились.

И Филлида тоже слушала! Лизбет, следившая за сестрой, заметила, что та искренне увлечена рассказами Родни. Она немного подалась вперед, так что ее изящно посаженная головка и безупречные плечи смотрелись особенно выгодно.

Лизбет поняла вдруг, что больше не вынесет. Когда Родни вышел из комнаты, чтобы заплатить за лошадей, на которых приехал из Плимута, своим провожатым, пожелавшим двинуться в обратный путь на рассвете, Лизбет уцепилась за эту возможность.

— Я поеду в Лондон завтра утром, — сказала она. — Теперь, когда мастер Хокхерст вернулся, мне неприлично задерживаться дольше.

Лицо сэра Гарри выразило облегчение.

— Тем более, что платья готовы, — подхватила Катарина.

Лизбет нисколько не сомневалась, что мачехе не терпится с ней распрощаться. Прежде чем Родни вернулся, Лизбет вышла, чтобы подняться к себе, но, проходя по холлу, внезапно столкнулась с ним лицом к лицу. Она быстро оглянулась и, никого не увидев, положила ладони ему на предплечья и быстро прошептала:

— Френсис мертв. У меня нет времени рассказывать, как и почему он умер, но говорите отцу и всем прочим, что он вел себя храбро, и вы гордитесь им. — Она умоляюще смотрела на него.

— Я сделаю, как вы просите, — пообещал Родни.

— Спасибо. Ах, как я вам признательна. — Ее полные благодарности глаза встретились с глазами Родни, и слова замерли на ее губах. Они стояли так близко друг от друга, что она расслышала, как он судорожно вздохнул воздух. На мгновение все вокруг закружилось и исчезло. Они с Родни оказались одни на краю света, где ничего и никого больше не было, кроме них двоих.

Но в следующую секунду, как гром среди ясного неба, грянул голос сэра Гарри:

— Возвращайтесь к огню, Хокхерст. Боже милостивый, здесь холодно, как в церковном приюте!

Лизбет оглянулась через плечо. Ее отец стоял в дверях парадной залы с бокалом в руке.

— Уже иду, сэр, — ответил Родни. — Мы с Лизбет как раз обмениваясь впечатлениями о плавании.

— Если девчонка еще не наговорилась, ведите ее назад к огню, — раздраженно сказал сэр Гарри.

Но Лизбет уже взбегала вверх по лестнице.

— Спокойной ночи, Родни! — Ее голос отразился от стен холла многократным эхом. Если Родни и ответил ей, она не расслышала его. Дверь спальни за ней закрылась. Лизбет села к туалетному столику. Он вернулся к Филлиде! Она надеялась, что ее сестра поднимется наверх вместе с ней, но Филлида, у которой еще несколько дней назад недоставало сил, чтобы подняться с кровати, теперь как ни в чем не бывало сидела и слушала Родни.

Лизбет позволила няне снять с себя и убрать одежду и сделала вид, что ложится. Но она знала, что сегодня ей не заснуть. Она взяла книгу и попыталась читать, но два часа спустя, услышав, как остальные поднимаются по лестнице в свои спальни, поняла, что ни одно слово из переворачиваемых ею страниц не проникло в ее сознание.

Они снова под одной крышей с Родни! Она часто думала о нем, когда он лежал на своей койке на другом конце корабля, но теперь, когда он был в Камфилде, ее родном доме, Лизбет казалось, что он гораздо ближе к ней, чем прежде. Лизбет вспоминала опасности, которые они вместе преодолели, и гадала: а не думает ли он о ней сейчас, лежа на мягком пуховике в роскошно обставленной гостевой спальне?

Потом ей вспомнилось, как смотрела на него Филлида за обеденным столом, и она поняла, что тешит себя глупой надеждой. Дон Мигуэль находил ее прелестной, но разве могла она сравняться красотой с бело-золотистым очарованием сводной сестры?

Лизбет задула свечи, вылезла из-под одеяла, раздвинула шторы и села на подоконнике, вглядываясь в темноту. Она услышала завывание ветра, стук дождевых капель по оконной раме, и ее охватило острое чувство одиночества. Умер Френсис, умерла мама, не осталось ни одного по-настоящему близкого ей человека. Завтра она уедет отсюда и, возможно, служа королеве, сумеет забыться.

Лизбет долго слушала, как часы отбивают четверть за четвертью, а потом, должно быть, заснула, потому что, проснувшись от холода, увидела себя сидящей на подоконнике в неудобной позе, а за окном брезжил серый рассвет. День снова обещал быть пасмурным, но Лизбет это порадовало — ничто не будет напоминать ей о ярком карибском солнце.

В девятом часу Лизбет, позавтракав у себя, спустилась вниз. У двери ее ждали эскорт слуг и лошадь, а багаж был погружен в возок, в котором вместе с ней ехала в Лондон няня. Лизбет хотела попрощаться с Филлидой, но ей сказали, что Филлида спит. Лизбет знала, что и Катарина никогда не поднимается в такую рань, и испытала облегчение от того, что не придется прощаться с мачехой.