Ангелы - Кейс Мариан. Страница 32

– Здесь всегда так, – заметила Эмили. – Всегда храбришься… Пока тебя не найдут в уголке раскачивающимся из стороны в сторону на последней стадии психоза от передозы кокаина… Вот отвезут тебя в психушку, – добавила она с улыбкой, – тогда уж и прятать будет нечего.

– Да уж, – сказал Дэвид, хотя и не очень уверенно, а потом вновь начал увлеченно делиться слухами из мира кинобизнеса: —…спас кинокомпанию от слияния… вернул на место первого продюсера… сразу три картины… сценарий отложили в долгий ящик… десять лет не давали зеленый свет…

Он продолжал сыпать комментариями, пока мы с невероятной скоростью поглощали пищу. Ни тебе первого, и уж точно никаких десертов.

С тех пор как я приехала в Лос-Анджелес, мне ни разу не предлагали после обеда ничего, кроме чашки кофе. Подозреваю, что если бы я возжелала кусочек бананово-карамельного тортика, то им пришлось бы звонить домой кондитеру и поднимать его с постели.

За обедом Дэвид и Эмили перебросились лишь несколькими фразами относительно тактики проведения презентации. Настоящая работа началась, когда мы выходили из ресторана. Дэвид остановился у нескольких столиков и представил Эмили важным шишкам с мясистыми руками.

– Эмили О'Киффи. Очень талантливая сценаристка. В среду состоится презентация ее нового сценария «Деньги для красоты» для «Хот-хауза». Если вам нужен этот сценарий, то поторопитесь!

Я болталась без дела на заднем фоне и нервно улыбалась. Реакция на Эмили была неоднозначна. Некоторые явно были недовольны, что их оторвали от салата и воды «Эвиан», другие казались по– настоящему заинтересованными. Но даже с самыми грубиянами Дэвид, соответственно, и Эмили проявляли твердость, будто они были величайшими звездами в этом городе. Было что-то увлекательное в том, как Дэвид раздувает шумиху прямо у нас перед носом. Когда наконец мы дошли до выхода, Дэвид сказал спокойно:

– Тот последний парень, Ларри Сэведж, в свое время отказался от нашего текста, но клянусь тебе, он позвонит.

– Они терпеть не могут чувствовать, что что-то пропускают. – Я постаралась произнести это с видом знатока.

– А еще они терпеть не могут, когда их задницы вылетают с работы, после того как Голливуд делает из фильма конфетку, а их кинокомпания выясняет, что в свое время они отвергли этот сценарий.

И тут я услышала собственный голос:

– О, господи!

– Что? – спросила Эмили.

– Это Шэй Делани.

– Где?

– Вон там. – Я указала на мужчину с темно-песочными волосами, который сидел за столиком с еще тремя мужиками.

– Нет, это не Шэй Делани.

– Нет, он. Ой, ты права, не он. – Мужчина только что обернулся, и я увидела его в профиль.

Но я не сдавалась.

– Очень похож. Со спины – вылитый Шэй.

14

В тот день звонили еще два раза. Вежливая девушка со скрипучим голосом из офиса Морта Рассела. В первый раз узнать, есть ли у Эмили какие-то специальные пожелания по поводу презентации в среду.

– Типа чего? – полюбопытствовала я.

– Аудио– и видеооборудование. Травяные чаи. Специальный стул.

– Ну, боюсь, Эмили сейчас не сможет вам ответить, у нее встреча.

Эмили ушла к тренеру по гиротонике (уж не знаю, что это еще за чертовщина). Кажется, в Лос-Анджелесе у всех всегда назначена какая-нибудь встреча. С бухгалтерами, диетологами, парикмахерами, тренерами по непонятным видам спорта, а на вершине списка – психоаналитики.

– Я попрошу ее созвониться с вами.

Потом эта девушка позвонила снова и оставила очень сложную инструкцию, где именно надо будет припарковаться в среду. Среди прочего ей понадобились номер и марка автомобиля Эмили.

– Она такой шум подняла из-за этой парковки, – сказала я Эмили, когда та вернулась.

– Это потому, что на киностудиях мест на парковке столько же, сколько искренности.

– Что?

– Мало, чрезвычайно мало. Кто-нибудь еще звонил?

– Только мои родители. Сказали, что волнуются за меня.

– И не только они одни.

– Я в порядке, – вздохнула я.

По крайней мере, моя полуночная паника поутихла.

– А еще я звонила Донне и Шинед.

Как только я удостоверилась, что ни одна из них не крутит роман с Гарвом за моей спиной, я нормально с ними пообщалась. Обе были рады меня наконец услышать и ничего не знали об измене Гарва. Это было определенного рода облегчением. Значит, еще не все в Дублине обсуждают эту новость.

– Что ты наденешь на сегодняшнюю вечеринку у Дэна Гонсалеса? – спросила Эмили.

– Не знаю.

Я была рада, что мы идем развлекаться. Мне хотелось все время чем-то заниматься, чтобы убежать от себя и своих новостей. Но у меня был еще вопрос:

– А Шэй Делани будет?

Пауза.

– Возможно. Если он в городе. – Снова пауза. – Тебе не хотелось бы, чтобы он там был?

– Да нет.

– Хорошо.

– Ты видела когда-нибудь его жену?

– Нет. Она не ездит с ним. Думаю, это невозможно с тремя детьми, так мне кажется.

– А он… волочится за юбками?.. Или он ей верен?

– Не знаю, – серьезно ответила Эмили. – Я его вижу не так уж часто, да и знаю не слишком хорошо. А тебе бы чего хотелось? Чтобы он был верным или неверным?

– Не знаю, ни то, ни другое.

Услышав эту нелогичную чушь, Эмили задумчиво кивнула.

– Слушай, – медленно сказала она, – он задарма жил в твоей башке так долго…

Тут она запнулась:

– Прости. Забудь, что я сказала. Не знаю… Я думаю, что просто не могу знать, что ты пережила… Прости.

– Да ничего.

Она ушла собираться, и разговор был окончен.

Через полчаса она появилась в розовых джинсах с черными пятнами, как шкура леопарда, в черных сапожках на тончайшей шпильке и в приталенном жакете. Но дело не только в одежде. Еще были браслеты, заколки и сверкающий макияж…

– Как тебе это удается? – У меня брови вверх полезли, пока я разглядывала ее прикид. – Ты прямо как Чудо-женщина из комиксов!

– Ты тоже отлично выглядишь.

Я, конечно, постаралась, но никаких нарядных тряпок я в Лос-Анджелес с собой не привезла (в основном потому, что у меня их и не было) и на фоне экзотического наряда Эмили выглядела в своем черном вечернем платьице как плакальщица на похоронах.

– Ну почему, – принялась ругать я саму себя, – почему у меня такая толстая задница? А то я одолжила бы что-то из твоей одежды! Ты завьешь мне ресницы своими чудо-щипчиками?

Эмили сделала даже больше. Она полностью накрасила меня, и я стала почти такой же блистательной, как она, а потом одолжила мне пару браслетов и заколок.

И мы пошли.

Вечеринка проходила в особняке в испанском колониальном стиле. Между прочим, в районе Бель-Эйр, облюбованном местными знаменитостями. Особняк был роскошный, и все здесь подчинялось порядку. Перед электронными воротами бесцеремонные типы проверяли вашу личность. Мексиканцы парковали вашу машину. В ветвях деревьев мерцали и перемигивались китайские фонарики. В самом доме красивые и говорливые люди циркулировали по просторным комнатам с высокими потолками, уставленным уймой огромных ваз с композициями из лилий. Мерцание света, подносы с шампанским и – к моему разочарованию – с минералкой. А ведь это была голливудская вечеринка. Я ожидала увидеть наркотики, шлюх и шумное веселье. И не готова была отказаться от картин, нарисованных моим воображением. Разумеется, та шоколадная принцесса, которая поинтересовалась местоположением туалета, на самом деле спешила понюхать кокаину. А вот та подозрительно красивая испанка просто обязана быть проституткой.

Эмили пошла засвидетельствовать свое почтение Дэну Гонсалесу, хозяину, а я стояла, потягивая шампусик и хищно высматривая признаки разврата.

– Привет. – Ко мне подошел крепкий моложавый мужчина в рубашке с воротником-стойкой, кончики которого были загнуты вниз, как крылышки. – Я – Гарри Фрешер, исполнительный продюсер.

– Я – Мэгги Гар… То есть Уолш.

А тут, однако, все действительно дружелюбные!